Страница 8 из 19
Однако настроение было вконец испорчено. Лихорадочное возбуждение от того, что надо же что-то делать и срочно куда-то бежать, сменилось апатией, ощущением, что всё бесполезно и сделать ничего нельзя… Находиться дома с родителями я не мог. Хотя отец, конечно, был не виноват в том, что всё обернулось именно так, я чувствовал себя смертельно обиженным, как если бы отец специально сделал мне гадость. По вечерам я подолгу бродил по Ганноверу, откладывая момент возвращения домой. Я бесцельно блуждал по его улицам, в оцепенении сидел на скамейках, стоял на берегу пруда, глядя на плавающих уток… Я чувствовал себя, как человек, которого скоро выгонят из рая. Всё, что было естественным для всех этих ребят, моих сокурсников, просто жить и учиться в Германии, для меня становилось недоступной роскошью. Особенно меня раздражала довольная рожа Макара. После того, как я несколько раз огрызнулся ему в ответ, он добродушно спросил:
– Ты чего какой-то смурной в последнее время? Случилось что?
– Случилось, – мрачно ответил я.
– А что такое? Колись.
Я рассказал ему всё по порядку. Однако Макар, выслушав меня, даже не потрудился согнать с лица свою вечно блаженную улыбку.
– Нашёл, из-за чего переживать!
– Ничего себе! – я чуть не вмазал по его самодовольной роже. – Тебе хорошо говорить!
– Да ладно, не парься! – небрежно дёрнул плечом Макар. – Я бы на твоём месте, знаешь, что сделал?
– Что?
– Поступил бы во французский иностранный легион, вот что.
– Причём здесь французский легион вообще?
– Какой ты дремучий, оказывается… Слушай сюда. Для тебя ведь главное – на западе закрепиться, так?
– Ну, так.
– Так вот… Во французский иностранный легион принимают только иностранцев. Подписываешь контракт на пять лет, служишь, все дела, а через пять лет у тебя – вуаля, французское гражданство! Послушай, для тебя это реальный шанс. Там никто не будет смотреть ни на твои документы, ни на что. Там главное – твоя спортивная подготовка, здоровье и желание, конечно.
– Но я совсем не знаю французского. Только немецкий и английский.
– Там даже иностранного знать не надо. Знаешь один русский – возьмут, лишь бы, повторяю, физическая подготовка не подвела. А ты вроде крепенький. Спортом занимался?
– Да. Я кандидат в мастера спорта по лёгкой атлетике.
– Супер! А со зрением у тебя что?
– Небольшая близорукость. Ношу очки под настроение. Но могу и не носить.
– Когда приедешь туда – лучше не носи. И вообще, выучи наизусть таблицу, по которой они зрение проверяют.
– На каком языке?
– На русском, ну, на всякий случай и на немецком.
– Выучу. У меня память – что надо.
– Ну и всё. Считай, что ты уже гражданин Франции.
– Что, вот так легко?
– Ну, если тебя в горячей точке не убьют, то – да, легко.
– В горячей точке?! Ничего себе! Они воюют в горячих точках?.. Да что это за зверь вообще такой – французский иностранный легион? Рассказывай, что знаешь!
– О! Про него легенды ходят. Значит, смотри… Приезжаешь в один из пунктов вербовки. Их по всей Франции восемнадцать.
– Как я пересеку границу?
– Легко. Езжай на своей машине. Через Люксембург. Немецкие номера – пропустят, никто не подкопается. Не сомневайся. Затем… Двигай в Страсбург. Это ближайший город, где вербовочный пункт легиона.
– Как я туда попаду?
– Подойдёшь к любому полицейскому, тебя с распростёртыми объятиями встретят, под белые рученьки до самого вербовочного пункта проводят. Ещё бы! Добровольно хочешь послужить на благо Франции… Герой!
Макар вырвал из тетради лист бумаги и, мечтательно улыбаясь – «погоди-ка, дай вспомнить, как пишется» – нацарапал два слова: «Legion Etrangere». И протянул листок мне.
– На, держи. Подашь эту бумажку хоть полицейскому, хоть таксисту. А дальше – желаю удачи!
– Так дальше-то что?
– Ну, я толком не знаю… Поболтаешься там с месяц-другой, пока они к тебе присмотрятся. А там, если подойдёшь, заключат с тобой контракт на пять лет, и станешь легионером. Вообще изначально иностранный легион создавался, чтобы не французов в горячие точки отправлять, а иностранцев, негров там разных, или русских. В качестве пушечного мяса.
– Спасибо за перспективу.
– Да брось! Много сейчас горячих точек, где Франция воюет? В смысле НАТО или миссия ООН какая-нибудь? Ну, так вот. Зато тебе бабки платить будут. А через пять лет предоставят французское гражданство и пенсию. Ну, или дальше контракт продлишь, если понравится. Зарплаты там высокие. После окончания контракта сразу квартиру в Париже прикупить можешь. Так что – решайся.
– А деньги? С чем туда ехать?
– Возьми столько, чтобы только до туда добраться. А там будешь на всём готовом.
– А если не возьмут?
– Возьмут, вот увидишь! Ну, а если не возьмут, заплатят за каждый день пребывания, да ещё с собой дадут, чтобы обратно вернуться. Ну, как? Поедешь?
– Поеду, конечно! Мне сейчас – хоть в легион во Францию, хоть к чёрту в ад, лишь бы не обратно. Спасибо тебе!
Я с чувством пожал Макару руку. Всё-таки хороший он мужик, Макар, и товарищ – что надо! Он дал мне свой домашний телефон и адрес, так как мы оба знали, что здесь, в колледже, мы больше не увидимся. В самом деле, поскольку дальше учиться – смысла не было, я в этот же день написал заявление на отчисление. А зачем тянуть? Хотелось побыстрее развязаться с этим больше не нужным колледжем.
Домой я приехал уже бывшим студентом. И как только порог переступил, сразу понял, что у родителей опять что-то произошло. Они настолько возбуждённо обсуждали что-то в столовой, что даже не заметили моего появления.
– Пап, мам? – только когда я подал голос, они оба повернулись ко мне. И резко замолчали.
– Котик, а как быть с Марком? – виновато спросил отец.
– С Марком?.. Не знаю! Я уже ничего не знаю! – мамаша залпом осушила чашку с чаем, как будто там была водка.
– Может, всё-таки в Академгородок вернуться? – неуверенно мямлил отец.
– Да ты что?! Судьба даёт тебе ещё один шанс!
– Да что случилось-то?! – заорал я. Мои «старики» хоть кого с ума сведут, как я их терплю…
– Сыночка, – вкрадчиво начала мать, – тут такое дело… Папа позвонил своему приятелю, одному знакомому учёному, в Италию…
– Франко Росси, – встрял отец, – мы познакомились в прошлом году на симпозиуме в Москве. Он тоже занимается физикой плазмы…
– Да замолчи ты! – огрызнулся я, – пусть мать расскажет. Ты опять, как обычно, мямлить будешь.
– Так вот, – продолжала мама, – этот Франко работает в частном научном центре в Риме. Папа поделился с ним своей проблемой и, представляешь, он пригласил его работать к ним, по контракту! И теперь папа думает, что делать – возвращаться в Академгородок или ехать в Рим.
– Да что тут думать! Конечно, соглашаться! Ну, отец, ты даёшь! Такая удача! Увольняйся к чертям собачьим и двигай в Италию, не раздумывая!
– Да я уже уволился, – отец вяло махнул рукой.
– Молодец! Вот это ты того, оперативно… Поздравляю!
Нет, всё-таки папаша может, когда хочет! Я опять зауважал его.
– А теперь надо обсудить, – вмешалась мать, – как быть с тобой.
– Как, как… – ворчливо заметил отец, – брать с собой в Италию, конечно. Тут же его не оставишь, в Академгородок он не хочет. Да и опасно его одного оставлять – накуролесит.
– Это понятно, но на каких условиях он поедет с нами? Ему восемнадцать – он больше не член семьи. Делать гостевую визу в Италию?
– Конечно. А как по-другому?
– Но чтобы сделать гостевую визу в Италию, мне надо вернуться обратно в Россию?! – подскочил я. – Ни за что!
– Но как иначе ты получишь визу?
– Никак, – горячо возразил я, – и вообще, позвольте мне самому решать, как мне поступить!
– И – как? – снисходительно ухмыльнулся отец.
– А так… В Италию я с вами не поеду. Всё. Наши пути расходятся. С этого дня я сам буду решать, как мне быть и что делать.
– Ну-ну, – скептически покачал головой отец. – И что же ты будешь делать, когда мы уедем? Есть идеи?