Приближаясь к Восходу

Мама рассказывала, что те годы, накануне, перед самым моим рождением (я родилась в 1999 году), были самыми голодными в нашем регионе Новокамп. То есть продукты где-то были, лежали, но в магазины их не завозили, и многие люди умирали от голода. Отсюда, наверное, эта привычка и особенная любовь людей этого региона к собственной даче, на которой можно провести всё лето, возделывая землю, наблюдая, как растут и набирают силу ростки, в которые ты вкладывал свою энергию и надежды прокормиться на весь следующий год в особенно суровую зиму. Наверное, отсюда берёт начало идея Матиарта о «Подвижных перемещаемых садах».

Да уж, раз уж начал что-то рассказывать – расскажи это до конца. Так что, думаю, это была ситуация, которую можно было бы так охарактеризовать.

– Матиарт Рифович, я бы хотела услышать то, что Вы собирались сказать. О возможностях к полётам у Парнап-а….

– Ах, это! Проще простого! В застёжке находится экомотор, который ещё и контролирует атмосферу вокруг его носителя, позволяя подниматься в безвоздушные пространства над Землёй; он же позволяет развивать скорость, но эта сторона исследований находится в стадии проработки у моей группы исследователей. Так что пока скорость в моих Парнап не слишком высокая. «Подвижные сады» – отдельная история: они просто варьируют высоту, и с места на место их нужно передвигать с помощью одинарного или вело-Парнап. Некоторые среди моих учеников прикрепляют Звезду-застёжку Гармонии к самому транспортному средству, потому что считают, что в любом другом случае талисман можно потерять во время полёта. А другая группа учеников, наоборот, прикрепляет застёжку на одежду, ближе к сердцу.

Лично я считаю, обе точки зрения имеют право на существование. Опять же, повторяю, пока это пробный проект для особенно избранных, неподозревающих о своей внутренней силе. – Улыбнулся Матиарт.

Пунш здесь разливал по фужерам всем присутствующим специальный парящий черпак.

Дальнейший рассказ учителя, проясняющий его слова об особом подборе подростков для Школы Парнап-легионеров, подтвердил общеизвестную истину. По-настоящему радоваться жизни умеют только те люди, которые до этого испытали в своей жизни всю силу безвыходного страдания. Правда, как поведал он, тут тоже есть свои ограничения. Если духовная боль человека, при невозможности изменить ситуацию, доходит до пика и апогея – тут можно помочь, «подхватить», и в результате обрести верного и преданного тебе союзника. Другой вариант, если боль человеческого духовного страдания уже перевесила чашу терпения, «перелилась» и зачерствела и продолжает литься и черстветь: здесь мы получаем перерождённого злодея из страдания, с необычайной силой. Между прочим! (Матиарт Рифович хохотнул): как же я люблю подобные исследования несовершенной человеческой натуры!

*

For note:

– А знаешь ли ты, Новелла, как происходит набор детей в мою Парнап-школу? Ты же знаешь, что мы не принимаем к себе всех подряд.

– Матиарт Рифович, меня очень интересует ответ на этот вопрос. Проясните, будьте добры.

– Однажды, я блуждал в просторах необъятного Интернета. И нашёл одну группу, где людей доводят до нежелания жить. Я взломал эту локацию и довольно долго наблюдал и запоминал слова и события, происходящие там. А главное – создателей и участников, среди которых были, в основном, молодые люди, отчаявшиеся по каким-то личным причинам. Подростков я в буквальном смысле «подхватывал» и предостерегал от негативно-решающих поступков. Однажды, я бежал много пролётов вверх по лестнице на последний этаж и на крышу, потому что тогда только что прочёл переписку нашего Гео с администратором одной из таких групп. Он был уже на крыше и готов прыгать. Но я успел. Отговорил. Я сказал ему тогда о том, что «если он действительно хочет рисковать и испытывать судьбу – стал бы лучше пилотом, что ли». И он оказался заинтересованным. Я тут же пригнал два вело-Парнап-а, и мы летали на них в заоблачных высях ночного города. Было полнолуние, луна озаряла нас свечением, и, возможно, какой-то полуночник и видел два силуэта в небе на велосипедах, крутящие педали, на фоне яркого лунного диска, встряхнул головой, сказал себе о том, что «с этой чёртовой работой он уже спит на ходу», и пошёл заварить ещё крепкого кофе.

Рыжую Иняну я обнаружил свесившей ноги с моста и смотревшей в глубину реки: она писала прощальное письмо своим родным. Мне удалось переубедить её. И лучшим решением стало: вместе прокатиться на одинарном Парнап-е, с помощью весла управляя воздушными потоками.

Мирша, красавица с широкими точёными скулами, с застывшим выражением глаз, умных, сильно настрадавшихся, и с тяжёлыми, длинными волосами, – она подождала пока все уйдут, оставшись после занятий в плавательном бассейне. Я вовремя прочитал переписку, и мне пришлось выбивать, уже закрытую на ночь, дверь. Мне удалось успеть и убедить её не совершать глупостей. Долетев до верхнего этажа IT-Парка на вело-Парнап, закутанные каждый в свой плед, мы грелись у камина и смеялись, вспоминая этот день за уютными чашками горячего Амаретто.

Тонкие, словно эльфы, Герман и Карла, в один день потеряли в катастрофе всех своих родных. И восприняли это по-своему: начали играть в смертельную игру. Мне удалось переубедить. На вело-Парнап, они безудержно хохотали, постоянно, взахлёб, повторяя, что «такое пилотирование гораздо круче». Но они решили жить, и это было самым важным на свете.

Потап хотел выпить яду – такое финальное задание дал ему администратор – поэтому отправился купить что-то похожее на него в аптеку, где мне удалось с ним познакомиться. Мы добрались на вело-Парнап до «Подвижных садов», которые понравились ему больше всего на свете: у него появилось призвание к огородной работе и выращиванию органического урожая.

Ещё пятеро «смелых», которых между собой мы называем «Стражниками», потому что они оказались отчаянными пилотами и помощниками в деле развития IT-Парка. Их я вовремя снял с крыши бегущего на всех парах поезда – это «развлечение» очень распространено среди подростков. – Кто-то из них просто любит испытывать чувство опасности, катаясь на крыше поезда, и ошиваться поблизости проводов под высоким напряжением. Кто-то находится в подростковых сентиментальных разочарованиях и предпринимает действия, – часто, это болезни роста, которые кажутся взрослым незначительными. В действительности они масштабны. Таково свойство человеческого отчаяния – оно разрастается, как чайный гриб. Но, использованное рационально, может быть полезно. Например, в спорте, когда участников состязания отделяет несколько десятых бала до победы, при подключении этого дополнительного резерва «нечего терять» претендент одерживает победу. Они представились мне «прицеперами». Концепция вело-Парнап им понравилась гораздо больше их предыдущего увлечения. «Тут, у Матиарта Рифовича, больше возможностей», – часто повторяют ребята из «Пятёрки».

*

For note:

Вечер завершился, и юные велосипедисты разлетелись к себе отдыхать до завтрашнего утра. В «Подвижных садах» остались только я и Матиарт. Остался и огромный стол с остатками пиршества, и невообразимо широкая и длинная скатерть.

С моей стороны – она оказалась запачкана – я как-то спонтанно открыла палетку теней, которую мне подарила в прошлый июнь моя подруга Фрагил на летнем отдыхе, и скатерть оказалась запачканной всеми цветами радуги из этого летнего воспоминания – подарка – из радужной палетки теней. Учитель от всей души попросил меня взять домой скатерть и попытаться выстирать её в стиральной машинке (типичная просьба учителя: взять что-нибудь постирать домой – школьные шторы или скатерть). И я забрала её с собой в самых больших пакетах, чувствуя к хозяину этого всего этого странного мира привязанность, в чём-то граничащую с любовью.

*

For note:

Домой я возвратилась в семь вечера, в весенний вечер прибавившегося дня.

Хорошо, что удалось быстро поймать такси у IT-Парка (Парнап, как правило, не вылетали из границ тренировочной полосы). Руки оттягивали объёмные пакеты с остатками с праздничного угощения и десять огромных пакетов, в которые с трудом удалось вместить скатерть, и мне ещё нужно было подняться домой, на четвёртый этаж. Потому что у пятиэтажек лифт не предусмотрен. Очень хорошо помню, как в детстве, поднимаясь кручёной лестнице, с высокими ступенями, на мой, почти последний этаж, представляла, что я – смотритель маяка, который идёт к себе на работу: включать ослепительный стержневой фонарь, позволяющий кораблю обойти любую ненастную бурю.