Страница 49 из 51
А в другом - складной нож Луиса Апарисио. Этого должно было быть достаточно, потому что это все, что у меня было.
Я прошел по длинной грунтовой полосе почти двести ярдов. Затем я повернулся и пошел обратно по широкой дуге, так что, незаметно для него, мне удалось подойти за нашим самолетом, скрывшись от Learjet.
К этому времени солнце было почти прямо над головой, и дневная жара посылала мерцающие волны, отражающиеся вверх от голой земли. Я остановился позади самолета и достал носовой платок, вытирая пот со лба. Когда я снова двинулся дальше, меня окликнул боевик. "Привет! Вы уронили свой бумажник.
Я остановился и обернулся. Мой кошелек лежал на земле, куда я специально уронил его, когда достал носовой платок.
«Я так и сделал», - сказал я, изображая удивление. "Благодаря." Случайно я вернулся и поднял его. Бандит не двинулся с места. Он стоял у крыла самолета, вне поля зрения всех в «Лирджете», а теперь я был всего в десяти футах от него. Он был либо слишком дерзок, либо слишком беспечен, чтобы отступить.
Все еще глядя на него, я сунул бумажник в другой набедренный карман и сомкнул пальцы на рукоятке ножа Луиса Апарисио. Я вынул руку из кармана, мое тело прикрыло руку от стрелка. Нажав маленькую кнопку на рукоятке, я почувствовал, как шестидюймовое лезвие выскочило из рукояти и встало на место. Я повернул нож в руке, схватив лезвие в метательной позиции. Я начал отворачиваться от стрелка, а потом внезапно повернулся назад. Моя рука поднялась, и моя рука рванулась вперед. Нож выпал из моей руки прежде, чем он понял, что происходит.
Лезвие попало ему в горло чуть выше точки соединения ключиц. Он ахнул. Обе руки поднялись к его горлу. Я бросился на него, схватив его за колени и повалил на землю. Подняв руку, я схватился за рукоять ножа, но его руки уже были там, поэтому я сжал его руки в кулаке и резко дернул.
;
Кровь хлынула из разорванной плоти и хрящей его тяжелой шеи. Его рябое лицо было всего в нескольких дюймах от моего, его глаза смотрели на меня с безмолвной отчаянной ненавистью. Затем его руки упали, и все его тело расслабилось.
Я сел на корточки, кровь на моих руках была похожа на липкий малиновый лосьон. Я осторожно вытер руки тканью его куртки. Я набрал горсть песка и соскреб все, что осталось.
Наконец, я полез в его куртку за пистолетом, который он так глупо носил под мышкой, а не в кулаке, готовый выстрелить.
Я вытащил оружие - огромный револьвер «Смит и Вессон» 44 калибра «Магнум». Это огромный пистолет, созданный специально для того, чтобы обеспечивать точность и поражающую силу даже на расстоянии. Это действительно слишком мощное оружие, чтобы носить его с собой.
Держа в руке пистолет за спиной, я поднялся и быстро прошел вокруг самолета к Learjet. Я поднялся по ступенькам в каюту.
Грегориус первым увидел меня.
«Ах, Ник», - сказал он с холодной улыбкой на лице. "Вы приняли решение".
«Да», - сказал я. Я вытащил из-за спины тяжелый магнум и наставил на него. "Да."
Улыбка соскользнула с лица Грегориуса. «Ты ошибаешься, Ник. Тебе это не сойдет с рук. Не здесь."
«Возможно». Я посмотрел на Сьюзен Дитрих. «Выходи наружу», - приказал я.
Дорис подняла пистолет и приставила его к голове Сьюзен. «Ты просто сиди спокойно, милая», - сказала она своим резким тонким голосом. Моя рука немного сдвинулась, и мой палец нажал на курок. Тяжелая пуля магнума 44-го калибра ударила Дорис обратно о переборку, оторвав половину ее головы взрывом белой кости, серого мозгового вещества и красной хлынувшей крови.
Сьюзан прижала руки ко рту. В ее глазах отражалась болезнь, которую она чувствовала.
"Уходи!" - резко сказал я ей.
Она встала. «А что насчет моего отца?»
Я посмотрел на то место, где Дитрих лежал, растянувшись в одном из больших кожаных кресел, которые были полностью откинуты. Старик был без сознания.
«Я хочу, чтобы ты вышла первой», - Сьюзен осторожно обошла Грегориуса. Я отошел в сторону, чтобы она смогла перейти позади меня. Она вышла за дверь.
«Как вы собираетесь его вытащить?» - спросил Грегориус, указывая на Дитриха. «Вы ожидаете, что мы поможем вам переместить его?»
Я не ответил. Я постоял на мгновение, глядя сначала на Грегориуса, затем на Карлоса и, наконец, на старика. Не говоря ни слова, я попятился за дверь и спустился по ступенькам.
В Лирджете внезапно возникла бурная активность. Ступеньки поднялись, дверь закрылась, захлопнулась, Сьюзен подбежала ко мне и схватила меня за руку.
«Ты оставил там моего отца!» она закричала.
Я обнял ее и попятился от самолета. Через маленькое окошко кабины я увидел, как пилот проскользнул на свое место. Его руки поднялись, быстро щелкая переключателями. Через мгновение я услышал, как двигатели начали завывать, когда вращались лопасти ротора.
Сьюзан отстранилась от моей руки. «Ты меня не слышал? Мой отец все еще внутри! Забери его! Пожалуйста, вытащи его! » Теперь она кричала на меня, перекрикивая рев реактивных двигателей. На ее лице было написано отчаяние. "Пожалуйста! Сделай что-нибудь!"
Я проигнорировал ее. Я стоял там с тяжелым револьвером в правой руке и смотрел, как «Лирджет», оба двигателя теперь уже загорелись, неуклюже переваливается и начинает катиться от нас.
Сьюзан схватила меня за левую руку, тряся ее и истерически кричала: «Не дай им уйти!»
Как будто я стоял отдельно от нас обоих, запертый в собственном одиноком мире. Я знал, что мне нужно делать. Другого пути не было. Мне стало холодно, несмотря на жаркое солнце Нью-Мексико. Холод проникал глубоко внутрь меня, пугая меня до глубины души.