Многогранный М.Ф.Ахундов: убежденный русофил, иранский патриот и зачинатель «азербайджанской» идентичности

Как бы то ни было, не вызывает сомнений, что 40-е годы XIX века были для Ахундова периодом подготовки и накопления сил к «генеральному сражению». В эти годы писателем не было создано сколько-нибудь значительных произведений. Но скорее всего, именно в этот период Ахундов уже всерьез начал размышлять над планами просвещения народных масс, находясь в поиске наиболее приемлемых средств достижения этой цели. Тем не менее, целенаправленная деятельность Ахундова в данном направлении началась лишь с 50-х гг. XIX века. Именно в этот период, когда азербайджанское общество фактически все еще находилось в условиях средневекового мракобесия, фанатизма и невежества, Ахундов своими произведениями не только стал основоположником азербайджанской драматургии и просветительско-реалистической прозы, но и дал первоначальный толчок развертыванию процессов национального пробуждения азербайджанских тюрков.

Поэтому трудно не согласиться с известным американским исследователем истории Азербайджана Тадеушом Свентоховским, который считает большим «счастьем» для азербайджанских тюрков то обстоятельство, что появившаяся лишь в середине XIX века азербайджанская национальная интеллигенция, уже на начальном этапе своего становления «произвела человека такого блестящего ума и художественных способностей, как Мирза Фатали Ахундов».53

Глава

II

. Комедии Ахундова – отправная точка

«русского проекта» по становлению

«азербайджанской» идентичности

40-е гг. XIX века ознаменовались кардинальными переменами в колониальной политике России в Азербайджане, которые были обусловлены желанием царизма ускорить процесс интеграции региона в единое правовое пространство империи. В частности, с целью упрочения «спаянности» региона с империей, был дан старт административно-судебным реформам.

В этой связи следует напомнить, что вскоре после присоединения Грузии к России, 12 сентября 1801 года Александр I подписал манифест «К грузинскому народу»54, который предусматривал преобразование внутреннего управления в Грузии, и введение в ней системы управления, хотя и не идентичной, но весьма схожей с внутренними губерниями Российской империи.

Что же касается Азербайджана, то царскому правительству пришлось несколько отступить от традиционного в таких случаях сценария административных преобразований, что было продиктовано серьезными ментальными и религиозно-культурными различиями между местным населением и русскими. Ведь в условиях, когда христианская по своей сути российская власть «внутренне была чужда мусульманам»55, требовался определенный переходный этап для подготовки населения к восприятию общеимперских начал управления.

По этой причине, несмотря на уничтожение всех ранее существовавших на территории страны ханств, с внедрением общероссийских начал управления в Азербайджане все же пришлось несколько повременить. Временно сохранив в силе действия основных принципов шариата и отдельных элементов прежней административной системы, царское правительство решило выиграть время для подготовки местного населения «к замене этих обычаев правильным законодательством». 56

В соответствии с этой политикой, после аннексии Северного Азербайджана Россией, ханства были «трансформированы» в провинции или округа. Всего на территории страны было образовано девять провинций – Бакинская, Губинская, Дербендская, Ширванская, Шекинская, Карабахская, Талышская, Иреванская и Нахчыванская, а также Елизаветпольский (Гянджинский) округ, границы которых в основном совпадали с границами бывших одноименных ханств. Кроме того, были созданы Джаро-Балакенская область и две дистанции: Газахская и Шамшадильская.

Все эти административные единицы управлялись комендантами, которые назначались главнокомандующим на Кавказе из числа офицеров русской армии. Именно по этой причине данное административное устройство получило название военно-комендантского управления. Провинции, как и бывшие ханства, делились на магалы, во главе которых стояли магальные наибы, назначаемые из числа представителей местной знати. Характеризуя комендантскую систему управления, граф И. И. Воронцов-Дашков отмечал, что она была «основана на сосредоточении административной власти в руках отдельных офицеров, под высшим руководством главнокомандующего Кавказской армией и на предоставлении населению во внутренних делах ведаться по своим адатам».57

По сути, комендантское управление сохранило без изменений ханскую административно-судебную систему, лишь заменив ханов комендантами из числа русских офицеров. Внутренняя же администрация и суды провинций, а также магальные управления, как уже было отмечено, назначались из представителей местного населения. Под жестким контролем царской администрации продолжали функционировать и шариатские суды. Комендантская система управления имела адаптивный характер, поскольку рассматривалась в качестве временного звена на пути полного перехода азербайджанских провинций к общеимперской системе управления.

Многие царские чиновники опасались, что данная система, имея «характер временного и как бы оккупационного правления в чужих землях» 58, может породить у местного населения «сомнения относительно прочности позиций России в регионе».59 Эти настроения, а также крупные антиколониальные восстания в Джаро-Балакене, Талыше, Губе и Шеки в 30-х гг. XIX века, подтолкнули представителей царской администрации к активному поиску путей форсированной инкорпорации региона в административно-правовое пространство России.

И в начале 1840 года император Николай I в своем «Высочайшем повелении» генералу Головину высказался за внедрение на Южном Кавказе «твердого гражданского управления, основанного на общих началах управления внутренних губерний», чтобы население региона почувствовало свою «принадлежность к составу обширного царства русских».60 А 10 апреля 1840 года российским императором окончательно был утвержден закон об административных преобразованиях на Южном Кавказе.

На основании этого закона, вступившего в силу с 1 января 1841 года, на территории Южного Кавказа были созданы две административные единицы: Грузино-Имеретинская губерния с центром в Тифлисе и Каспийская область, обладающая «особым военно-окружным управлением» с центром в Шемахе.61 Причем, северо-азербайджанские земли оказались в составе как Каспийской области, так и Грузино-Имеретинской губернии. В частности, Ширванская, Карабахская, Шекинская, Талышская, Бакинская, Дербентская и Губинская провинции вошли в состав Каспийской области. А Елизаветпольский (Гянджинский) округ вместе с Газахской, Шамшадильской и Борчалинской дистанциями, а также Нахчыванская и Эриванская провинции были включены в состав Грузино-Имеретинской губернии.62

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «