Всего лишь пепел

По вечерам из города приезжал сам Василий Петрович. Он неспешно прогуливался по мощёной камнем дорожке, спускался к озеру и минуты по полторы кряду глядел на воду. В этот момент он воображал себя героем документального фильма, на которого смотрят тысячи его земляков и с восхищением восклицают: «Какой у нас всё-таки замечательный мэр!»… Никакой путаницы тут не было: уже более месяца Василий Петрович целеустрёмленно мечтал о кресле мэра. «Раз сбылись мои прежние мечты, – по-милицейски уверенно думал он, – то сбудется и эта!»

Однако в деревне тоже что-то происходило. За делами и важными размышлениями Василий Петрович совсем упустил из виду свою «первую беду». В Больших Росах появились незнакомые люди, они передвигались с места на место, переносили из стороны в сторону какие-то предметы, выкладывали их штабелями, чем-то стучали и гремели. Поначалу Василий Петрович решил, что это школьники-тимуровцы оказывают шефскую помощь старикам. Но когда к Большим Росам устремились груженые стройматериалами КамАЗы, он забезпокоился и послал сразу обоих сержантов для выяснений. Ему вдруг примерещилось, что здешнюю земельку присмотрела какая-то важная персона, быть может, и из самой Москвы. «Чур, меня! – ущипнул он себя за ухо. – Сожрут ведь акулы демократии, сживут со света, тут уж и в баню не ходи». Ему как-то совсем нехорошо сдавило грудь… Но тут подошли сержанты и доложили, что в деревеньку прибыла церковная община и строит православный храм.

– Ах! – вздохнул Василий Петрович и опустился на землю под ноги Ангелины Ивановны, прибежавшей на его зов с кувшином клюквенного морса. Он осушил три стакана целебного напитка и, чувствуя, как освобождается от тяжести грудь, попросил сержантов ещё раз доложить про церковную общину.

«Ну и славно, – подвёл он черту под своими безпокойствами, – все эти общины глупы и безвредны. Глупы и безвредны!»

* * *

Ты взвешен на весах и найден очень лёгким.

(Дан.5:27)

В разгар лета 1997 года Василий Петрович сооружал у себя на участке баньку, как он сам это называл. Хотя по справедливости её следовало бы именовать баней, потому что размерами она превосходила все вместе взятые деревенские баньки раза в четыре. Работа близилась к завершению. Как-то в пятницу вечерком он приехал из города, уставший и благодушный. Солнце клонилось к закату, пряча от Василия Петровича свой сановитый взгляд в похожих на ворох денежных купюр облаках. Во всём этом чувствовалось некое пренебрежение, но Василий Петрович не обижался. Если бы он стал вдруг солнцем, то вообще бы ни разу ни на кого не взглянул. «Нет, жить хорошо!» – думал Василий Петрович, очередной раз обходя кругом строительный объект. Всю минувшую неделю дорожники подсыпали и утрамбовывали дорогу до шоссе. Асфальт, конечно, не положили – слишком накладно. Но и после такого ремонта «вторая беда», лишённая колдобин и ям, вовсе не выглядела бедой. Это добавляло оптимизма.

Напевая себе под нос «Белые розы», Василий Петрович с любовью тут и там скрёб ногтем янтарные от пропитки брёвна. У маленького окошка замешкался, предавшись своим с некоторых пор потяжелевшим мечтам. Ему давно уже и думать забылось о том, чтобы стать мэром: ну никак это дело не срасталось. Да и мелковато будет! Как прагматик и реалист он мечтал теперь о продолжении милицейской карьеры. Через пару лет, думал, стану городским начальником, через пяток – областным, а там – и в столицу в министерство. Местную недвижимость передам в управление сыну, а себе сварганю на Рублёвке, ну и в Лондоне, конечно… если досок хватит… Что? Он с трудом вырвал себя из потока мечтаний, и, ещё не видя к кому обращается, переспросил:

– Что?

– Да я говорю, если досок хватит, через неделю закончим, – стоящий перед ним бригадир строителей Муслим мял в руках тюбетейку и стрелял из стороны в сторону маленькими вороньими глазками, – но только не хватит досок, так что, хозяин, через неделю никак не закончим.

– Это почему не хватит? – вспылил, было, Василий Петрович, но тут вспомнил гнусновато-хитрое выражение лица поставщика пиломатериалов Лорика Дорецкого, когда тот мамой клялся, что полностью закрывает потребность банного строительства. Ничего, мол, больше не потребуется! Василий Петрович тогда сразу и поймал себя на мысли: врёт, паскудник. Так и вышло… «Это что же, мне теперь самому покупать? – закипая раздражением, подумал Василий Петрович. – Пусть рыжие покупают, не про Чубайса будет сказано».

Василий Петрович не знал, сколько стоят элементарные гвозди. Да и зачем ему, право слово, это знать? Пусть другие знают! Лорик Дорецкий, например, не столь давно уличённый в мелкой краже. В багажнике его чёрного гелендвагена нарядом ППС были обнаружены две коробки с похищенным накануне в одной из аптек аспирином. Доказательная база, конечно, хромала, и вполне имело смысл пободаться с законом, но Дорецкий решил, что себе дороже спорить, лучше уж купить пару-тройку машин стройматериалов для нужного человека. Однако, как выяснилось, и тут не изменил своей натуре…

«Ну, Лорик, ну гад! – ещё более распалялся Василий Петрович. – Не обманешь, не проживёшь? Так? Ну-ну! Я тебя прижучу!»

– Что будем делать, хозяин, ведь не хватит досок? – нудно тянул своё Муслим. – В деревне у соседей на стройке целый штабель нужного калибра лежит. Вы бы у них, что ли, купили?

– Заткнись! – заорал Василий Петрович. – С какого это рожна я буду покупать? Ты что не знаешь, кто я? Давно бы сползал ночью со сворой своих дармоедов, по-тихому загрузил бы машину и сюда. Всё учить тебя?

– Да пробовали мы своровать, – спокойно признался Муслим, – там бабки ночью, злые как шакалы, ходят вокруг своей стройки, мимо них суслик не проскочит.

– Да я тебя… – Василий Петрович ещё несколько минут, ничуть не сдерживая себя, кричал на Муслима, наконец, исчерпался и замолк.

Из-за озера на участок хищной амебой наползала ночь, накрывая сумрачной желеобразной массой кусты, скамейки, гипсовые фигурки людей с вёслами и снопами пшеницы в руках. Василий Петрович косорото зевнул и махнул на прощание рукой нахохлившемуся чёрной птицей Муслиму:

– Ладно, иди, утром я сам всё решу…

Назавтра была суббота, выходной. Василий Петрович основательно выспался, плотно позавтракал и приказал домработнице Фросе приготовить его парадный мундир. Пока та чистила щёткой китель и сдувала пыль с фуражки, Василий Петрович, потягивая китайский зелёный чай, ещё раз выслушал отчёт бригадира Муслима о глубине обороны на строительном объекте «деревня».

– Так-с, – приговаривал он после каждого третьего глотка, – понятно.

Наконец он отодвинул в сторону чашку и вышел из-за стола. Ему действительно всё казалось ясным и понятным, как, например, хищные намерения парящего сейчас в высоком небе ястреба. Василий Петрович, вскинув руку козырьком ко лбу, внимательно рассматривал птицу.

– Да я и мудрить не стану, – сказал он Муслиму, – просто схвачу их когтями за жабры.

– Эскорт будете брать? – спросил бригадир, бросив взгляд на маячивших в отдалении сержантов.

– Ни к чему, – усмехнулся Василий Петрович, – что нам, со стариками воевать?

Через тридцать минут он уже уверенно шёл по деревне. Если бы в этот момент его видел кто-то из сослуживцев, то непременно отметил бы, что и походкой, и повадкой коллега Пузынёв явно перешагнул за границы своего звания и должностных полномочий. С такой сановитой важностью, внушающей окружающим трепет и благоговение, ходят лишь трёхзвездочные генералы да заместители министров. Но примерно в таких чинах и мнил себя сейчас Василий Петрович, блуждая мыслью в лабиринтах своих грез. О, знал бы областной прокурор с каких высот взирал на него иной раз милицейский чин Пузынёв! Не миновать бы тому Пузынёву беды! Но не научились ещё прокуроры блюсти надзор за содержимым голов российских граждан. Не научились! И наверняка в этом нет никакой беды. Иначе бы написал ли свои гениальные строки Александр Сергеевич?