Дочь Дракулы

Я сделала пару шагов назад.

– Извините, я ошиблась, но уже ухожу. Меня ждут в кафе.

– Да кто тебя там ждёт? Подождут! Ща мы быстренько тут управимся.

– Сейчас сюда кто-нибудь войдёт, и у вас будут проблемы, – предупредила я.

– Да не боись ты, никто не зайдёт, сеанс уже начался, у нас два часа, но я с тобой и быстрее управлюсь, – криво улыбнулся толстяк, прижимая меня к стене и с шумным булькающим пыхтением пытаясь расстегнуть ремень на своих джинсах.

– Отпусти, если не хочешь проблем.

– Да заткнись ты! – раздражённо сказал он и запечатал мой рот поцелуем.

Ну ок. Я честно предупредила…

В следующую секунду я впилась зубами в его толстый язык. Парень взвыл и попытался вырваться, но поздно. Я уже была сильнее его. Моя кровь бурлила, я чувствовала, как становлюсь другой. Кулаком я так ударила его в рёбра, что послышался треск, и, отлетев к закрытым кабинкам, мой несостоявшийся насильник, ударившись спиной о дверь, сполз по ней вниз, с ужасом на лице увидев мои клыки и абсолютно чёрные, нечеловеческие глаза. Вообще-то он должен был потерять сознание, но почему-то этого не сделал, попытавшись заверещать как девчонка. Я вовремя свернула ему шею, оборвав визг в самом его начале.

Пару минут я приходила в себя, пытаясь унять слёзы и дрожь в руках. Быстро открыв воду и умывшись, скользнула к входной двери и прислушалась – нет ли за ней шагов… Нет, за дверью было тихо. Я вернулась к трупу толстяка и затолкала его ногой в ближайшую кабинку. Крови почти не было. Я тщательно вытерла небольшую лужицу бумажными салфетками и смыла их в унитаз. Всё.

Снова убедившись, что за дверью не слышно голосов и шагов, я вышла из туалета и, нервно оглянувшись на камеру под потолком, вернулась в кафе. Что ж, если камера реально работает, меня ждут большие проблемы. Хотя… Кто поверит, что такую тушу победила хрупкая девочка – метр с кепкой?

Кооператор пил эспрессо и, увидев меня, радостно улыбнулся:

– А ваш кофе уже остыл, Нина.

– Извините, я была вынуждена задержаться. – Я села и буквально в три глотка покончила с маленьким капучино. – Вячеслав Викторович, мне нужно домой. Мама звонила, она волнуется.

Честно говоря, почему-то я боялась, что препод будет приставать ко мне в машине, но ничего подобного не случилось. Он просто рассказывал мне о рочдейлских пионерах и сущностях принципов их кооперативного общества. Признаться, я бы давно заснула, но, увы, мне пришлось выполнять обязанности штурмана, указывая болтливому водителю путь к своему дому.

Когда мы съехали с моста, я попросила остановить на остановке. Не хватало ещё, чтобы припозднившиеся бабушки возле подъезда обсуждали, что я какая-то уж очень дешёвая проститутка, раз меня подвозят на ободранной «семёрке».

– Признайтесь, вам ведь не очень интересна кооперация? – с грустью в голосе спросил мой водитель.

– Очень интересна! – честно глядя ему в глаза, соврала я. – Вы так интересно рассказываете!

Петров вдруг наклонился и поцеловал меня. Через пару секунд вместо ответа на поцелуй я внезапно укусила его за шею, наслаждаясь вкусом горячей крови. Когда продолжать дальше было уже нельзя, я отвернулась и заплакала. Обо всём. Об убитом толстяке. О том, что я такая вот тварь, которая пьёт кровь доверчивого фанатика от кооперации. О том, что, вероятно, завтра меня арестуют, потому что в кинотеатре была камера.

– Ну что вы, Нина, – вдруг сказал Петров, зажимая кровоточащую рану. – Если вам так нужно…

Я молча поцеловала его в губы, вышла из машины и перешла дорогу.

Теперь он сделает для меня всё.

Внезапно мне почему-то стало страшно идти от остановки домой по тёмной улице. Я всё время украдкой оглядывалась по сторонам, ожидая, что вот-вот на меня выпрыгнет какое-то мифическое чудовище из-под низкого и уже почти облетевшего куста тутовника. Или маньяк, поджидающий за углом, утащит меня в подвал, и там меня уж точно никто не услышит и не спасёт. Видимо, события в кинотеатре так взвинтили меня. Я постаралась придать своему лицу максимально спокойное выражение и лишь слегка ускорила шаг. И потом ещё чуть-чуть. И ещё… Так что к своему подъезду я уже почти бежала.

Мама сидела на кухне, чистила сушёную рыбу и пила чай.

– Поздно ты, – заметила она, когда я села рядом со своей кружкой чая.

– Да дополнительную пару поставили. У кооператора, – соврала я. Ну не рассказывать же ей, что сначала я ходила с преподавателем в кафе, а потом целовалась с ним в машине на остановке… – Мам, я в душ и спать.

– Так для сна ещё слишком рано. Ты поешь сначала.

И мне пришлось поужинать, чтобы не спорить. Я с трудом пропихнула в себя пару вилок гречки, потом полчаса тупо посмотрела телевизор вместе с мамой. На «России» опять шёл какой-то дубовый сериал про русскую сиротку из глуши, беременную от первого парня на деревне, который конечно же красавчик и моральный урод. Разумеется, он бросил главную героиню и она, опозоренная, уехала покорять Москву. В Москве она родила ребёнка в каком-то занюханном роддоме с гестаповскими порядками и ушла вместе с ребёнком в неизвестность. Серий грозило быть штук двадцать. В конце героиня обязательно выйдет замуж за красавца-миллиардера. Можно даже не смотреть.

Поцеловав маму, я пожелала ей спокойной ночи и ушла спать. Но заснуть не получалось. Меня потряхивало и пробивало на слёзы. Я кипела от гнева на Блоху за растянутые дужки очков. И никак не могла забыть того толстяка в кинотеатре.

Впервые это случилось, когда мне было пятнадцать, хотя самое начало истории случилось годом раньше, летом. Роман был старше на четыре года, и мне казалось, что у нас любовь. Целых три дня, пока я не увидела его с другой девушкой. Конечно, я сразу всё поняла и решила прекратить отношения. Но у него, видимо, были на меня другие планы, и парень никак не мог смириться с моим решением расстаться. Он приезжал ко мне домой, и мы подолгу стояли в подъезде и болтали. Он встречал меня у школы и провожал до дома. Он звал меня на дискотеки в местный ДК, но я не приходила.

Через год, в августе, я почти сдалась. Роман пригласил меня съездить на острова на катере, и я согласилась. Увы, в пятнадцать лет мозга ещё слишком мало, чтобы просчитывать все возможные варианты развития событий. Мы встретились на пристани недалеко от набережной, сели в катер и поехали к одному из ближайших островов. А там он начал приставать ко мне, игнорируя мой отказ и мой весьма юный возраст.

Я плохо помню, что произошло потом. Знаю только, что крови почти не было, потому что вдруг я ощутила непреодолимую потребность пить её. Потом, сбросив его в воду, я с удивлением обнаружила, как полчища раков и рыб накинулись на тело и уволокли его от берега в глубину.

Назад на берег мне пришлось добираться вплавь, в одной руке держа туфли. Мобильных телефонов тогда ещё не было. Деньги в кармане промокли. К вечеру я дошла до дома своей подруги, соврала что-то несуразное и попросилась переночевать. Утром мама Алины выдала мне деньги на проезд, и я вернулась домой. Всё.

Трансильвания, Бран

Граф стоял у окна и смотрел на раскинувшуюся внизу долину, редкие кусты, переходящие в густой лес к горизонту, освещаемый холодным светом луны. Через несколько минут он отошёл от окна и, взяв со стола медный кубок, сделал большой глоток.

– Как она? – спросил он у молодого мужчины, стоявшего у входа в зал.

– Она входит в силу, господарь.

– Это я и без тебя знаю, Бесник, – приподняв бровь, заметил граф и вновь отхлебнул из кубка. Его собеседник нервно сглотнул.

Граф улыбнулся.

– Не желаешь ли отобедать со мной? Угощайся. – Он протянул кубок, и мужчина отступил на шаг назад. Граф пожал плечами, покрутил кубок в руках и сделал третий глоток.

– Она спит. Расстроена и утомлена.

– Утомлена? Сегодня за вечер она пила кровь двух мужчин и всё равно утомлена?

– Это нервы, господарь, – пояснил Бесник.