Башни человеческих душ

– Да, профессор. – Раздался бодрый голос Августа. – Я вас слушаю?

– Дорогой Август, я совсем забыл об одном очень важном деле, которое никак нельзя отложить назавтра. Не мог ли ты передать бумагу и карандаш нашему пациенту из третей палаты? А то ведь я обещал сам ему занести утром, только вот забыл, что мне следует отправиться на лекции в университет.

– Не переживайте, профессор. Я все сделал еще утром, помня про наш разговор накануне.

– В самом деле? – В голосе Карла Фитцроя звучало неподдельное удивление. – Ну что ж, я очень тебе благодарен, что ты так серьезно относишься к нашему делу. И, конечно же, я должен спросить: есть ли успехи?

– Да, кое-что есть. – Сердце профессор забилось в радостном предвкушении. – Правда не знаю, обрадует ли это вас или огорчит.

– Что там? – Профессор испытывал дикое любопытство.

– Сказать по правде, какие-то каракули. Нечто вроде рисунка.

– Рисунка? А больше никаких слов, букв или чего-то похоже на это?

– К сожалению, нет. Весьма непонятные фрагменты, которые похоже на какую-то эмблему. – Август немного помедлил. – Да, скорее всего символ или эмблема, может быть знак. Я вот сейчас смотрю на него и ничего понять не могу. Возможно, когда вы вернетесь, то поможете с этим разобраться.

– Да, конечно! А что другие пациенты? Никаких изменений?

– Нет, все по-старому. Радует только то, что все они хорошо справляются с поданной едой. Не приходиться делать эти принудительные кормления, как раньше бывало.

– Ну, хоть что-то хорошее. Благодарю тебя, Август. До встречи в среду.

– Приятного вечера, профессор. Жду с нетерпением.

Карл Фитцрой повесил трубку и проследовал в гостиную, где его уже ждал Людвиг. Шварц предложил доктору сеть в мягкое кресло, после чего вытащил из бара бутылку бренди, и протянул ему стакан. На небольшом полированном столике темно-коричневого цвета стояла тарелка с нарезанным лимоном и коробка шоколадных конфет. Профессор уселся поудобней, отпил немного обжигающей жидкости и внимательно рассмотрел Людвига. С момента их последний встречи этот человек стал намного взрослее, и уже выглядел солидным мужчиной, хотя ему было всего тридцать пять. Каштановые волосы все также были аккуратно подстрижены и уложены на бок с левой стороны. Выражение карих глаз показалось ему несколько суровым, чем раньше, ну а в остальном: правильный нос, слегка расширявшийся у ноздрей, аккуратно выбритое лицо и бакенбарды остались на своем месте. Он был одет в серый пиджак в черную клетку, черно-белый шелковый галстук под которым виднелась светлая рубашка, черные брюки и слегка изношенные лакированные туфли.

Профессор знал Людвига Шварца уже десять лет. Он был самым молодым человеком, который удостоился почетного звания «профессор» в двадцать пять лет. Шварц был талантливым учеником доктора Зофа – основоположника теории психотерапии. Он значительно развил идеи своего учителя, разработав на её основе комплекс методов по лечению психических расстройств без физического вмешательства. К несчастью, сам профессор Зоф подвергался жесткой критики со стороны ученых, докторов и некоторых политических деятелей, так как его идеи были слишком новыми и слишком революционными для тех дней. Это, в конечном итоге, свело его в могилу раньше срока; он умер, когда ему было всего шестьдесят три. Профессор Фитцрой познакомился с Зофом в медицинском университете на одной из конференций; он был одним из немногих, кто разделял его взгляды. Почти тогда же Зоф представил ему своего талантливого ученика Шварца, с которым они обсуждали многие новаторские идеи в психологии, медицине и социологии. После смерти Зофа, связь между ними стала еще более тесной.

– Итак, профессор, мы, кажется, говорили с вами по поводу ваших новых пациентов, обсуждали программу лечения?

– Совершенно верно. Что вы можете посоветовать?

– Первое, что предстоит сделать – это заставить их заговорить. Ваш метод адаптации к новому месту может в значительной степени этому поспособствовать. Также вам необходимо задавать им вопросы, которые просто рефлекторно заставят человека дать на них ответ. Это должно быть нечто такое, чего они не смогут выразить жестами или кивком головы. К сожалению, насильно к ним в рот не влезешь, а потому вам придется запастись терпением и подождать, пока их к вам степень доверия достигнет необходимого уровня, тогда они сами захотят начать разговор. Если же вам удастся их разговорить, то постарайтесь найти отправную точку, от которой следует отталкиваться, чтобы узнать причины, которые ввели их в это состояние. Конечно, придется вытащить наружу много неприятных деталей, воспоминания о которых может снова замкнуть человека, поэтому вы попытайтесь заменить их негативные эмоции на более позитивные. К слову, скажите, что война уже закончена, им больше не придется воевать, убивать и так далее. Расскажите им, как прекрасно жить под мирным небом, где не рвутся снаряды и не слышно пулеметной стрельбы. Постепенно они начнут избавлять свое сознание от образов, которые их держат. Помогите им понять, что призраки их подсознания остаются только в их голове. Скорейшему выздоровлению также могут способствовать прогулки на свежем воздухе в хорошую погоду. Дайте им пройтись по живописным ландшафтам, покажите других людей, занятых повседневными обязанностями. Если в этом будет наблюдаться прогресс, то после можете попробовать «сублимацию» – перенаправьте их внутренние напряжение на какую-нибудь работу. Пусть подстригут газон, вымоют посуду на кухне или подметут пол, – любое дело пойдет им на пользу. Самое главное – поборите их внутреннюю регрессию, пусть их поведение адаптируется к обычной жизни, где не нужно каждый день думать о том, что тебя могут убить, где стуки и хлопки не означают разрыв или выстрел. Конечно, не стоит забывать и о медикаментах, любые успокоительные только помогут их скорейшему выздоровлению. К сожалению, я не знаком с пациентами лично и не знаю специфики каждого, потому мои предложения – общие, я не могу гарантировать, что все это сработает с конкретным человеком.

– В любом случае, спасибо за консультацию. Я и сам подумывал о чем-то подобном, но не помешает выслушать мнение и другого специалиста в этой отрасли, ведь мне никогда не приходилась лечить такие запущенные случаи посттравматического расстройства, предыдущие мои пациенты хотя бы могли говорить.

– Как говорится «все когда-то бывает впервые», но вы должны расценивать этот случай, как подарок судьбы – ведь редко приходится работать со стоящим материалом. Это лечение может послужить хорошей базой для новой научной статьи по этой теме. Уверен, что её хорошо примут более революционные психиатры. – Шварц немного помедлил, а потом все же решился спросить: – а вы сами профессор? Как вы себя чувствуете после пережитого?

Профессор Фитцрой был не удивлен вопросом, учитывая то, что говорил с таким же врачом, но решил, что лучше облегчить душу знающему человеку, чем доверять её бармену из дешевого паба где-нибудь в городе.

– Ты знаешь, меня на протяжении многих лет беспокоит один и тот же сон: призрак полковника Отто Винзеля, которого мне пришлось, буквально говоря, приводить в божеский вид. Все бы ничего, если бы это был не вражеский командир, и если бы он был не мертв, и если бы в случае моей ошибки мне не прострели бы голову. Я уже отчаялся побороть эти плохие воспоминания. Парадокс, не правда ли? Врач-психиатр не может помочь сам себе. Эти кошмары начали мне сниться сразу после первой войны за золотые шахты, потом на какой-то период отступили, и вот опять после смерти жены, призрак полковника снова напомнил о себе.

– Разве вы сами участвовали в боевых действиях?

– А я разве не рассказывал, что на заре своей карьеры работал полевым хирургом и вытаскивал солдат с поля боя?

– По крайне мере вы никогда не говорили об этом мне.

– Я уже плохо помню, кому что рассказывал и почему-то думал, что ты знаешь мою историю. Ты уверен, что хочешь услышать её с самого начала?

– Ну, вечер только начался, у нас есть бутылка бренди, жена не вернется в ближайшие две недели… Я весь во внимании.