Страница 2 из 6
Чем еще примечательна эта улица? Здесь сохранился дом, где провел детские годы Дмитрий Хворостовский, наш «Серебряный принц оперы», «Элвис от классики». Наверное, хорошо, что жил он там недолго. Стал бы петь великий баритон о весне на «бакинской» улице или о заводской проходной, что «в люди вывела его»? Возможно, останься он здесь, судьба его сложилась бы совсем иначе, и я могу прогнозировать, как именно. В одном километре пути от остановки до дома я насчитывал 12 мест, где можно затариться алкоголем, не включая аптеки с «фанфуриками». На моих глазах здесь умер единственный книжный магазин, а в помещении стали торговать мясом. Вот такая болезнь эпохи: если ехать по проспекту Красноярский рабочий в сторону КрасТЭЦ, то книжные перестанут попадаться за два километра до точки назначения.
…Раннее утро, еще даже солнце не проснулось, а по улицам тянутся двухколесные телеги, навьюченные горами клетчатых сумок. Торговцы-азиаты волокут товар со склада к своим прилавкам. Днем об их приближении узнаешь по крику: «Дайте дорогу!». Здесь страна коммерсантов, именуемая в народе «рынок КрасТЭЦ».
На самом деле, торговые ряды, которые растянулись по обеим сторонам проспекта Красноярский рабочий, получили название из-за соседства с ТЭЦ-1. Здесь несколько локаций: с одной стороны возвышается ангар торгового комплекса «Содружество», перетекающий в рынок «Восточный» с капитальным зданием-махиной и фонтаном с драконами, на другой стороне дороги – корпусы торгового центра «КрасТЭЦ» и ряд павильончиков, а у конечной остановки трамвая – «Социальный рынок» и «Зеленый базар».
Старожилы рассказывали мне, что рынок начался в 1989 году, когда вблизи Дома культуры «КрасТЭЦ» поставили первые палатки и лотки. Торговый оазис развивался стихийно, люди сбывали здесь одежду из Турции и Китая, продавали с рук или ящиков. В 1992 году Борис Ельцин подписал указ «О свободе торговли», и это дало старт всему, что есть на КрасТЭЦ сейчас. Место прозвали «Полем чудес», ведь там можно было найти все, от батона до бытовой техники, как на барабане у Леонида Якубовича.
В 90-е выбор был невелик: джинсы трех цветов, черные, серые и синие, а еще – женские кофты. Советский человек и размерами не был избалован: присмотрел, надел прямо на улице, у прилавка. Если более-менее сидит, надо брать. Гораздо позже начали появляться контейнеры, а потом здания с отоплением и туалетами, которые находятся там по сей день. Почти не изменилась с годами и базарная часть рынка: зимой и летом торгуют бананами, хурмой, яблоками и огурцами, острейшими салатами и горячими лавашами прямо на улице.
Даже политика не обошла стороной это место. В книге «Охота на Быкова» Эдуард Лимонов вспоминает, как совладельца рынка «КрасТЭЦ» Сергея Блинова травили крысиным ядом. Попытка убийства была акцией устрашения «крестного отца» Красноярска Анатолия Быкова, с которым был связан Блинов.
Горожанам рынок известен как котел наций и анклав Советского Союза в современной России. Каких только национальностей здесь не встретишь! Люди едут сюда, чтобы заработать, тянутся из Средней Азии и других стран. На рынке своя экосистема. Каждый занимает какую-то нишу: таджики торгуют коврами, узбеки – сухофруктами, азербайджанцы – овощами и фруктами, китайцы – одеждой и пельменями хуньтунь, вьетнамцы – супом фо бо, цыгане же просто просят денег.
Однажды я общался с Габилом, который приехал в Красноярск из Азербайджана. Он говорил, что и сам не знает, как оказался на рынке. Габил не соображал в маркетинге и рекламе, но была у него своя система координат: он утверждал, что всегда торгует без обмана, чтобы не оттолкнуть покупателя. «Если ты честный, к тебе будут так же относиться. Даже в Коране написано: самый большой грех на весах обмануть и под процент деньги давать, за это на том свете человек отвечать будет. Я беру товар за 100 рублей, за 150-140 продаю. Все на рынке стоят ради выигрыша, но кто обманывает, у тех деньги уходят, как пришли. Толку нет в таких деньгах, харам», – говорил он мне, раскладывая на прилавке мандарины. Габил мыслил философски, и иногда изрекал совсем удивительные вещи: «В Советском Союзе нации в армии встречались, а сейчас – на рынке. Давным-давно все мы, как одна семья. Здесь дети в школу ходят, отсюда отправляют служить, здесь и умрем».
Жизнь местных проходит вдали от Родины, и люди делают окрестности похожими на дом. На остановке «КрасТЭЦ» можно найти настоящее вьетнамское кафе: на телеэкране новости из Юго-Восточной Азии, а на стеллажах – привозные острые специи. Кафе полюбили даже красноярцы с левого берега: молодежь, редко бывающая в промзоне, специально приезжает, чтобы съесть огромную тарелку супа с лапшой и мясом или ароматный рис со свининой. Я твердо уверен, что именно с этого местечка пошла мода на азиатские «фобошные» в нашем городе.
От пищи обычной – к пище духовной. КрасТЭЦ – это государство в государстве, на его территории еще лет шесть назад была мечеть. Ее не так просто найти: в здании, покрытом бежевым сайдингом, неприметный вход под присмотром видеокамеры. Когда попадаешь внутрь, твоему взору открываются два пустых зала для женщин и мужчин, на вешалке приготовлены одеяла, а все полы покрыты коврами. Верующие стекаются сюда, чтобы совершить намаз. Кстати, кроме мечети на рынке можно найти стоматологию, парикмахерскую, банк и авиакассу. Неподалеку от места торговли стоят микроавтобусы, которые ездят в Бишкек, почти за 3000 километров.
С КрасТЭЦ у меня связаны несколько историй. Вот я, маленький, плетусь в школу в разномастных ботинках, потому что бабушке продали не то. Она обнаружила подмену, когда вернулась домой. Найти коммерсанта, который сложил в одну коробку обувь от разных пар, так и не удалось. Вот и пришлось внуку, то есть мне, стать самым неординарным в классе, ведь боты были куплены на кровные.
Район этот славится своими гопниками. Однако за 15 лет встретил я их лишь однажды, когда приехали мои друзья из центра. У девушки был пирсинг в подбородке и носу, дреды и яркая тату во всю грудь. Когда я подошел на остановку, то увидел, что друзей взяли в оборот. Недолго думая, я сгреб своих ребят в охапку, посадил в такси, и мы помчали подальше от новых знакомых. Таксист спокойно объяснил, почему стоящие на остановке водители не вмешиваются: такое тут бывает часто.
Иногда район, наоборот, проверял меня на человечность. Мы шли домой с другом, который квартировал у меня, и к нам подошла девушка-китаянка. Долго не могли понять, чего она хочет, оказалось, что переночевать. Ничего более. Согласились, не бросать же человека в беде.
Когда в Красноярск собирался известный московский блогер-урбанист Илья Варламов, в числе популярных рекомендаций звучал район КрасТЭЦ. Каково же было мое удивление, когда он увидел там то, чего я не заметил за 15 лет жизни: дворы, останки советской фонтанной скульптуры, ЖЭК-арт. И знаменитые лужи, конечно. Дело в том, что в советские годы промышленный правый берег обделили ливневой канализацией, поэтому бордюры в сезон дождей превращают дороги в озера. Представьте себе лужу длиной в километр – здесь это не более чем сезонное явление. Такая же вечная лужа была и напротив моего дома. Когда асфальт заменили, дыра исчезла лишь на время, а в сезон вода стала собираться снова…
Интеллигентный риэлтор Володя, через которого я продавал свою квартиру на 26 Бакинских, сказал: «Купят только те, чья жизнь крутится вокруг рынка». Так и вышло. Первыми пришли узбеки, потом осматривали мою трешку северяне, но в итоге взяли таджики: «Комната большая – сюда ковер будем класть. Скидку бы сделать… А то ковры надо покупать!»
Однажды в особо мрачный сезон, не то февраль, не то ноябрь, шел я домой и думал: «А ведь должен быть и на нашей улице праздник!». Минул все 12 алкомагазинов. Шагаю по каньону серых девятиэтажек. На повороте, вместо привычной стены, вижу желтый квадрат баннера, а на нем слова: «ПОДНИМИ СЕБЕ НАСТРОЕНИЕ!». Опять магазин. Алкомаркет.
Роман Минеев,
экскурсовод Литературного музея им. В.П. Астафьева