Страница 42 из 75
-Почему? Почему она приняла его сторону? Я знаю, она любила людей. Почему она помогала тому, кто уничтожал их, заставлял их убивать друг друга? – напряженно, будто чувствуя, что не хотела бы видеть сестру Имперу такой, Лилика понемногу теряла голос и сбивала дыхание.
-Первое время, придя на Запад, они скрывались среди людей, собирая информацию. Они узнали, что люди и вправду начали уничтожать доказательства зверств имтердов в Первой Войне, и сами их следы. Идея о том, что Негласный Правитель рассказал им правду, все больше крепла в их головах, и пусть Импера до конца не разделяла методов и желаний Геллара, она была вынуждена следовать за ним, ведь только он точно был с ней искренен. Помимо всего прочего, она начинала чувствовать тепло к нему, ведь в мире, помимо него и Совенрара, больше не осталось других правда родных ей имтердов. Но одной истории Негласного Правителя было недостаточно, и Импера нашла другое объяснение. Спустя несколько лет, Негласный Правитель привел ее и Геллара на Север, где она встретила Совенрара. Прежде она боялась и ненавидела его, зная, сколь жестоко он обошелся с ее матерью, забрав ее силы Верховного Властителя, затем развязав Первую Войну. Но Совенрар был только рад ее видеть, и был даже горд ей, ведь она выбрала их сторону, сторону своей родной расы. Он рассказал ей, что всегда любил Шираву, и не желал причинять ей боль. Что у него не осталось выбора, и он специально не трогал ее и ее детей, ведь ему было жалко их, и он не считал их своими врагами. Он говорил, что сам видел, как она обратилась за помощью к Мерсеру, своему другу, но была им же убита. Тогда он, Совенрар, пообещал отомстить Мерсеру и его подлой расе. Не было ничего странного и зазорного в вере словам родного дяди со стороны Имперы, и она приняла это за чистую монету.
-Но это не было правдой? Я знаю, мама говорила мне. Совенрар за…пер… - вдруг осеклась она, вспомнив, что именно с поддержкой Уиллекроми она и Ширава попали в плен Совенрара. Она хотела не упоминать этого, почему-то подумав, что так Уиллекроми не поймет, что она про это уже знает. Но он знал, и знал куда больше, чем она могла себе представить.
Уиллекроми вздохнул, чуть опустил голову, и вновь отпил из золотого кубка. Похоже, для него это, все-таки, была грустная история.
-Конечно, это было не так. Никто из них, никто из людей, никогда бы не причинил зла Шираве. Но, пожалуй, и вы поняли это не совсем верно. То, что Совенрар рассказал вам в Храме Актониса – теперь ты понимаешь выбор Имперы, раз и ты приняла это за чистую монету?
Лилика удивленно раскрыла глаза, уже совсем не понимая его слов.
-Лимит сил у Верховного Властителя? Глупости. Единственная причина, по которой он сокрыл вас здесь, окружив своим Пламенем – это его страх. Страх потерять Шираву, с которой он был связан Клятвой Душ, с помощью которой он, однажды, забрал ее силы Верховного Властителя. Стоило Совенрару получить ранение, его бы получила и она, и тогда же он бы сумел восстановиться – но не она. Его силы все то время именно защищали ее.
-Это… - пораженная, шокированная, Лилика просто не могла в это поверить. Ее руки тряслись, а зрачки сузились, будто совсем пропали. После всего, что она знала про Совенрара, про его злые деяния, и какой его образ могла себе представить, неужели такое было возможно? Нежели это была…
-Правда…- покрутил головой Уиллекроми. – Я не понимал этого, пока он не пришел ко мне, чтобы просить моей помощи. И я все еще удивляюсь, на что способна любовь, и в ком порой она встречается. Жаль…что этого не понимает «он».
-Он? – не поняла Лилика, уже сама стараясь поскорее прийти в себя, подумав тогда, что «все это не важно, я здесь не за этим!».
-Ох, я сказал это вслух? Прошу прощения. Я расскажу об этом позже, а пока… - Уиллекроми снова вздохнул. – Геллар и Импера начали создавать миф о воинах, что ведомы желанием больших перемен. Наверняка, ты уже сама знаешь эту историю – те, кто желали восстать против гнета сильнейших мира сего, звали их, Вестников Революции, и сражались вместе с ними против угнетателей. Пока Импера была ведома мыслью, что так она помогает людям, которые оказались брошены режимом предавших ее Мерсера и Унзара, Геллар понимал более тонкие политические грани, и следовал им. Революция для него заключалась вовсе не в помощи слабым людям, а в уничтожении самого основания их жизни, помощи будущим правителям, имтердам. Слабые люди, недовольные своей жизнью, сталкивались со своими правителями в жестоких боях, и обе стороны теряли немало людей. В кровопролитных боях мятежники свергали власть буржуазии, и сами принимали бразды правления. Не зная тех самых тонких граней правления, они вели свои государства лишь к забвению, а потеряв множество сил в гражданской войне, открывались перед более хитрыми и хищными странами, что теперь без проблем могли их захватить.
История Уиллекроми не прерывалась до тех самых пор, пока он не приложил губы к золотому кубку, отпив из него немного Алой Жизни, тем будто поддерживая, силами Мира Душ, свой ясный разум. Он дошел до части истории, которая явно была особенно интересна для Римро, и тот, все это время в раздумьях державший потупленный взгляд на столе перед собой, перевел внезапно острые и блестящие рубиновые глаза на уже снова готового продолжать историю Уиллекроми.
-Но однажды планы Геллара дали сбой. Поведя за собой войско наемников из провинции Бруси в Волшеквии против Ирмии, силами своей армии он уничтожил немало людей, даже тех, кто желали лишь мира и покоя, и ничем не были связаны с правлением Мерсера. Импера уже не могла его остановить, он совсем ее не слушал. Ей все еще было больно смотреть на страдания невинных. Но армия Геллара не прошла слишком далеко. Едва они пересекли границу Ирмии, как в бой с ними вступил Бог Войны людей, прозванный так именно после той самой битвы.
-Это был я. – окончательно поднял голову Римро.
-Далее история за тобой. – прикрыл глаза Уиллекроми.
Римро задумался. Он пытался вспомнить все, что происходило в тот день, в том месте. Как он, чувствуя Красное Пламя, что он некогда подарил существу, в глазах которого он увидел свет, настолько яркий, что на мгновение ввел его в роковую слепоту, и как он, сжав собственное Пламя в своих кулаках, решил сам проверить, правда ли это была его ошибка. Проверить, в чем он мог тогда ошибиться. Он начал неторопливо, но история его все быстрее обрастала деталями. Он уже не замечал окружения, глазами глядя лишь на стол, видя перед собой, одна за другой, картины из далекого прошлого, все быстрее погружаясь в него, заново переживая все ту же боль.
Красное Пламя пожирало людей вокруг него, земля разверзалась и будто кричала от боли. Тут и там знамена рвались и сгорали, ломались щиты и мечи, вместе с доспехами сгорали воины. Сама ненависть, гнев, окрасили небеса в алый, а под ними кровь покрыла поля и горы, затихали в пламенном шторме боевые рапсодии, взрывы заглушали бой барабанов, и быстрым шагом, безжалостно разбрасывая под собой людей, по полю битвы шагала смерть. Здесь впереди, где сходилось их Пламя, из огненной стены навстречу ему, разгневанному Клинку Власти, вышел воин в доспехах из черного металла, покрытого почти выгоревшей мятой серой тканью, с горящим позади пепельным плащом. Клинки по бокам его будто тихо кричали, по самую рукоять залитые кровью, жаждущие ее все больше, удерживаемые от полного безрассудства лишь тяжелыми окровавленными металлическими перчатками воина. Черные волосы его дрожали от ветра, горячего словно магма, выгорающего вокруг страдающей земли, по которой он шел, сжав острые клыки, встречая пламя как саму свою суть, из глаз искрясь лишь им и жаждой крови. Они стояли друг напротив друга здесь, куда не было ходу его ненависти. Ему не нужны были больше ответы, которых так ждал от него Римро. В нем жила лишь одна идея, одно желание – разорвать, растоптать людей, никому не позволяя встать у себя на пути.