Убийца

Столько же терпения сохранилось и у Зорофа. Убийца был готов бросится на добычу прямо сейчас, но мать, вечная ей память, смогла научить сына терпению, благодаря которому, Зороф по сей день смог сохранить свою голову на плечах.

«Ещё бы, двадцать лет жить с мужем-пьяницей», — размышлял убийца о своей покойной матери, — «Научишься тут терпеть».

Сам же Зороф оказался не таким терпеливым. Несмотря на поучения матери, однажды он собрался с духом и избавил свою семью от этой проблемы. Яд в отцовской выпивке, со временем, сделал своё дело и, казалось, жизнь должна была наладиться, но что-то получилось совсем не так. Мать так и не простила Зорофа за этот поступок. И уже никогда не сможет.

Но всё это уже давно в прошлом. Нет нужды ворошить старые воспоминания, от которых нет никакого проку. Прямо здесь и сейчас, есть лишь жертва и её охотник.

Но главное не спешить, выждать момент, убедиться, что вокруг никого нет. А что если этот пьяница на самом деле подсадная утка? Всего лишь приманка, а где-то рядом затаились стражники с оружием наготове.

«Жди», — убеждал себя Зороф, сверкая глазами на потенциальную жертву, — «Не торопись», — в памяти вновь всплыл образ болтающегося в петле тела. Сильно зажмурившись и глубоко вдохнув, убийца прогнал видение из головы. Морской воздух помог прояснить голову и Зороф вновь сосредоточился на своей охоте.

До рассвета четыре часа — времени предостаточно. Главное не упустить жертву, чтобы не пришлось искать новую. Зороф был уверен, глядя на свои дрожащие пальцы, что не переживет завтрашний день, если сейчас кто-то не умрёт от его ножа. Перспектива всё воскресенье проваляться в ломке его вовсе не прельщала. В понедельник идти на чертову работу. С одной стороны, и хрен бы с ней — забивать скот можно и трясущимися руками, но Зороф не был уверен, что заодно не прикончит и ещё кого-нибудь.

«Всё. Пора действовать», — от макушки, по всей голове разлилась прохлада, словно сверху полилась струя ледяной воды. Так всегда бывало перед убийством, и Зороф считал это хорошим знаком. «Охладив» разум, убийца стал приближаться к жертве. Скрываясь за складами, перебегая от укрытия к укрытию, Зороф быстро сокращал расстояние. Луна свидетель, эта ночь будет удачной.

До жертвы оставалось метров десять, не больше. Пьяница даже не подозревал, что через несколько секунд его жалкая жизнь оборвётся. Осталось лишь выскочить из-за угла и нанести удар.

Зороф достал свой нож — самодельный, с деревянной ручкой. Таких у него было навалом — делал от безделья, руки занять. Такой и выбросить не жалко и заменить нетрудно. Держа оружие обратным хватом, убийца приготовился к атаке. Пьяница через несколько шагов поравняется со своим палачом, и дело будет сделано.

«Ещё чуть-чуть», — притаившись за углом, Зороф ждал, прислушиваясь к шагам. Всё ближе и ближе. Пьяница едва переставлял ноги. Подошвы его ботинок шаркали по земле совсем близко. Но вдруг звук шагов прекратился. Зороф вздрогнул от неожиданности, пытаясь понять в чем дело. Возможно его заметили, но как? Чем он себя выдал? И почему, раз такое дело, пьяница не улепётывает прочь?

Ответом на эти вопросы послужил звук падающего тела. Зороф очень хорошо знал, как звучит падение человека и не спутал бы этот звук ни с чем другим. Осторожно выглянув из-за угла, убийца видел лежащего пьяницу, в затылке которого торчало толстое шило с деревянной рукоятью. Над трупом склонился незнакомец, весь в черном, лицо его скрывала маска из ткани.

Тут же спрятавшись, Зороф задержал дыхание, словно боялся, что таинственный убийца его услышит.

«Что за черт? Что сейчас произошло?» — на эти вопросы Зороф пытался найти ответы. Подобного в его карьере убийцы ещё не случалось. Чтобы вот так, кто-то отбирал у него жертву — этот раз был первым, и от этого сильно волнующим.

Затаившись, Зороф испытывал смесь чувств: от гнева до любопытства. С одной стороны, лишиться жертвы было очень досадно, но с другой, незнакомец выглядел чересчур интересным. Перед глазами всё ещё стоял образ гибкой худой фигуры в черном.

«Она женщина!», — озарило Зорофа, — «убийца — женщина!». Эта мысль вызвала ещё больший интерес к незнакомке, но было бы глупо выйти и поздороваться. Правда, и уходить тоже не хотелось.

«Даже если она заметит меня, что с того?» — Зороф едва не исполнился смелости посмотреть на неё ещё раз, но сочный звук разрезаемой плоти заставил его насторожиться.

Высунувшись всего на миг, Зороф успел увидеть тело пьяницы, перевёрнутое на спину и женщину в черном, нависшую над покойником с окровавленным ножом в руке. Стоило Зорофу спрятаться вновь, как звуки продолжились. Слушая их, можно было лишь гадать, что таинственная незнакомка делает с телом своей жертвы. И как бы Зорофу не хотелось знать ответ, он тихо, словно тень, ждал, пока она не закончит своё дело.

И лишь когда всё прекратилось, и ночь вновь наполнилась холодной тишиной, Зороф снова выглянул, из своего укрытия, но не увидел убийцу. Лишь тело пьяницы, из груди которого было вырезано сердце.

Весть о найденном трупе с вырезанным сердцем разлетелась по городу словно пожар. Моряки, что нашли тело по утру, разбалтывали об этом всем, кого встречали на пути. Когда за дело взялась стража, казалось весь город уже знал, что на улицах появился новый убийца.

Зороф, в это холодное воскресное утро сидел у себя дома. Через приоткрытое окно, он слышал, как народ обсуждает случившееся. Люди были чертовски напуганы, особенно тем, что у трупа отсутствовало сердце. К простым смертям здешние, в целом, привыкли, а вот подобные зверства были в новинку. Для самого Зорофа это убийство было чем-то вроде глотка свежего воздуха. А от мысли насколько это пугает местных, убийца испытывал настоящее возбуждение.

Но настроение чуть испортилось, когда пришло осознание того, сколько стражников теперь будет выползать на улицы по ночам. Будут выгонять всех, без выходных и праздников, пока ситуация не наладится. Хотя, что иметь в виду под словом «наладится»? Сам Зороф с трудом верил, что женщину в черном будет легко поймать. Тем более, что никто даже не знает, что новый убийца это «она», а о не «он».

«Всё ещё только начинается», — подумал убийца с улыбкой. Сейчас он ощущал себя причастным к настоящей тайне, что, в некотором смысле, превозносило его над остальными, делало особенным.

За свою жизнь Зороф встречал нескольких убийц-женщин. Ни одна из них его не впечатлила. Одна травила ядом своих мужчин, другая топила детей, третья делала ещё что-то, Зороф уже и не помнил. В его понимании все эти дамы, на сегодняшний день в живых не осталось ни одной, просто жалкие и скучные существа. Отравить ядом — это просто. Именно так Зороф покончил с пьянством своего отца. Но тогда он был совсем ребёнком, не мог же он бросится с ножом на взрослого мужчину. А что касается детей, для Зорофа это был запрет. Дети нравились ему, он хотел бы даже, завести своих, но что-то в глубине его души подсказывало, что хороший отец из него не получится.

Но кем нужно быть, чтобы убить ребенка? Этого Зороф не понимал. С одной стороны, он любил детей, а с другой, считал, что справится с ними крайне просто, и подобное не достойно настоящего охотника.

Поэтому незнакомка, убившая пьяницу, и запала в душу Зорофу. Она холодна, бесстрашна и так же, как и он сам, выходит на охоту по ночам. «Узнать бы о ней больше», — мужчина вздохнул, уныло глядя в окно. За своими мыслями, он и вовсе позабыл, что прошлой ночью так никого и не убил. Странно, но Зорофа это более не волновало. Лишь одна мысль не давала ему покоя, — «Я хочу увидеть её ещё раз».

Зороф более не убивал, решил затаиться. День за днём он проводил в своих обычных делах: ходил на работу, мастерил ножи и, в добавок, размышлял над тем, как ему вновь встретить ту незнакомку.

Прошла неделя с убийства в порту. Тогда Зороф увидел её впервые. С тех пор, практически каждую ночь происходили убийства и по утрам находили тела с вырезанными сердцами. Стражники были в растерянности, никто ничего не видел и не мог сказать. Каждую ночь на улицах дежурили патрули, но безуспешно.