Закрученный (ЛП)

— Еще одна вампирская способность проявилась?

— Это все объясняет.

Он ждал, что души прокомментируют, озвучат свои мысли. Но нет. Калеб все еще скорбел по ведьмам, Элайджа отказывался нарушать свой обет молчания, а Джулиан, с тех пор как услышал о Тоне Смарт, был занят тем, что пытался выяснить, кем он был, и каким могло быть его последнее желание.

Единственным, кто не давал о себе забыть, был Джуниор. Эйден проголодался — опять, — и его зверь не собирался это так оставлять. На самом деле его рев становился все громче с каждым часом.

Аналогия Элайджи про новорожденного была весьма удачной. Эйден чувствовал себя своего рода новоиспеченным папашей, чье дитятко испачкало подгузник и требовало сменить на чистый.

— Эйден, — позвала Виктория. — Так что там сказал Райли?

Ах, да. Он же прервался на середине разговора с Викторией.

— Райли не может больше обращаться в волка.

Она резко села на месте и уставилась на него сверху вниз, округлив глаза в замешательстве.

— Что?

— Не бей гонца, — Эйден вернул ее в свои объятья. Ему безумно нравилось то, как она прижималась к нему. — Он только что сказал это Мэри Энн. Видимо, она поглотила эту часть его, перед тем как их забрали в больницу.

— Как… как он?

— Удивительно спокоен.

— О нет. Так бывает, когда ему хуже всего, — она стукнула кулаком по груди Эйдена. — Я убью ее!

Она снова попыталась подскочить, но он удержал ее на месте, сжав крепче.

— Он пошел в душ. И не думаю, что она хотела ему навредить.

— Это неважно. Именно поэтому все магические расы убивали опустошителей, как только те себя проявляли. Подобное не должно происходить.

— Может, он еще восстановится. Может…

— Мэри Энн забрала его способность. Такое не восстанавливается.

— А люди не превращаются в вампиров, да? — когда-то она и это назвала невозможным.

— Я… я… ах! Я все еще готова ее придушить. Захватом сзади, я умею. Райли научил.

Ла-адно. Надо поскорее сменить тему, пока она не впала в ярость и в игру не вступил Чомперс. А вместе с ним и Джуниор. К тому же, Эйдена не покидало ощущение, что он еще увидит волка Райли. Возможно, он всего лишь принимал желаемое за действительное, но если честно, он доверял своей интуиции.

Он знал, что встретит Викторию, еще до того как ее увидел. Благодаря видениям Элайджи, да, но как понимал Эйден, души поделились своими способностями с ним. И даже когда они его покидали, их способности оставались. Элайджа не был единственным экстрасенсом в его теле. Сам Эйден тоже был им.

Он замер от этого напоминания. Мог ли он сам заглянуть в будущее?

— Выпусти меня, Эйден. Сейчас же, — он чувствовал ее дыхание на своей груди.

— Пока нет. Я хочу с тобой кое о чем поговорить.

— О чем? — неохотно спросила она.

— Я знаю, что ты не хочешь, чтобы я пил твою кровь, и отношусь к этому с уважением, — хотя он все еще хотел ее кровь больше всего на свете, и сейчас он сильно сомневался, что это когда-нибудь изменится. — Ты боишься, что я вновь стану тем неразумным существом, каким я был в пещере?

— Нет. Если бы была такая вероятность, то это бы произошло после того, как ты выпил мою кровь из кубка.

Он тоже так считал.

— Ты боишься, что я увижу мир твоими глазами?

— Нет. Я имею в виду, этого же не случилось. Может, оно еще произойдет, конечно, но меня это не волнует. Ты уже видел мир моими глазами раньше и, по правде говоря, знаешь обо мне все.

— Тогда скажи мне, что происходит в твоей голове. Пожалуйста.

Она выводила узоры на его груди, щекоча подушечками пальцем, вызывая целую гамму чувств.

— Тебе это не понравится.

— Все равно расскажи.

Ее губы прижались к самой чувствительной точке, его сердцебиение участилось навстречу ей.

— Ты замечаешь, как становишься вампиром?

— Да, — ответил он, и сразу же понял, к чему она клонит. Он знал, и ему это не нравилось. От незаметно подкравшегося холодка кровь начала застывать в жилах.

— Ну, а я становлюсь… человеком. Полностью.

Бинго.

— Моя кожа теперь такая, как была у тебя. Легко порезать. Я больше не могу телепортироваться. Не могу использовать внушение голосом. Ем человеческую еду. Я съела бургер, перед тем как вернуться с обедом для Мэри Энн. Бургер! И это было безумно вкусно.

Столько изменений. Слишком много изменений.

— Тебе все еще нужна кровь?

— Не мне, больше нет, но она нужна Чомперсу. Его рев… сначала был очень громким, потому что он был сильно голоден, но сейчас ослабевает. Он так притих, что мне страшно, вдруг он… он… ну ты понимашеь.

Да. Умирает.

Эйден почесал кончик носа, пытаясь упорядочить свои мысли. Он сам должен был догадаться. В конце концом, это все объясняло. Ее холодную кожу и нежелание делать то, что она делала раньше. Когда он вспомнил, сколько раз она рисковала за последние дни, сколько раз он сам просил ее рискнуть, ему хотелось пробить стену кулаком.

Помимо этого, оставалась только одна вещь, которую он хотел сделать.

— Ладно. Тогда новый план. Ты выпьешь мою кровь, я твою. Еще один обмен кровью, прямо как в пещере.

Она покачала головой, ее щека потерлась об его кожу.

— Мы не знаем, что тогда будет с нами. Что будет с ними.

Она про их зверей.

— Вот именно, и пора это выяснить. Мы должны действовать проактивно, помнишь? Не просто реагировать на происходящее, но и сами способствовать изменениям.

С ее губ сорвался нервный, прерывистый выдох.

— Ладно. Ты прав. Я знаю, что ты прав.

Хорошо. Потому что его рот уже наполнился слюной от отчаянного желания вкусить ее крови. И, может быть, он настаивал на этом, потому что так сильно жаждал ее, а не потому, что на самом деле думал, что это может помочь. Но в тот момент ему было плевать.

— Готова?

— Да.

Он перевернулся, оказавшись сверху, она расслабилась и отвернула голову в сторону, предлагая ему свою вену. Его десны начали болеть, ощутимо пульсировать, и он пробежался по ним языком — там были клыки, осознал он, ошеломленный до глубины души. Впервые его зубы стали острыми как лезвия. Не такими длинными, как у Виктории, но явно длиннее, чем раньше.

— Сначала ты, — отрывисто произнес он. Его желание укусить ее было настолько сильным, насколько это вообще возможно.

Дрожь прошла через все ее тело, но в следующее мгновение она уже лизала и посасывала его шею, разогревала кровь, кусала, пила и, в отличие от прошлого раза, ему было больно от ее укуса, в его вены не попало никакого наркотика, от которого бы он оцепенел, но его это все равно не волновало, ему нравилось, что она брала у него, то, что ей было нужно; об этом он ее молил с самой первой их встречи. И когда она закончила, он сделал то же самое с ней: лизал, сосал, разогревал, кусал, пил.

Она застонала, и этот звук эхом повторился в комнате. Ее пальцы пробежались по его волосам.

— Это так приятно, — тяжело дыша, сказала она.

А затем и он застонал. Такая сладкая, такая вкусная кровь наполняла его, протекала через все тело, делая его сильнее, успокаивая Джуниора, поглощая их обоих. Он поглаживал Викторию, пока не осознал свои действия, но она, похоже, не возражала, ей даже нравилось, она отвечала на каждое его движение своим.

Но вскоре этого стало недостаточно для них обоих. Эйден оторвался от его шеи — это было явно сложнее всего, что он когда-либо делал, — но он не хотел забрать слишком много, хотел защитить ее, даже от себя самого, и она застонала от разочарования. Он не мог отстраниться от нее.

— Эйден, — прохрипела она на выдохе.

— Да?

— Еще.

— Еще укусить?

Мягкая, сияющая улыбка.

— Еще всего.

Как будто его нужно было дополнительно подталкивать. Он целовал ее, пока не закончился воздух, а потом еще.

В какой-то момент, во время этого второго поцелуя, вся их одежда испарилась, а руки начали исследовать тела друг друга. Ему никогда не было так хорошо, аж до боли. Ему нужно было еще, как она сказала, но он не мог взять слишком много. Мысли обрывками крутились в голове. Все было именно так, как он представлял, только лучше. Намного лучше.