Книга Авроры

Сильно нахмурившись, я вгляделась в правую кисть руки. Еще в детстве я упала с горки и напоролась на острый камень, из-за чего сильно располосовала себе руки от большого пальца до мизинца, аккурат по центру ладони. Этот шрам был со мной всегда, но теперь ладонь была совершенно гладкая, будто попка младенца. Решив, что я ошиблась, я машинально раскрыла вторую руку – но и она была без какого-либо намека на детский шрам.

Я сплю?

– Поздравляю – прозвучал справа от меня сухой голос. Он не был похож ни на один знакомый мне тембр. Он словно звучал у меня в голове, а не извне.

В следующую секунду с той стороны появился чей-то силуэт и, выйдя из тумана, он явил себя мне. Это был мужчина, на вид не больше тридцати. Все его одеяние, включая непонятный балахон, было черное – как и его волосы. Цвет глаз я разглядеть не могла, но на губах его играла скупая усмешка. Руки скрещены на груди.

Не очень-то приятный тип. Не он ли гнался за мной на том минивене? Если так, то я крупно влипла.

– Я буду кричать – предупредила я, сделав шаг назад.

Однако, моя реплика лишь развеселила преследователя. Он закинул голову назад и звонко рассмеялся, но смех этот звучал, словно какофония грома и торнадо, смешавшиеся воедино. Было ощущение, что вот-вот пойдет дождь. И что-то мне подсказывало, что ничего дружелюбного в этом смехе нет.

Смеялись не со мной.

Смеялась надо мной.

– Забавно – проговорил он, начав успокаиваться, и вновь прожег меня своим пронзительным взглядом – ну покричи, Атиль.

Атиль? Откуда он знает мое имя? Этот вопрос уже почти сорвался с моих губ, но я вовремя сдержала себя. В какой-то передаче я слышала, что лучший способ избежать гнева маньяка – это задавать меньше наводящих вопросов. Если он гордится своей осведомленностью – он сам расскажет, откуда это знает и как достал. А если нет и проговорился случайно, то своим акцентом мы лишь даем ему понять, что обратили на это внимание, а значит, наши шансы на выживание стремительно сокращаются. Как у любого, кто узнал информацию, которую знать ему было не положено, если он в качестве жертвы.

Быть может, мой преследователь не хотел дать понять, что знает мое имя, и оно сорвалось с его уст случайно. Тогда не следовало акцентировать внимание на том, что я заметила это.

Видимо, я слишком уж замешкалась, так как мужчина скучающе отмахнулся. Огоньки в его глазах сменились равнодушием.

– Да хватит тебе – из тумана вышел другой силуэт.

Им тоже оказался мужчина. Его голос был более звучный, в отличии от первого, и он явно был моложе. До двадцати пяти. И словно являл собой полную противоположность – светлые волосы, голубые глаза, все одеяние белое. Только на нем не было балахона – лишь какие-то белые брюки и такая же рубашка, скрывающая горло воротником.

– Она уже побледнела – заявил укорительно белый черному, и повернулся ко мне. Я сделала еще шаг назад, и белый примирительно вскинул руки вверх – меня зовут Дилан.

– Не перетягивай одеяло – сухо заметил черный и сделал шаг вперед, после чего повторил – поздравляю, Атиль. Давай начнем заново. Меня зовут Роленд.

– Кто вы? – я постаралась, чтобы голос звучал уверено. Маньяки, словно собаки, чувствуют страх и расценивают его, как готовность напасть. Пока же человек внушает уверенность и готовность обороняться, они не подступятся.

Наверное.

И откуда взялся этот туман? Это уже какой-то настоящий белый смог. Я ничего не могла видеть сквозь него. Сколько там еще людей? Сколько было людей в том минивене?

– Логичнее был бы вопрос «где мы» – пожал плечами Роленд снисходительно – а еще точнее, «что случилось». Что выберешь?

Я посмотрела на парня в белом. Он поджал губы и явно был недоволен тем, что творит человек в черном, но почему-то не смел ему перечить, словно не имел на это никакого права.

– Что происходит?! – воскликнула я.

– Ты умерла – невозмутимо поведал Роленд – и попала в школу ангелов и демонов.

– Чего? – я усмехнулась – а, понятно. Это какой-то тупой розыгрыш. А вы оба знаете, какая статья за это полагается?

– Это не розыгрыш – продолжил так же сухо Роленд – но Нулевые очень редко достойно принимают реальность. Хотя от Онрат я ожидал большего.

Роленд замолчал и за его плечами резко раскрылись огромные черные крылья. Они были настолько черными, словно самая беззвездная ночь, а их концы остриями устремлялись вверх, и казалось, будто могут пронзить любого, словно копье.

Я что, сошла с ума?

– После смерти люди попадают в Рай или Ад, в зависимости от характера поступков, которые они совершали при жизни – продолжил мужчина, пока я глядела на его крылья – если чаша равновесия после смерти склоняется в сторону зла, сотворенного на земле, человек отправляется в Ад. В ином случае – попадает в Рай.

– Но есть и третья категория – заметил он, внимательно наблюдая за мной – крайне малочисленная, но так же имеющая место быть. Это люди, которые при жизни либо не совершали совершенно никаких деяний, так или иначе отражающихся на их счетчиках, либо же умудрились жить, уравнивая их.

Я ощущала некий сюрреализм происходящего, но все-таки сподобилась на вопрос.

– Уравнивая, это убил одного, но спас жизнь другому?

– Нет – мотнул голос Роленд – уравнивая, это когда результат злого поступка равняется результату доброго деяния.

– Не понимаю.

– Не так давно ты встретила на земле щенка – заметил он и тут-то я впервые осознала, что до ужаса напугана. Этим людям (людям ли?) было слишком много известно обо мне. Либо они хорошо подготовились и долго следили за мной, либо я правда тронулась умом.

Как папа это назвал? Профессиональный недуг? Я писательницей не была, но видимо, разделила это с бабушкой, как верный первый читатель.

– Ты отказалась покормить этого щенка, что является не лучшим проявлением человеческих качеств. Люди, попадающие в рай, покормили бы его. Но ты и не приняла активных действий, чтобы отговорить свою соседку помочь ему, или же склонить ее к более решительным действиям по «облегчению его страданий», что приблизило бы тебя к потенциальных скитальцам Ада. Результат твоего плохого деяния был равен результату хорошего – иначе говоря, твои манипуляции и реакции в данной ситуации никак не сказались на жизни собаки. Игнорирование – это не зло. И не добро. Понимаешь?

– Игнорирование – это безразличие, и оно не является приверженцем качества Ада или Рая – добавил Дилан, второй раз подав голос.

– И все твои решения в течении жизни были аналогичными, и в результате после своей смерти твои деяния были уравновешены, или, иначе говоря, обнулены. Люди, которые имеют за своей спиной подобное равновесие, называются здесь Нулевыми и их невозможно определить ни в Ад, ни в Рай.

– И что происходит с Нулевыми? – прошептала я.

– Нулевые проходят обучение в школе, где оцениваются их способности, наклонности и по итогу обучения их определяют в клан ангелов или демонов, где они служат на благо равновесия.

– Равновесия?

– Об этом ты узнаешь позже – ушел от ответа Роленд, продолжая звучно отчеканивать каждое слово – все, что тебе нужно знать сейчас, это то, что ты Нулевая. Твое предназначение здесь и обратного пути нет. Тебе же лучше, если ты скорее смиришься с реальностью и отпустишь свою прошлую жизнь вместе со всеми, кто там остался. Отныне твой дом тут. И от тебя зависит, кем ты станешь в итоге.

Теперь Дилан подошел обратно в Роленду и за это спиной так же появились массивные крылья, но они были белые.

– Но для начала тебе придется обзавестись крыльями – заявил Роленд и схватил меня одной рукой за запястье, вторую прижав к спине в области лопаток. Тело пронзила острая жгучая боль, словно меня препарировали, как лягушку на уроке биологии, но как я не старалась, не могла вырваться из схватки Роленда. В нем таилась на удивление огромная сила, слишком огромная.

Наконец боль ушла так же резко, как пришла, и я ощутила небольшую тяжесть позади себя. На мгновение она даже принялась перевешивать меня. Тяжесть это была сходна портфелю, набитому учебниками, с которым на спине я ходила в школу все годы обучения.