Кофе по-венски

Полагаю, я – счастливейший из смертных, потому что мама для меня, в первую очередь, лучший друг. Когда-то в детстве именно она была для нас с сестрой Ольгой главным арбитром, каждый раз с улыбкой разнимая наши бесконечные детские драчки и глупейшие ссоры, неторопливо и с юмором разъясняя простые истины: мы – родные люди, а стало быть, должны не ссориться и драться, но всегда и во всем помогать друг другу, поддерживая взаимное чудесное настроение.

«Любите друг друга, мои дорогие, – говорила она, одной рукой гладя меня, прижавшегося к ней с правой стороны, другой – надувшуюся по левому боку Ольгу. – Вы оба должны твердо знать: вы – семья, а семья – это маленькая армия, которая мирно воюет за радость и улыбки, за чудесные прогулки, взявшись за руки, и за милые подарки друг другу без особого повода. Если вы будете твердо знать, что есть на свете родной вам человек, который всегда поможет и утешит в трудную минуту, ваша жизнь станет просто замечательной!»

Разумеется, мы далеко не сразу поняли мамину правоту – до подросткового возраста упорно дрались из-за каждого пустяка и мелочи. Но мама не сдавалась, не уставая, повторяла нам свои постулаты, и однажды я сам вдруг ощутил это самое светло чувство радости оттого, что у меня есть сестра, которая, конечно, несносная особа, но зато она уж точно никогда меня не предаст и как минимум всегда напоит чашечкой ароматного кофе…

От светлых воспоминаний детства я перешел ко дню сегодняшнему. Итак, завтра в 11.10 я встречу в аэропорту и первым делом крепко обниму мою дорогую маму. Помнится, это также она учила нас с Ольгой обниматься каждый день столько раз, сколько нам лет, а когда мы стали постарше, и у каждого из нас началась своя собственная жизнь со своими собственными друзьями и сокурсниками, по маминым ЦУ обниматься нам следовало столько раз, сколько дней мы не виделись. И вот теперь, вышагивая по венским мостовым, я с улыбкой подумал: потому как мы с мамой на сегодняшний день не виделись ровно сто лет, то и обниматься будем сто раз – то есть до полуобморочного состояния. Затем я крепко пожму руку Томасу и отвезу моих дорогих родных в отель «Лотос».

Следующий этап: после того, как пара заселится в номер, обоснуется и приведет себя в порядок, я поведу их в какой-нибудь симпатичный ресторанчик на совместный обед с обсуждением новостей последних ста лет нашей разлуки. Стало быть, оставшееся часы моей первой венской прогулки лучше всего посвятить поиску подходящего «чисто венского» ресторанчика. Чем я и занялся, крутя головой направо и налево.

Когда, в конце концов, незаметно для самого себя сделав круг, я вдруг вновь оказался перед отелем «Лотос», одновременно по левую руку от него нарисовался дивно подходящий для нас ресторанчик: сверкающая стеклянная витрина, широкая деревянная терраса с множеством столиков; ну а самое главное – фасад ресторанчика украшала золотистая вывеска «Маргарита». Ресторан с именем моей мамы – лучшее место для совместного обеда. Выбор был сделан.

До отправки на боковую оставалась пара-тройка часов; я ощущал приятную усталость и умиротворение, а потому решил немного посидеть в баре отеля. Заказав себе пол-литровый кругель светлого венского пива, я устроился у окна и, достав из кармана рекламный проспект фестиваля с длиннющим списком участников, начал неторопливо его изучать, время от времени бросая взгляд в окно на вечернюю улицу, сверкающую зажигающимися фонарями и фарами проносившихся мимо автомобилей.

Удачный день завершился на редкость эффектно: как только я прочитал имя первого участника – «Курт Кеннел, кофейная ферма «Арабика», Кения» – и передо мною, словно по заказу, развернулось красочное шоу прибытия в отель всей экзотической делегации фермы этого самого Курта Кеннела.

Первым делом к отелю подрулил белоснежный автобус, из которого немедленно выскочил черный, как уголь, парень в пестрой рубашке, тут же направившись к дверям отеля. За ним, как горох, посыпались другие черные ребята с огромным чемоданами и ослепительными улыбками, в один миг заполнив холл, который я также мог отлично видеть со своего места.

Когда вопрос с расселением был решен, парень в пестрой рубашке дал отмашку, и его собратья повалили к лифтам. Между тем на сцене объявились главные герои кенийской делегации, и вот тут все вокруг языки проглотили от восторга.

Первыми на площадке перед отелем появились черные барабанщики – одетые в банальные джинсы и майки ребята, едва выпрыгнув из автобуса, принялись выстукивать на высоченных барабанах завораживающий ритм, под который в центр их круга выплыли черные красавицы с хитро заплетенными жгутами косиц и белоснежными улыбками. Вся эта компания в мгновение ока перекрыла движение на тротуаре, устроив потрясающее мини-шоу, посмотреть которое поспешил выскочивший из отеля и всех ближайших магазинчиков и кафе народ. Само собой, и я, махом допив свой бокал пива, присоединился к оживленной публике.

Ритмичное движение черных красавиц поистине завораживало: случайные зрители мгновенно позабыли обо всех своих делах-проблемах и, разинув рот, пялились на волнующее действо, в такт которому стучали их сердца. Но самым эффектным моментом всех этих барабанных плясок стало неожиданное появление в центре главного героя – владельца кофейной фермы Курта Кеннела.

То, что это и есть Курт, догадаться было несложно: он был единственным белым во всей черной компании. Дочерна загорелый детинушка с ярко-голубыми глазами и рыжеватой шевелюрой, держа под руку чернокожую красавицу со всеми признаками беременности, он неторопливо спустился по ступенькам из нутра автобуса и, очутившись в самом центре круга, лихо станцевал свою партию, улыбаясь при этом поистине царской снисходительной улыбкой.

Раскланявшись на дружные аплодисменты публики, он покрепче прихватил свою подругу и направился в холл отеля. За ним потянулись и все остальные, продолжая приплясывать под барабанный ритм. И тут, в холле отеля, шоу дополнилось вольной импровизацией – «в кадре» неожиданно появилась явно никем до тех пор не запланированная белая танцовщица.

Судя по всему, эта длинноногая грудастая дива как раз вышла из лифта, молниеносно сориентировавшись и пустившись в пляс. В идеально обтягивавших ее длинные ножки джинсах, в мини-топе, из которого едва не вываливался монументальный бюст, она без труда вошла в единый ритм с черными барабанщиками, сногсшибательно выписывая танец бедрами, без труда оттеснив в сторону чернокожих танцовщиц. Сами понимаете, какой это имело эффект: все мужское население холла дружно выдохнуло с привкусом стона.

Между тем красавица явно работала на единственного на тот момент мужчину: роскошно скалившего зубки Курта Кеннела, чья беззвучная подруга столь мрачно уставилась на дерзкую танцовщицу белками своих глаз чернее черной ночи, что впору было поперхнуться.

Но танцовщица ничуть не обращала внимания на подобную мелочь; напротив, приблизившись к Курту, она дерзко цапнула его под руку, пытаясь увлечь за собой в танец. И вот тут черная подруга прекратила безобразие, решительным жестом руки остановив бой барабанов.

В одно мгновение в холле наступила потрясающая тишина, тут же сменившаяся веселым смехом, аплодисментами в разброд и репликами на разных языках. Африканская делегация мирно потянулась к лифтам, а красавица, небрежным жестом оправив свои длинные блестящие волосы, взглянула на часы и поцокла на выход.

То было мое первое, пока что чисто визуальное «знакомство» с главной склочницей и интриганкой кофейного фестиваля по имени Моника Левоно – красоткой, которую с первого взгляда мечтал отправить на небеса едва ли не каждый второй участник «Аромотерапии», начиная с черной подруги Курта Кеннела.

Глава 3. Обнять маму

Я приехал в аэропорт за час до прибытия самолета и, не в силах усидеть на одном месте, в волнении бродил, нарезая круги, то вспоминая отдельные моменты своей единственной поездки в Танзанию, то улыбаясь сентиментальным эпизодам своего детства.