Страница 51 из 52
Я с трудом замял конфликт.
После завтрака тоже начались мелкие стычки — дай закурить? че толкаешься? че смотришь криво? — которые я старался замять. Евгения словно притягивала к себе неприятности и вскоре я уже пожалел о том, что не отправил ее отсюда домой.
«Наверное, это гормоны, — успокаивал себя я. — Парни чувствуют девушку, хоть и ничего не могут понять, поэтому и бесятся. Самобытные звериные инстинкты, которые в условиях войны и лишений только усиливаются».
Это привело на мысль, которую долго разрабатывал. Магия запахов давалась мне с трудом еще в пору учебы в Школе, поэтому сейчас пришлось повозиться, чтобы придумать конструкт, способный маскировать исходящие из молодого тела феромоны Евгении.
— Жека, ух! — пройдя мимо, произнес Клим. — Ты бы помылся что ли! Пахнет от тебя так…
— Как? — нахмурилась та.
Я тоже прислушался.
— Как от сапог штык-фендрика Карасика. Аж глаза слезятся!
Я облегченно вздохнул — значит сработало.
— Кстати, никто не обращал внимание на этого дядьку? Какой-то он странный.
Клим повертел пальцем у виска.
— Сказал мне таким грустным мечтательным голосом, что хочет иметь детей. И добавил, что их родители, скорее всего, будут против.
Шталин хмыкнул.
— У него просто юмор специфический, — ответил я.
— Специфический, — кивнул Клим. — Это мягко сказано. Больной юмор — это вернее будет.
— А вот и он сам, — буркнул Иван Ходун.
Подошел Карасик, поздоровался. Спросил о том, как мы обжились в казарме.
Я кивнул — нормально.
— Ну вот и отлично!
Он хотел добавить что-то еще, как за окном протяжно завыла сирена — сигнал о том, что Врата открываются.
— Опять разведотряд? — спросил я.
— Нет, — покачал головой Карасик. — Наши не заходили. Кто-то другой, странно.
Как оказалось, это был пятый отряд. Он выходил за Барьер совсем с другой стороны — с южного участка, который располагался отсюда в пятистах километрах.
— Как же они тут то оказались? — спросил я резонно.
Но никто не смог ответить на мой вопрос.
Мы все невольно хлынули к Вратам Барьера чтобы встретить пришедших.
Посмотреть был на что.
Отряд из полутысячи человек был разбит и представлял из себя жуткое кровавое зрелище. Покалеченные, изуродованные, оборванные, они шли молча, опустив взгляды и не смея посмотреть на нас, словно чего-то стыдились.
Мы тоже не глядели им в глаза и тоже молчали, не зная как приободрить их.
Подбежали врачи из гарнизона, начали оттаскивать к лазарету раненных, но с таким же успехом всех пришедших можно было поместить туда. Тогда начали выбирать самых тяжелых, не ходячих. Из пяти сотен таких оказалось около половины. Многие без рук, многие с разбитыми головами, они едва ли встретят завтрашний день. Это понимали мы. Это помнили санитары. Это знали сами раненые.
И потому мы все молчали.
Я смотрел на идущих, на их жуткие раны, и мог только представлять какое же чудовище могло так изувечить людей. Рваные лохмотья кожи, отрубленные словно топором великана конечности — получалось, что монстры размером были не меньше пяти метров. Такое вообще возможно?
Я перевел взгляд на полоску черноты, виднеющейся в закрывающихся Вратах и невольно вздрогнул. На мгновение мне показалось что там, в этом средоточии мрака, на меня зыркнули сотни глаз.
Я тряхнул головой, сгоняя наваждение, вновь пригляделся. Тьма. Сплошная тьма и ничего более.
Наконец, Врата закрылись.
Все мои ребята пошли обратно в казарму, я же остался. Смотрел на Барьер и не мог отвести от него взгляда. Что скрывается там, за его телом из бетона и стали? Какие жуткие тайны таит тот мир, от которого мы отгородились?
Раздался протяжный свист — будто ветер начал неистово дуть в водосточную трубу. Звук разнесся по небу, невольно отвлекая на себя внимание вояк.
Я же даже не посмотрел в ту сторону — прислушивался к другому.
Неясное бормотание раздавалось то с одной стороны, то с другой и я все оглядывался, пытаясь понять кто это говорит. Не сразу понял, что шепот идет не извне.
Голоса были в моей голове.
Видимо сказывалось общее переутомление и нервозность — успокаивал себя я. Но глубоко в душе понимал — это не из-за этого.
«Макси-и-им…» — протяжно повторил голос и я впервые в жизни подумал, что хочу, чтобы это была Смерть.
Но это была не она.
Я невольно обратил голову в сторону, откуда доносился голос. Глянул на Барьер. Он был величественен, смотрел на меня черными глазницами бойниц. Монстр. Настоящий монстр, чье время еще не пришло, но очень близко.
Вновь в голове возник образ исполинской тени. Она возвышалась надо мной, как возвышается человек перед муравьем. И тень звала меня.
Там, за Барьером, что-то было, что желало со мной увидеться… и — что? сожрать? уничтожить? превратить в пыль?
Я не знал, но чувствовал — что-то другое.
В какой-то момент мне даже показалось, что сама Смерть побаивается Барьера, стараясь появляться тут реже.
«Я? Боюсь Барьера?!»
Костлявая появилась за спиной.
«Что там, за его границей?» — спросил я.
«Тебе правда это интересно?»
«Оно зовет меня».
«Там — неведомое, — сухо ответила Смерть. Я вдруг почувствовал, что ей этот разговор неприятен. — То, что ты своим убогим человеческим мозгом не в силах осознать!»
«Макси-и-им!…» — вновь раздался чужой голос. Хотя голосом назвать это было крайне сложно. Шорох миллиарда насекомых, ползущих по земле — это самое близкое, что пришло в голову.
«Оно зовет…» — задумчиво произнесла Смерть, глядя на Барьер.
«Что там?» — почти молящим тоном спросил я.
«Тебе надо уходить отсюда, — проигнорировав мой вопрос, произнесла Смерть. — Немедленно!»
«Но…»
«Без возражений!»
«Я не оставлю своих друзей здесь. Да и куда возвращаться? В психушку?»
«Друзья твои погибнут — поверь мне, уж я то знаю о чем говорю! — в голосе Смерти послышалось веселье. — А психушка — да хотя бы и туда. Ничего плохого в ней нет».
Эти слова задели меня и дело было не в психушке.
«Ты не посмеешь их забрать раньше времени!»
«Посмею! — ухмыльнулась Смерть. — И что ты мне сделаешь? Я — Смерть! Напугаешь мной?»
Костлявая сухо рассмеялась.
«Тогда не получишь меня!»
«Что?!» — закричала Смерть.
«Что слышала!»
«У нас был договор!»
«Думаешь, это меня остановит?»
Я принялся транслировать в своей голове жуткие картины — как я падаю с крыши дома, как выпиваю яд, как прыгаю под колеса автомобиля. Я помнил о том, что говорила костлявая насчет моей души — просто так она ее забрать не могла, нужно было погружение в дарк, до того момента, пока я не утону в нем.
«Ты не посмеешь!» — прошипела Смерть.
«Что хуже: покончить жизнь самоубийством или стать навечно твоим рабом? Выбор очевиден!» — я откровенно насмехался над ней.
«Пойми, не я отсчитываю минуты жизни твоих друзей. Не я решаю — точнее, не всегда решаю, — когда кому уходить. Я — лишь исполнитель. Есть и другие сущности»
«О чем ты сейчас? Я не понимаю!»
Смерть скривилась. Она сболтнула лишнего, но признавать этого не хотела.
«Вас целая когорта демонов?» — спросил я.
«Есть иные миры. Есть иные сущности», — сухо ответила Смерть. Кажется, большой информации от нее уже невозможно было добиться.
Жуткий вой со стороны Барьера повторился. И вновь этот шорох миллиарда насекомых, выстроившийся в звуки:
Ма-акси-и-им-м…
«И эти сущности сейчас там, за Барьером. Они хотят завладеть твоей душой. Хочешь ли ты такой участи? Думаю, нет. Это страшнее Смерти. Это страшнее всех пыток, на которые только способен человеческий изощренный мозг».