Страница 4 из 17
Рано утром, когда возобновились поиски, группа К9 обнаружила кроссовку «Найк» с окровавленным носком. И то, и другое было найдено под мостом на северном берегу. Родители Лиины подтвердили, что кроссовка «Найк» принадлежала их дочери, как и рюкзак с шарфом. Шарф был связан ее бабушкой. Ключ был от парадной двери ее дома.
Опасаясь худшего, я вызвала группу водолазов. Два часа назад, после брифинга, они приступили к безрадостным подводным поискам.
Начинается дождь. Я дрожу, даже закутавшись в теплую куртку. С берегов несет запахом гниющей лососины. Белоголовые орланы наблюдают за нами с безлистных ветвей, ожидая отъезда полиции, чтобы возобновить пиршество на рыбьих костяках. Это ежегодный ритуал, когда лосось поднимается на нерест по Вайякану, а потом умирает. Позже, под покровом темноты, медведи и волки придут за своей долей добычи.
Мои мысли обращаются к родителям Лиины и к ее младшему брату, которые ожидают новостей в своем непритязательном доме. Их единственная дочь не вернулась домой после посещения «тайного» празднества у костра в горах к северу от города. Дети собирались в месте, известном как «роща», для сжигания старых лыж и сноубордов в честь Улльра, мифического бога снега из Скандинавии. Когда-то костры с жертвоприношениями Улльру были ежегодным городским празднеством вкупе с регалиями викингов, но в прошлом году мэр и городской совет Твин-Фоллс запретили их по соображениям безопасности. Этот шумный ритуал стал привлекать внимание лиц с преступными наклонностями, и дикие попойки с прыжками через костер привели к нескольким тяжким ожогам. Все беспокоились, что так недалеко и до смертельных инцидентов.
Теперь, похоже, это случилось.
Как минимум двадцать детей видели Лиину у костра. Все утверждали, что она много пила. Некоторые видели Лиину с мужчиной, но не могли сказать, кто это такой. В ту ночь наступило полнолуние, воздух был прозрачным, как стекло, и в 21:12 русская ракета вошла в верхние слои атмосферы, взорвалась и рассыпалась на кометы с длинными пылающими хвостами, прочертившими ночное небо.
Все задрали головы. Все запомнили этот момент. Все помнили, где именно они находились; их воспоминания были закреплены ярко-оранжевыми огненными полосами в холодном ноябрьском небе.
Остатки ракеты упали в океан неподалеку от штата Вашингтон, никому не причинив вреда. Все это было зарегистрировано.
Но с тех пор никто больше не видел Лиину.
«Вечеринка, типа, пошла вразнос».
«Мы курили травку…»
«Куча выпивки…»
«Может быть… Кажется, я видел, как она уходит в лес с каким-то парнем. Он был высокий… Темная куртка, джинсы и шапка».
«Нет, я не видел его лицо».
«Думаю, она была с каким-то парнем».
«Большой парень. Темный плащ. Шапка».
«Она сидела на бревне рядом с парнем в шапке и в длинном плаще… нет, я не знаю, кто это такой».
Их слова вращаются в моей памяти, пока я смотрю на двух водолазов в резиновой лодке «Зодиак». Сотрудники полиции крепко держат веревки, прикрепленные к двум ныряльщикам, констеблям Тому Танаке и Бобу Гордону. Там, под водой, констебли в гидрокостюмах ощупью продвигаются в мутной воде с почти нулевой видимостью. Вода под мостом заполнена опасными вещами: торговыми тележками, ржавым металлом, битым стеклом, старыми гвоздями и так далее.
Я смотрю на часы. Почти наступило время для очередного перерыва. Меня гложет досада.
– Эй, Рэйчел!
Я поворачиваюсь на звук голоса. Это Берт Такер, констебль из полицейского участка Твин-Фоллс в служебной форме. Он осторожно спускается между скользкими валунами к краю воды, где я сейчас нахожусь.
Он протягивает мне чашку кофе.
– Черный, с одним пакетиком сахара.
Широкое, добродушное и обычно бледное лицо Такера разрумянилось от холода. Его глаза слезятся от соленого ветра, кончик носа покраснел. Я вспоминаю красные глаза матери Лиины, а потом замечаю за спиной Такера группу людей, собравшихся на старом деревянном мосту. Меня охватывает гнев.
– Какого черта? Гони их, Такер, убери их к чертям с этого моста!
Сердиться тем проще, что все остальные эмоции угрожают ошеломить меня. Такер карабкается вверх через валуны, унося кофе с собой.
– Такер, подожди! – кричу я. – Сначала проверь тех, кто занимается видеосъемкой!
Я хочу знать, кто здесь: кто первым приехал узнать о находках полиции. Мне следовало бы с самого начала попросить о видеосъемке. Я работаю в маленьком городе и никогда не имела дела с убийствами… если это убийство. Мне до сих пор хочется верить, что Лиина жива и здорова. Может, сбежала с другом и спит с ним где-то в другом городе. Где угодно.
Только не здесь.
Не на дне темного залива, заросшего водорослями.
На одной из лодок начинается движение. Раздается крик, и рука с веревкой взлетает вверх. На поверхности появляется голова ныряльщика, обтянутая черным гидрокостюмом. Констебль Танака. Его защитные очки поблескивают в неверном свете.
Я стискиваю зубы. Мое сердце бьется чаще, пока я пробираюсь между валунами, стараясь подойти ближе. Кричит чайка. Дождь усиливается. Гудок парома с целлюлозной фабрики скорбно звучит в тумане.
– Камера! – кричит ныряльщик полицейскому на берегу, и камера отправляется по воде к Танаке вместе с маркером. Танака пользуется маркером – крашеной деревянной палочкой – для обозначения находок. Он снова ныряет, и пузыри поднимаются на поверхность. Широкие круги расходятся по воде. Он вернулся, чтобы сфотографировать находку на месте перед подъемом. Мне известно, что водолазы изучают место преступления под водой по тем же инструкциям, что и следователи на земле. Первоначальные наблюдения ныряльщика могут послужить ключом к раскрытию дела. Посмертное расследование начинается после того, как ныряльщик обнаруживает тело, и ему нужно разбираться в подробностях погружения и утопления.
– Трусики! – восклицает полицейский с веревкой в руке, когда Танака поднимает предмет туалета. Мешковатые трусы покрыты коричневым илом. – И холщовые брюки, – добавляет он, когда Танака поднимает новую одежду.
Лиину последний раз видели в камуфляжных рабочих брюках с глубокими боковыми карманами.
У меня сохнет в горле. Теперь изнасилование становится вполне реальной возможностью. И как мне рассказать об этом Джасвиндеру и Пратиме Раи?
– Начинается прилив, – произносит кто-то рядом со мной.
Я вздрагиваю. Это Такер. Он вернулся и принес мой кофе.
– Думаю, они уже близко, – тихо говорю я.
Новый крик с лодки. Потом все замолкает, кроме шлепанья дождевых капель по воде. Появляется еще один маркер. Оба ныряльщика всплывают на поверхность. Они тянут что-то большое. Подплывают к берегу, медленно подтаскивают тело, облепленное водорослями.
– Людей убрали с моста? – тихо спрашиваю я, глядя на водолазов.
– Да. Там поставили кордон.
Я тяжело сглатываю. Это ее тело. Мужчины подтащили его туда, где я стою. У меня застилает глаза от нахлынувших чувств, но я подхожу и наклоняюсь.
Между ныряльщиками лежит Лиина Раи. Качается на мелководье лицом вниз, руки по бокам. Ныряльщики встают и аккуратно проводят тело через заросли тростника. Ее тело почти полностью покрыто соленой водой от прилива. Черные волосы развеваются вокруг головы, голые ягодицы едва торчат над водой. Короткий топик завязан вокруг шеи.
Я как будто онемела. Мужчины переворачивают ее.
Невидимый разряд тока пробегает через нас, когда мы в ужасе смотрим на нее.
Рэйчел
Сейчас
Холод разливается у меня в груди, когда я смотрю, как создательница подкаста и ее помощник пробираются в грязи к красному автофургону, припаркованному на обочине дороги. Я удалила голосовые сообщения от Тринити Скотт. Все пять штук за последний месяц. Я рассчитывала, что она уяснила суть. Движение в окне мансарды привлекает мое внимание, и я смотрю на дом. Грэйнджер, наблюдающий из своего кабинета наверху. Конечно, он видел посетителей.