Страница 4 из 13
На контрольной всё прошло удачно. Я вообще ботанику люблю, да и учебник полистать успела. Быстро ответила на вопросы, сдала бланк. До звонка оставалось пятнадцать минут, самое время заняться поддельным письмом. Только теперь мой план усложнился, я решила написать сразу два письма: Валите – от лица Большого Тугана, а ему – от лица Валиты. Пусть поломают головы, кому они так понравились. Правда, Валита писать не умеет. Нужно как-то намекнуть, кто за неё пишет. Если упомянуть «другую воспитанницу», подозрение упадёт на меня: из нашего приюта только я хожу в школу. Тогда так: Валита как будто попросила одну работницу на фабрике помочь ей с перепиской. Хотя, пожалуй, лучше совсем ничего не объяснять.
Я быстро записала текст, который сочинила в изоляторе. Аккуратно вырвала листок из тетради, свернула, спрятала в карман штанов. Написала второе письмо, для Большого Тугана. Текст почти такой же: «Дорогой прекрасный незнакомец. Я иногда вижу тебя на улице около школы. Ты поразил меня своей красотой. Ты высокий, как я. Но твоя фигура пронзила моё сердце. Ты как…» Тут я задумалась – как что? Валитину причёску я сравнила с солнцем – это легко, золотой шар, всем понятно. А на что похожа фигура Большого Тугана? На фабричную трубу? На многоэтажный дом? С чем же его сравнить?
О, придумала! У нас на главной площади стоит большой каменный поминальник в честь Отца-основателя. Того самого, о котором нам каждый вечер рассказывают в приюте. Всю его биографию мы уже наизусть выучили. Больше пятидесяти лет назад, сразу после катастрофы, он привёл наш народ в этот безопасный край и взял на себя ответственность за судьбу выживших. Его мудрость помогла нам выстроить новый мир, а его щедрость позволила каждому члену общества получить крышу над головой и кусок хлеба.
После смерти Отца-основателя по всему миру наставили «поминальников» – это такие высокие прямоугольные столбы с высеченными позолоченными надписями. В выходные принято поклоняться поминальнику. Когда я ещё жила с родителями, они меня туда не водили. Может быть, от маленьких детей это не требуется. Но в приюте я давно привыкла раз в неделю молча стоять у подножия столба, краем уха слушая монотонные речи наставниц и думая о чём-нибудь приятном.
Сейчас нашим миром правит сын Отца-основателя. На фабрике, кажется, его не очень любят – некоторые работники ещё помнят рассказы своих родителей о жизни в старом мире, до катастрофы. Говорят, было лучше. Но при начальстве молчат, такие разговоры до добра не доведут. Несколько раз случалось, что какой-нибудь молодой работник переставал приходить на фабрику, и на его место у конвейера ставили кого-то другого. Уйти с фабрики разрешалось только после пятидесяти лет. Значит, была другая причина. Но если мы спрашивали, куда делся прежний работник, мастера отвечали, что такого человека нет в наших списках. Я подозревала, что это как-то связано с неправильным отношением к нашим порядкам, но ни с кем не делилась своими догадками.
А в школе нам вовсю расхваливали и наш режим, и нашу власть, и справедливость наших законов. Как и в приюте, мы часто повторяли биографию Отца-основателя. Думаю, Большому Тугану понравится такое сравнение! Значит, так: «Ты огромный, как поминальник. Я хочу смотреть на тебя снова и снова».
Но как подкинуть письмо Большому Тугану, чтобы получилось правдоподобно? И чтобы он меня не заподозрил? Я засунула руку в карман поглубже: точно, ещё одна галета осталась, это меня тётушка Марта ночью угостила. На улице недалеко от школы всегда шляются беспризорные мальчишки с окраин: они не сироты, но в школу не ходят, потому что их родители поленились подготовить их к экзамену. По правилам они должны идти на заводы, как и приютские дети. Но даже если они работают – детская смена всего четыре часа, а в остальное время делают, что хотят.
Выберу самого неприметного, дам ему галету, и пусть подсунет письмо Большому Тугану в карман. Да ещё пусть толкнёт его сначала, а потом сразу убежит. Надеюсь, Большой Туган догадается связать эти две вещи: его толкнул мальчишка, а потом в кармане появилось письмо. А если и не догадается – ему же хуже, пусть ломает голову.
Так я и сделала. После уроков вышла из школы одной из первых, разыскала стайку уличных оборванцев, утащила одного за угол и предложила выгодную сделку. Он согласился, мы вместе подкараулили Большого Тугана, и я из укрытия подсматривала, как мой посланник суёт ему в карман письмо. Отдала обещанную галету и помчалась в приют, там скоро обед начнётся, а потом надо успеть позаниматься перед тем, как на работу идти. У ворот я ненадолго замедлила шаг и незаметно засунула сложенный тетрадный листок в нишу под камнем. Днём, пока я на фабрике, остальные воспитанницы пойдут на прогулку и проверят наш тайник.
Глава 4. Враг обезврежен
В тот день смена пролетела быстро: я всё время прокручивала в голове слова поддельных писем и пыталась представить себя то на месте Валиты, то на месте Большого Тугана.
Хорошо, что я уже давно работаю на этом сборочном участке, руки сами двигались в привычной последовательности: белый элемент опустить в белую ячейку, красный штекер вставить в красное гнездо, повернуть два латунных зажима по часовой стрелке на один оборот, сдвинуть синюю крышку вправо. И так раз за разом, модуль за модулем. Работа простая, но некоторые ошибаются, не выдерживают быстрого темпа и однообразных действий.
Если ко мне с предыдущего участка поступает бракованный модуль, – например, кто-то забыл вставить на место одну деталь, – я должна сбросить брак в выдвижной ящик и нажать кнопку вызова мастера. Мне это ничем не грозит, накажут того, кто на самом деле виноват, но после смены придётся задержаться всем, кто из-за него не выполнил норму.
Поэтому я всегда радуюсь, если за всю смену ни одного такого сбоя не случается. Это значит, что мы вернёмся в приют вовремя, как раз к ужину. Утренняя и вечерняя смены идут в столовую раньше, вместе с младшими воспитанницами, а для дневной смены оставляют ужин на отдельном столе.
Когда я зашла в спальню, чтобы оставить там сумку, девчонки стояли вокруг Валитиной кровати и что-то шумно обсуждали. Увидели меня, сразу замолчали. Валита встала, двинулась ко мне:
– Эйна, ты нам нужна.
«Да неужели. Вот так неожиданность». Я ничего не ответила, просто посмотрела на неё с интересом.
– Мы тут какую-то записку нашли! Может, что-то важное? Прочитай, а?
Я взяла бумажку, которую они уже час вертели в руках и не знали, что с ней делать.
Медленно прочитала вслух, стараясь не хихикать. Девчонки слушали, не дыша от волнения. Потом начали ахать и охать:
– Золотое солнце!
– Причёска как золотое солнце! Как красиво!
– Да это же Валита! – крикнула одна из девочек.
– Точно, смотрите! Это ведь только у неё такая причёска!
Валита неожиданно покраснела. Вот это да! Я и не знала, что у неё тоже есть какие-то чувства. Я думала, только такие слабаки, как мы с Сарой, могут покраснеть.
Валита выхватила у меня записку и убежала в коридор. Я бросила куртку на кровать, пошла в столовую.
Другие воспитанницы, которые тоже пришли после дневной смены, уже начали есть. Я взяла тарелку с зеленоватой витаминной массой – у нас её называют салатом, там не хлопья, как в брикетах для каши и супа, а твёрдые кубики растительного концентрата, их надо тщательно пережёвывать. Это полезно для зубов: если питаться только мягкой пищей, зубы могут испортиться, так нам в школе говорили. А вот белковый напиток в кружке уже совсем остыл, пока я читала Валите письмо. Его лучше пить горячим, так он вкуснее. Да и приятнее пить горячее, когда придёшь с холодной улицы, озябший.
Краем глаза я увидела, что на скамейку рядом со мной кто-то присаживается. Оказалось, это Валита. Она достала из кармана галету, протянула мне:
– На, поешь. От обеда осталась.
– Спасибо! – Я обрадовалась, с наслаждением откусила хрустящую галету.