Страница 41 из 52
– Если ты что-то замыслил, – уголком рта прошипела Сумаэль, – сейчас было бы самое время.
– Один замысел имеется, – ответил Ничто.
– А в нем присутствует меч? – поинтересовался Джойд.
Короткое молчание.
– Как и во всех моих замыслах.
– А у тебя есть меч?
Снова молчание.
– Нет.
– Как же твой замысел сработает без меча? – пробормотала Сумаэль.
И снова. Наконец Ничто пожал плечами:
– Все едино всех нас ждет Смерть.
Там, где эта орда убийц толпилась теснее всего, Ярви подметил громадное сиденье, а на нем громадную фигуру с громадным кубком в громадной руке. Однако вместо привычного страха он почувствовал странное возбуждение, некий намек на удобный случай. Не план и даже не задумка – но, как поговаривала мать Гундринг, утопающий хватается за любую соломинку.
– С врагами можно сотворить кое-что и получше, чем просто убить, – прошептал он.
Ничто усмехнулся:
– Например?
– Привлечь их на свою сторону.
И Ярви, глубоко вдохнув, закричал во все горло:
– Гром-гиль-Горм! – От дыма свой голос показался ему резким и сиплым, и звучал настолько не по-королевски, что хуже и быть не может. Тем не менее звучал громко, и его услышали по всему лагерю – а это все, что ему было надо. Сотни залитых светом костров физиономий повернулись на крик.
– Король Ванстерланда! Алчущий крови сын Матери Войны! Крушитель Мечей, Творитель Сирот – мы снова встретились! Я…
Удар в живот, который все оценили по достоинству, вышиб из него дыхание, превращая речь в жалобный стон.
– Попридержи язык, мальчуган, не то вырву! – гаркнул капитан, бросая Ярви на колени – тот заходился кашлем.
Но его слова не пропали даром.
Сначала воцарилась глухая, тяжкая тишина. Потом ее сотрясла еще более тяжкая поступь. И, наконец, раскатился напевный глас – сам Гром-гиль-Горм произнес:
– Вы привели гостей!
– Которые больше смахивают на попрошаек. – С тех самых пор, как на него надели ошейник, Ярви не слышал, но сейчас все равно узнал звеневший не раз во снах ледяной голос матери Скейр.
– Мы обнаружили их в эльфийских руинах, над рекой, государь, – сообщил капитан.
– С виду не похожи на эльфов, – промолвила служительница Горма.
– Они жгли трупы.
– Почтенное занятие – предавать огню нужные тела, – кивнул Горм. – Ты говоришь так, словно я тебя знаю. Хочешь поиграть со мной в угадайку?
С трудом обретя дыхание, Ярви поднял голову, и, как прежде, у него перед глазами сначала появились черные сапоги, потом пояс, обернутая трижды цепь и где-то там, в вышине, косматая голова короля Ванстерланда – заклятого врага его отца, его страны и его народа.
– В прошлую встречу со мной… вы предложили мне кинжал. – И Ярви посмотрел Горму прямо в глаза. Стоя на коленях, оборванный и окровавленный, связанный и побитый, он не отводил взгляд ни на миг. – И велели найти вас, если я передумаю. Вручите ли вы мне его снова?
Государь Ванстерланда нахмурился, постукивая пальцами по звеньям вокруг бычьей шеи – ломаным навершиям мечей мертвецов. Другой рукой он аккуратно поправил свои кинжалы, запихивая их поглубже за пояс.
– Пожалуй, так будет неблагоразумно.
– А мне казалось, Матерь Война дохнула на вас в колыбели? Ведь было предсказано, что убить вас не по силам ни одному мужу?
– Боги помогают тем, кто помогает себе сам. – Мать Скейр пальцами впилась в подбородок Ярви и повернула его лицом к свету. – Это тот поваренок, который попался в Амвенде.
– Точно, – задумчиво протянул Горм. – Но он изменился. Теперь его глаза глядят решительно и сурово.
Мать Скейр прищурила собственные глаза.
– И потерял ошейник, который я подарила.
– Шею слишком натирал. Я не был рожден стать рабом.
– И все-таки ты опять предо мной на коленях, – отметил Горм. – Кем же еще ты был рожден стать?
Вокруг посыпались подхалимские смешки, но над Ярви издевались всю жизнь, и насмешки давно лишились своего жала.
– Королем Гетланда, – ответил он, и в этот раз его голос был холоден и тверд, как сам Черный престол.
– Боги! – услышал он выдох Сумаэль. – Мы покойники.
Горм расплылся в широченной улыбке.
– Одем! А ты здорово помолодел.
– Я племянник Одема. Сын короля Атрика.
Капитан отвесил Ярви тумака по затылку, и тот завалился вперед, прямо на свой сломанный нос. Крайне обидно, ведь со связанными руками он никак не мог избежать падения.
– Сын Атрика погиб вместе с ним!
– У него был и другой сын, болван! – Извиваясь, Ярви снова встал на колени, губы посолонели от крови. Этот вкус ему уже малость приелся.
Цепкие пальцы вздернули Ярви за волосы.
– Ну что, взять его в шуты или повесить как лазутчика?
– Решать не тебе. – Матери Скейр стоило поднять лишь палец, лишь звякнули на ее руке эльфийские запястья, но капитан выпустил его моментально, будто получил крепкую пощечину. – Атрик родил и второго сына. Принца Ярви. Того обучали ремеслу служителя.
– Но на испытание так и не взяли, – продолжил Ярви. – Вместо этого моим стал Черный престол.
– Чтобы Золотая Королева могла остаться у власти.
– Лайтлин. Моя мать.
Мать Скейр изучала его долго-долго. Ярви выпятил подбородок и глядел в ответ с достоинством, настолько напоминавшим королевское, насколько позволяли связанные руки, смрадные лохмотья и идущая из носа кровь. Видимо, все же этого оказалось достаточно, чтобы посеять хоть малое зернышко сомнения.
– Развяжите ему руки.
Ярви почувствовал, как спали перерезанные веревки, и рассчитанным на зрителей жестом медленно поднес к свету левую руку. Шепотки у костров, что всколыхнулись при виде его скрюченного обрубка, в этот раз доставили немалое удовольствие.
– Наверно, вот что вы хотели увидеть, – сказал он.
Мать Скейр взяла его руку в свои, перевернула и помассировала, разглаживая сильными пальцами.
– Раз ты учился у матери Гундринг, скажи, у кого училась она?
Ярви выдал не мешкая:
– Ее наставницей была мать Вексен, в то время служительница Финна, короля Тровенланда, а ныне праматерь Общины и первая из слуг самого Верховного короля.
– Сколько она держит голубей?
– Три дюжины и еще одного, с черным пятнышком над глазом. Когда Смерть отворит перед ней последнюю дверь, он понесет эту весть в Скегенхаус.
– Из какого дерева дверь в покои короля Гетланда?
Ярви улыбнулся.
– Там нет никакой двери, ибо король Гетланда неотделим от своей земли и народа и ничего не должен от них скрывать.
На худощавом лице матери Скейр проступило неверие, к своему удовлетворению, отметил Ярви.
Гром-гиль-Горм приподнял косматую бровь.
– Он дал исчерпывающие ответы?
– Да, – промолвила служительница.
– Тогда… сей щенок-калека и в самом деле Ярви, сын Лайтлин и Атрика, законный король Гетланда?
– По моему впечатлению – да.
– Так это правда? – прохрипел Ральф.
– Так это правда! – ахнула Сумаэль.
Горм залился хохотом.
– Выходит, это мой лучший выезд на охоту за много-много лет! Посылай птицу, мать Скейр, и разузнай, чем нам заплатит король Одем, коль мы ему вернем заблудшего племянника. – Король Ванстерланда повернулся, намереваясь уйти прочь. Ярви остановил его, презрительно фыркнув.
– Ха, великий и ужасный Гром-гиль-Горм! В Гетланде вас зовут безумцем, пьяным от крови. В Тровенланде называют королем-дикарем одичалого края. В эльфийских залах Скегенхауса Верховный король… впрочем, там вас едва ли поминают хоть словом.
Ярви услышал встревоженное ворчание Ральфа и подавленный рык капитана, но Горм только задумчиво поковырял в бороде.
– Если так ты решил ко мне подольститься, то получилось как нельзя скверно. К чему ты клонишь?
– Вы подтвердите их правоту? Довольствуетесь огрызком того золотого плода, что вам ниспослали боги?
Король Ванстерланда вскинул бровь на свою служительницу.
– Ради вящего успеха, мои уши разуты.
Продавай то, что им хочется, а не то, что у тебя есть, вечно твердила мать.