Наследство

– Идём, – рука его твёрдо легла на плечи, одновременно и поддерживая, и контролируя, и направляя.

Босиком было больно наступать на землю. Слишком много камушков, обрезанных стеблей сухой травы таилось в темноте, да и размокшая земля словно отказывалась держать. Ноги плохо держали, стремясь подогнуться, но стоило ей покачнуться, Дориан подхватил её на руки. Потеряв равновесие, Кора невольно вцепилась ему в плечо.

– Нет! Что вы делаете?! – смущенно произнесла она, слишком взволнованная всем, особенно этой близостью.

Дориан отнюдь не выглядел качком, скорее «тонким и звонким», но сейчас, когда он держал её на руках, казалось, что молодой человек не прикладывает к этому никаких усилий, словно сама Кора весила не больше пёрышка. Тепло его тела казалось живительным, но сама близость… волновала.

– Держу, не давая упасть. Имеете что-то против?

Он смотрел на неё с усмешкой, но на этот раз ласковой. Разумом Кора понимала, что нужно восстановить дистанцию во имя правил приличия и собственного спокойствия, но одна только мысль о том, чтобы вновь скользить по холодной, разжиженной после дождя, земле босыми ногами, внушала ужас. Покинуть кольцо его тёплых рук казалось невозможным. Утешала и успокаивала лишь мысль о том, что он вовсе не стремился её отпускать, напротив, прижимал к себе с жадностью скупца. Возможно оттого, что ему тоже было холодно? И он так же старательно пытался удержать стремительно улетучивающееся и испаряющееся, гаснущее в тумане тепло?

Что за наваждение? Будто она попала в новый, странный, жутковато-готический мир с красивой картинкой и гнилой изнанкой.

Он держал её на руках. Ладонь Коры замерла на его горячей, под мокрой рубашкой, груди, над сердцем, чувствуя ритмично усиливающиеся толчки. Он знал это, подчеркнув очередной кривой ухмылкой. Страх отодвинулся, словно её опоили зельем. Всё, что Корнелия сейчас чувствовала, это прикосновения его рук к своему телу, там, где он удерживал её на весу; растекающийся от его ладоней жар. Живительный и приятный.

Кора испытала нечто вроде укола сожаления, когда они остановились на пороге небольшого домика в нескольких десятков шагов от Чёрного озера.

Придерживая девушку за талию, осторожно, Дориан опустил Кору на ступени. А потом, поддавшись порыву, вдруг притянул её к себе, нагнулся и поцеловал. Словно впился в её губы, как жаждущий приникает к источнику, позволяющему пить. Кора тут же ответила на это прикосновение, встав на цыпочки, ухватилась за его плечи, чтобы держать равновесие. Дориан застонал и прижал её к себе сильнее, так, будто хотел переломать её, скрутить, как гибкий стебель, впечатать в собственное тело.

Потянув за волосы, Дориан заставил Кору запрокинуть голову назад, прильнув к её груди, с жадностью втянул в себя мокрую кожу. Прикосновение было обжигающим, почти болезненным, но зато без остатка выгоняющим холод из её тела.

От этих жалящих поцелуев наверняка останутся следы, которые придётся закрывать свитером с длинной горловиной или шарфиками. Вот чёрт! Что они творят? Что она ему позволяет?

– Остановись, – её ладони упёрлись Дориану в плечи, выставляя дистанцию. – Хватит!

Кора была готова к тому, что так просто он не остановится, но… не понятно, к облегчению или разочарованию, Дориан тут же прервал поцелуй.

Он тяжело дышал, как после забега, когда, прислонившись лбом к её лбу, прошептал: «Прости».

Кора поняла, что всё-таки к облегчению. То, с какой чуткостью Дориан откликнулся на перемену в её настроении подкупало. Кору всегда раздражал показной мачизм, когда мужчина демонстрировал своё намерение ломать об колено и строить под себя. Ей больше по вкусу было, когда с её желаниями и потребностями считались.

– За что простить?

Его руки, коснувшись её плеч, задержались на них, поддерживая и отстраняя:

– Поцелуи – это вовсе не то, в чём ты сейчас нуждаешься.

Она вовсе не была в этом уверена. Поцелуи вернули её к жизни, заставив не думать о ночи и жутком пробуждении. Пусть на несколько минут, но она не думала ни о чём, кроме Дориана. За это время ужас словно бы стал и не таким ужасным.

– Тебе нужно в тепло и переодеться.

Подушечки его пальцев, с нежность очертившие линию её скул, пробежавшись по щеке вызвали появление приятной щекотки на её шею, расслабляющей, понуждающей закрыть глаза и позволить ему мягко обнять её вновь, с ласковой нежностью, обволакивающей будто шёлком.

– Идём в дом, Корнелия.

Он взял её за руку и повлёк за собой. Кора покорно пошла.

Тьма внутри дома было обычной – чёрной, а не ртутно-бело-колдовской, как за порогом. В глубине его, в самом центре, красным цветком расцветало пламя в камине, перламутрово переливаясь всеми оттенками жёлтого и красного.

– Идите сюда, к камину ближе, вы же совсем закоченели.

Он рывком сорвал с себя мокрую рубашку, обнажая торс. Взгляд Корнелии невольно задержался на упругих, играющих мышцах, на широких плечах и узких ягодицах, плотно обтянутых влажной тканью брюк.

– Вам тоже нужно немедленно переодеться, если не хотите подхватить пневмонию.

– Боюсь, у вас не найдётся одежды моего размера.

– Любая из моих рубашек сослужит вам службу, превратившись в нечто вроде сорочки. Держите! Вот полотенце.

Сам он, не откладывая дело в дальний ящик, принялся интенсивно растираться.

Хорошо, что тьма скрывала лица. Дориан не мог видеть, как пылает от смущения её лицо. Комната была гораздо больше салона автомобиля, но пространства между ними казалось слишком мало – Кора остро ощущала присутствие молодого человека рядом с собой. От него словно шёл ток, одновременно притягательный и пугающий.

Дориан, нисколько не стесняясь её присутствия. В принципе, как разоблачение, так и облачения человека в одежду является вполне обыденной, рядовой процедурой, которую мы выполняем по несколько раз за день. Почему же Кора замерла так, словно простые движения стали для неё притягательными, как магнит? То, как он стянул с себя брюки, без малейшей неловкости, промедления или поспешности казалось совершенно естественным. И в тоже время – абсолютно бесстыдным. Ни одного неточного, поспешного, неловкого движения. Словно не переодевался, а исполнял стриптиз.

Облачившись в сухую одежду, он стянул плед с кровати и, подойдя к Коре, закутал её в него, словно ребёнка. Мягкий ворс приятно ласкал и согревал остуженную кожу.

– Садитесь, – он ласково подтолкнул девушку к камину. – Позвольте за вами поухаживать, раз случай предоставил вам стать моей гостьей. Приготовить вам горячего кофе? Или обойдёмся бренди?

– Кофе, если можно.

– С капелькой коньяка?

– Пожалуй, – согласилась Кора.

Он улыбался, пока священнодействовал над кофейником, который, не премудрости, поставил греться прямо на прогоревшие угли в камине. Рубашку на себе он не застегнул, позволяя Коре созерцать кирпичики пресса. То, что скрыв полумрак, более, чем ярко дорисовывало воображение.

Кора поняла, что нервничает. И он это знает. И развлекается, как может, провоцируя её глядеть на себя и дальше.

– Вот, ваш кофе, милейшая госпожа, – произнёс он с тенью иронии.

Дождавшись, когда Кора забрала из его рук чашку с ароматным напитком, Дориан уселся прямо на полу, у кресла, у её ног, глядя снизу вверх мерцающим, как у кошки в ночи, взглядом.

– Что это было? – подавлено выдавила из себя она. – Я не понимаю, что это за чертовщина? Этот дом – проклят?..

– Тс-с! Тихо, – его палец коснулся мягких губ девушку, принуждая её к молчанию. – Не говорите глупостей, Кора, вы же разумная девушка. Не думаете же вы всерьёз, что вас пытались утащить на дно озера призраки?

– Вообще-то, честно говоря, отрицать, что именно так я и думаю будет ложью. Я жалею, что приехала сюда.

– Мне горько это слышать. Признаться, я счастлив, что вы здесь.

– Даже когда вытаскиваете меня из болота по ночам? – истерично хмыкнула она.

– Особенно когда приходится спасать вас по ночам. В отличие от вас, я люблю приключения.