Немецкая мечта

– Котик, а если не выйдет? А я из нашего института уволюсь… А назад, может, и пути не будет.

– Замолчи, котёнок, всё будет, вот увидишь! Терять нам нечего.

– Да, но мы едем всего на год. Контракт-то – на год. А вернусь я – и что?

– В свой институт ты всегда сможешь обратно устроиться, я тебя уверяю! После Германии, после работы в DLR – возьмут, как миленькие. А мы за этот год хоть денег подзаработаем.

– Ой, не знаю… Говорят же – лучше синица в руке, чем журавль в небе…

Тут уже не выдержал я:

– Послушай, папа, мама дело говорит! Хватит ныть! Она тебя пристроила – радуйся! Сам-то ты, без неё, никуда.

– Это что за тон?

– А какой заслужил!

– Мальчики, не ссорьтесь! Скоро у нас начнётся новая жизнь!

Честно говоря, я долго не верил в то, что затея с отъездом в Германию осуществится. У мамаши было много проектов: она постоянно активничала – с кем-то знакомилась, о чём-то договаривалась, ей много кто чего обещал, но всё как-то не везло.

А время шло. Я закончил школу, подал документы в НГУ на математический, но не добрал одного балла. А в пединститут меня взяли сходу. Учёба на матфаке давалась мне легко. Дружбы ни с кем я не заводил, а зачем? Всё равно скоро уеду и уже не увижу их всех никогда. Я ощущал превосходство перед своими однокурсниками, как будто я избранный, и скоро за мной прилетит космический корабль, который заберёт меня на другую планету с более развитой цивилизацией.

… А тем временем наш полёт продолжался. Приветливая стюардесса в форме авиакомпании «Lufthansa» прошествовала с тележкой, на которой стояли спиртные напитки: пиво в маленьких пивных стаканчиках, бокалы с красным и белым вином, деликатные рюмочки с коньяком… Родители мои – не любители спиртного, а я, ну, просто не мог себе отказать, чтобы не протянуть руку за рюмкой коньяка, который я тут же и выпил залпом под неодобрительные взгляды родителей.

– За новую жизнь! – произнёс я запоздалый тост, который прозвучал как оправдание.

Вот она – новая жизнь. Уже на борту самолёта я – за границей. Уже здесь всё не так. Салон чистый и новый, не то, что в наших самолётах. А стюардесса… Как ангел-вестник, сопровождающий меня в счастливое будущее. На ней даже фирменный костюм не такой, как у наших бортпроводников, не унылый тёмно-синий, а сияющий жёлтый, как солнце, со значком-эмблемой с изображением птицы в солнечном круге. Такой вид уже создаёт определённый настрой…

Но вот самолёт пошёл на посадку и вскоре приземлился на немецкой земле. Итак, наш перелёт из прошлого в будущее закончен… В тот момент я был уверен, что обратной дороги нет. Я с любопытством осматривался вокруг, впитывая в себя всё, что видел, и сразу старался привыкнуть к новому и полюбить, так как уже считал Германию своей новой родиной и, опять же, был на сто процентов уверен, что проведу здесь всю свою жизнь, реализуюсь по полной программе и, когда-нибудь, в далёкой и призрачной старости, закончу на этой, пока ещё чужой, земле свой жизненный путь…

Я спустился с трапа – и уже как будто на другую планету попал: там серое небо, тут – голубое, сияющее, радостно светит солнце, благосклонно освещая эту благословенную землю… Здесь всё ярче и красочнее, как будто там я носил очки с серыми линзами, а тут – снял их, к чёртовой матери! Да, я ношу очки, иногда, поэтому и возникла такая ассоциация… С жадным любопытством я рассматривал огромное пространство аэропорта – бесконечные залы ожидания, ряды сидений, магазинчики и кафе. И вновь – так полюбившееся мне сочетание синего и ярко-жёлтого – в оформлении интерьера, терминалов – разбавлявшее однообразие серого цвета стекла и бетона. В зале ожидания среди встречающих я первый заметил напряжённо вглядывавшиеся в поток прибывших пассажиров лица Альфреда и Карины. Я легко узнал их, хотя до сих пор видел только на фотографиях. Толстяка Альфреда сложно было не заметить – своими размерами он выделялся в толпе. Радость встречи, объятия, восклицания на немецком…

Мы вышли из здания аэропорта и направились к машине Альфреда. Я обернулся бросить прощальный взгляд на аэропорт, гостеприимно принявший нас. Мне он показался похожим на огромный корабль, океанский лайнер… И уже сразу видно, что ты – не в России, и отличие – в лучшую сторону: чистота везде такая, словно улицы помыли шампунем, нигде ни бумажки, никакого мусора, каждый квадратный метр обустроен, прилизан… Даже трава как будто зеленее! Всё яркое, праздничное, словно лакированное.

Но вот и зелёный Opel Альфреда. После того, как наш багаж загрузили, толстяк грузно плюхнулся на водительское сидение, рядом с ним разместилась его жена. Мы втроём кое-как утрамбовались на заднем сидении. Автомобиль помчал нас по улицам Берлина. Я прижался лбом к оконному стеклу. Я – первый раз за границей! Мне интересно всё! Широкие улицы, громады величественных зданий под красными черепичными крышами, над которыми повсюду возвышаются, пронзая закатное небо, готические шпили храмов, а выше всех – телебашня, как игла, украшенная круглым диском, словно визуализация из фантастических романов о будущем, о космических технологиях… Заметив, с каким жадным интересом я смотрю в окно, Альфред предложил немного прокатиться по городу, он хотел показать нам главные достопримечательности. Если, конечно, мы не сильно устали. Разумеется, мы с энтузиазмом откликнулись на его предложение. Какая там усталость? Разве можно устать, когда ты так счастлив, взбудоражен и ошеломлён столь резкой переменой в жизни! Словно ты умер, и – вот, родился в другой жизни, в другой стране, в другом времени. Машина наполнилась немецкой речью. Трещала, не умолкая, мать, довольная тем, что может применить свои познания в немецком, ей вторила Карина, то и дело оборачиваясь с лучезарной улыбкой, постоянно вставлял свои реплики Альфред, через каждое слово разражаясь раскатистым добродушным смехом, только отец молчал, мыча себе под нос и смущённо улыбаясь. Он в совершенстве знал английский, на немецком мог читать, понимал, что говорят, но сам изъясняться на этом языке стеснялся. На очередной, адресованный ему вопрос, ответила мать: «Он, как собака, всё понимает, только сказать не может… вернее, стесняется». Все опять дружно засмеялись… В таком вот радостном возбуждении мы летели по Берлину. А на нас уже надвигалась громада Бранденбургсих ворот, с гигантскими колоннами и колесницей, которая увенчивала это величественное сооружение XVIII века. Но, стремительно приблизившись, ворота остались позади, а я чуть шею не свернул, так хотелось ещё полюбоваться ими, рассмотреть, проникнуться их мощью, словно, глядя на них, ты и сам становишься величественнее, значимее… Теперь наш путь лежал к Рейхстагу. Серое здание в классическом стиле, с колоннадой по центру, башенками по бокам и куполу, венчающему это легендарное сооружение, знакомое по фильмам про войну. Но на меня в тот момент большее впечатление произвели развевающиеся на его крыше флаги ФРГ, триколор – чёрная, красная и золотая полосы. «Ты в Германии, детка!» – прошептал я и сердце ликующе забилось… Зелёный купол, который я заприметил ещё издали, оказался куполом Берлинского кафедрального собора, подкатив к которому, мы притормозили, чтобы рассмотреть это произведение архитектурного искусства поподробнее. На вопрос матери, когда он был построен, Карина ответила, что в конце XIX века, в стиле итальянского Возрождения… Пронёсшаяся мимо нас Берлинская картинная галерея показалась мне похожей на летающую тарелку, ну прямо как будто я в город будущего попал… Следующая наша остановка была около Красной ратуши. Карина принялась рассказывать, что фреска, тянущаяся вдоль здания, называется «История в камне» – в ней запечатлена история города до второй половины XIX века, когда Красная ратуша была построена… Альфред и Карина расписывали ещё прелести Музейного острова, но, поскольку сумерки сгущались, решили осмотреть его позже.

Я навсегда запомню панораму Берлина – открыточный пейзаж, представший перед нами, когда по широкому мосту переезжали реку Шпрее: багровый закат в стремительно сгущающихся сумерках, река с перекинутыми через неё мостами, изломанные линии набережных со стеной домов под красными черепичными крышами, за ними – зелёный купол Берлинского кафедрального собора и шпиль телебашни, со сверкающим в лучах заходящего солнца диском, как связь времён – прошлого и будущего…