Страница 16 из 27
О чём ни капли не сожалею в данный момент. Так как даже невооружённым взглядом видно, что итальянская фирма по алюминиевому профилю сильно проигрывает перед такой же точно нидерландской фирмой хотя бы в том, что нидерландская фирма "Хантер Даглас" выпускает значительно больше разновидностей алюминиевых профилей и кроме того ещё шторы-жалюзи на окна.
Именно с такой позиции стал вести свою беседу с генералом и с генеральным директором таджикского алюминиевого завода, господином Михаилом Синани, который был заинтересован в развитии связи с европейским рынком. В то время, как генерала интересовал больше стратегический материал алюминия, чем бытовое изделие. Было ярко замечена в нашей совместной беседе цель генерала прибрать к своим рукам все стратегические объекты в Таджикистане. Стать в республике значимым лицом, хотя бы как минимум министром обороны Таджикистана.
Поэтому старался, как можно сильнее склонить генерал к стратегической продукции, выпускаемой нидерландской фирмой "Хантер Даглас". Хорошо, что внимательно и все сторонне изучил бизнес нидерландской фирмы "Хантер Даглас". Поэтому пока в моих рассказах об этой фирме не было никаких проколов. Рассказал все, что мне было известно про эту фирму. Возможно, что даже немного приврал, но это было только в интересах моего бизнеса в Таджикистане.
Мне нужно было крепко закрепиться своим бизнесов в республике и любыми мирными способами оттеснить своих конкурентов, которые в наглую пытаются влезть на мою территорию. В конце концов, мои доводы были весьма убедительны. Представителей итальянской фирмы рядом не было. Никто не мог противостоять моему натиску со стороны нидерландской фирмы "Хантер Даглас". Синани вскоре смерился с моей теорией развития алюминиевого бизнеса как в республике, так и за пределами Таджикистана. Михаил Синани только говорил об экономических и промышленных возможностях своего подопечного таджикского алюминиевого завода, а также об сырье для его завода. Пообещал Михаилу Синани поговорить с африканскими бизнесменами о поставках глинозёма из Африки.
- Наверно наш гость сильно проголодался. - сказал генерал, директору завода - С самого утра на голодном пайке находится.
- Да, конечно! - согласился Михаил Синани. - Пора нам хороший обед заказать. Сейчас закажу.
- Ничего заказывать не надо. - остановил генерал, директора завода. - Стол в ресторане к встрече гостят уже накрыт. Мы сразу поднялись из-за маленького стола с чайным сервизом и направились из кабинета директора к выходу. Синани пришлось направиться к своему служебному автомобиль в сторону центрального входа. В то время как мы с генералом всего лишь спустились на лифте к служебному входу в сопровождении четырёх телохранителей спецназа. Мы сели в свой автомобиль и в сопровождении кортежа военных джипов поехали к ресторану, который находился за центральной городской площадью недалеко от парка отдыха. Михаил Синани в полном одиночестве тоже приехал к ресторану следом за нами.
Возле ресторана было с десяток гражданских и военных легковых автомобилей. Не знаю, по какому случаю был накрыт огромный стол в этом ресторане. В любом случае не в мою честь. Так как меня скоро потеряли среди многочисленных гостей. Хорошо, что оставил свой кейс под задним сидением в своём служебном автомобиле. Теперь меня ничто не стесняло. Имел возможность хорошо покушать. Водителей всех автомобилей тоже не оставили без внимания. Водителям отвели отдельный кабинет в ресторане, куда они сразу все прошли. На площади у стоянки машин остались только солдаты вооружённой охраны, которых вскоре тоже сменили солдаты тех же видов войск. Вскоре все успокоились и каждый был занят собой.
Мне не хотелось напиваться на халяву до свинства. Поэтому налил себе только бокал шампанского и сел на свободное место, куда мне показал официант. Гости всего несколько раз подходили к столу и случали торжественную речь очередного оратора. Затем обратно все собирались в небольшие группы по своим интересам. Каждая группа была занята своим разговором. Сидел за столом и без всякой церемонии уплетал горячий плов за обе щеки. Меня охватил такой сильный голод, что мне тут некогда было стесняться. Когда наконец-то моя страсть к голоду была удовлетворена, то взял бокал с шампанским вином и отошёл в сторону от стола.
С интересом стал рассматривать интерьер зала ресторана. По всему было видно, что этот интерьер оформляли уже не мои парни. Мои художники работали в этом ресторане пять лет назад. Но видимо за этот период ресторан пострадал от местных погромов времён гражданской войны. Теперь это был совершенно другой интерьер, чем тот, который выполняли мои художники. Не сказал бы, что он плохой или хороший. Каждый интерьер по-своему хорош, ели интерьер выполняли настоящие художники.
Разница в том, что на смену национального стиля пришел какой-то интернациональный стиль. Несмотря на то, что Таджикистан всячески старается во всем показать своё национальное азиатское направление, однако, интернациональная черта прослеживается во всем. Не только в интерьере этого ресторана. Многие офисы, административные здания, общественные места отдыха, банки и правительственные здания носят в своих интерьерах интернациональные черты архитектуры. Лишь, пожалуй, религиозные помещения - мечети, медресе и другие культовые места сохранили в себе самобытную национальную связь.
Мне, вдруг, стало совершенно ясно, что на смену моей повседневной жизни неожиданно пришла совершенно иная жизнь. Совсем тут не, причём эта рискованная сделка, на которую сегодня решился. Все это просто мгновения в совершенно иной жизни, которая уже перешагнула через черту моей жизни. Вокруг меня обычная суета в смене эпох и поколений. Буквально завтра мы можем проснуться в совершенно другом измерении жизни. Когда люди совсем по-другому будут смотреть на то, что мы пытаемся сейчас отстоять со степенью риска для себя и для своей семьи. Надо мне как-то иначе посмотреть на свою обычную жизнь, неожиданно перешедшую в совершенно другое измерение человеческой жизни. Но как мне это сделать?
Боже мой! Как далеко мы отстали от собственного совершенства. Даже не замечаем, что живём одной ногой в одном давно устаревшем измерении жизни, в то время как наш разум превзошёл сам себя и живёт отдельно от нас в ином измерении жизни. Даже трудно подумать о таком различии быта и разума в совершенно иные пространства бытия. Невозможно сказать в слух людям, что рискованная сделка не в нашем быту, а в нашем разуме, который пытается помочь нам поглядеть на себя со стороны другими глазами.
Надо что-то предпринимать? Попытаться остановить процесс разложения быта и разума. Невозможно так жить. Нельзя одновременно быть в своём зачатом положении бытия и в совершенном измерении разума. Столь огромное противоречие в духовном, бытовом и разумном направлении развития человечества пагубно отражается на самом существовании человечества. Почему в таком в таком случае молчит сам генофонд всего человечества? Ни пора ли генофонду и человечеству сделать первый шаг навстречу друг друга, в понятии сущности развития самого разума, который спасёт обе стороны от возможного разрушения?