Золотой момидзи

Сентябрьский цвет листьев клёна зависит от его разновидности. При этом жёлто-золотистые обозначаются отдельным словом – «оё».

Начало сезона листопада – «коё» – меняется каждый год, как и сезон цветения сакуры. Но в восточном лунном календареесть девятый месяц – «момидзи цуки», что переводится как «месяц красных клёнов».

Традиция любования осенними красками момидзи насчитывает более двенадцати столетий. Именно в тот период в Японии появились собрание древней поэзии Манъёсю, а также классический роман эпохи Хэйан – «Повесть о Гэндзи», где описан этот ритуал.

Поскольку в иероглифическом разнообразии не существует отдельного иероглифа, который произносился бы как «момидзи», можно предположить, что название этого вида клёна и самой традиции поклонения его листве пришло на японские острова вместе с «прояпонцами» из Кореи, Китая или Восточной Сибири. То есть своими корнями слово «момидзи» уходит в глубокую древность азиатского континента…

Глава I

Начало: подозреваемые и свидетели

Генералы Танака, Яманаси, Оои, Розанов, Рябиков, атаман Семёнов; полковники Блонкис, Идзомэ, Осима; майор Куроки, капитан Хираса, ротмистр Извольский, поручик Алтунин; синдикат «Тодзай», финансисты Итики, Имамура, бизнесмен Сирокава, разведчик-японист Ощепков, чекист-разведчик Фридгут.

Токио. Министерство сухопутных сил. Апрель – май 1919 года

Командующий Объединённым штабом Министерства сухопутных сил Японии генерал-лейтенант Гиити Танака не спеша поднялся по шаткой деревянной лестнице в свой кабинет, расположенный на втором этаже четырёхэтажного особняка военного ведомства в центральном районе Токио Тиёда-ку.

Танака Гиити (1863–1929), генерал императорской армии, политик, 26-й премьер-министр Японии, ему приписывается авторство «Меморандума Танаки», согласно которому для достижения мирового господства империи необходимо завоевать всю Северо-Восточную Азию.

Генерала мучили головные боли. Они мешали сосредоточиться. Привыкший к напряжённой ежедневной работе, он старался не замечать солнечной весенней погоды, установившейся в последние дни в столице. Она только раздражала и отвлекала от дел. А голова раскалывалась из-за постоянного внутреннего давления. Лучше работалось в сырые, дождливые дни, когда над Японией нависали моросящие дожди байю.

Дежурный по штабу, немолодой сухощавый полковник-артиллерист с красными от бессонной ночи глазами, доложил об отсутствии происшествий и сдал вахту интенданту второго ранга Тосихару Микамэ. Приняв рапорт, генерал, не отпуская нового дежурного, приказал:

– Пригласите ко мне начальника Второго отдела Генштаба полковника Осиму. Пусть он захватит с собой последние телеграммы генерала Оои из Владивостока, а также сообщения полковника Идзомэ из Штаба разведотдела Экспедиционного корпуса.

Когда за дежурным закрылась дверь, генерал неторопливо подошёл к окну и раскрыл его. В комнату ворвался утренний дурманящий апрельский воздух. Прямо по уровню подоконника висели гроздья распустившейся сакуры.

«Хорошо бы сейчас уехать к себе в фурусато – родную префектуру Ямагата, – подумал генерал. – Весной там намного комфортнее, чем в Токио. И сакура в горах, особенно ямадзакура, цветёт дольше, и воздух свежее и прохладнее токийского. А главное, – нет этой знойной, особенно к полудню, жары, от которой и сегодняшний день вряд ли принесёт удовлетворение.

Да, сакура – это подлинно японское явление… За границей, – продолжал размышлять Танака, – тоже ведь есть дикая вишня, но там она цветёт как-то по-другому, без этой пышности и обилия лепестков, без истинно японского флёра красоты, нежности и благоухания».

– Разрешите войти?

В дверях навытяжку стоял полковник Генерального штаба Осима, сжимавший в левой руке папку с документами.

– Как отдохнули, мой генерал? – устраиваясь в кресло, спросил полковник.

Этого седого, не в меру располневшего офицера Танака знал уже давно, лет двадцать. С той поры, когда они, совсем ещё юные лейтенанты, вместе закончили по высшему разряду офицерскую школу в городе Сэндае и получили назначение в 14-ю дивизию, расквартированную в префектуре Ямагата. На правах сокурсника и земляка Осима мог бы позволить себе более фамильярное общение с Танакой.

Подобное товарищество распространено в Японии. Это некая традиция братства и единения выпускников одного учебного заведения вне зависимости от занимаемого ими служебного положения.

Однако Осима с генералом был всегда почтительно вежлив. Он вовремя усмотрел незаурядные способности и далеко идущие амбиции своего сокурсника, приняв как должное позицию его младшего и верного товарища. Кадровое чутьё позволило ему в последующем прочно обосноваться в элитном Втором отделе, курирующем политику военного министерства на российском направлении.

– Спасибо, неплохо. Как обстановка в отделе, и кто из офицеров штаба отвечает за разведывательную работу по Экспедиционному корпусу генерала Оои? – произнёс Танака, доставая из бокового кармана своего форменного плаща свежий номер газеты «Асахи симбун».

– После назначения полковника Рокуро Идзомэ на должность начальника разведотдела штаба Экспедиционного корпуса и его убытия в Россию вопрос о новом кураторе пока не решён. Нам нужна, как вам хорошо известно, достойная замена полковнику – прежде всего из числа офицеров-русистов, ранее прошедших стажировку в России и владеющих ситуацией. Соответствующий запрос о подборе подобного кандидата мною сделан в управление кадров министерства. Однако из-за большого спроса на русистов в других подразделениях Объединённого штаба вакансия остаётся незаполненной, – стараясь быть кратким, доложил Осима.

– Кадровые вопросы у нас по-прежнему решаются медленно, – раздражённо произнёс генерал, разглаживая ладонью помятую газету. – Обстановка во Владивостоке развивается стремительно. Позвоните от моего имени начальнику управления кадров и передайте поручение ускорить подбор куратора. Но будьте готовы сами предложить кандидатуру. Вы уже читали сегодняшнюю газету?

Не дожидаясь ответа подчинённого, генерал сообщил:

– Здесь опубликовано сообщение Иокогамского валютного банка о предоставлении кредита Омскому правительству адмирала Колчака на закупку вооружения. Сообщение достаточно краткое.

Командующий встал из-за стола, вновь подошёл к открытому окну:

– Насколько я знаю, кредит будет предоставлен под залог русского золота. Сумма залога значительна – порядка 50 миллионов иен. Это сообщение для нас важное. Особенно с учётом нестабильного положения армии Колчака. Прошу доложить, какая информация о перспективах развития ситуации в Омске поступала по нашей линии, а также в Министерство иностранных дел.

Танака прикрыл окно и вернулся к столу. За долгие годы штабной работы железным правилом стало начинать службу с изучения донесений разведки.

Полковник извлёк из папки бумаги и приступил к докладу:

– К сожалению, прочитать утренние газеты мне ещё не удалось. Из штаба генерал-лейтенанта Оои телеграмм по данному вопросу, в том числе прогнозного характера, в течение прошедшей недели не поступало. От полковника Идзомэ имеется два сообщения со ссылкой на осведомлённые источники в штабе командующего Приамурским военным округом генерал-лейтенанта Розанова. Оба сообщения касаются проблемы обеспечения безопасности движения железнодорожных составов по Транссибирской магистрали. Проблема обострилась в связи с участившимися случаями нападения партизанских отрядов и неспособностью русских контролировать ситуацию на железной дороге.

Из Омска, – продолжал начальник отдела, – от нашего дипломатического агента в начале апреля поступила телеграмма с изложением его видения ситуации во Временном правительстве. Однако в этом сообщении подробного анализа перспектив ситуации нет. Даётся список нового состава кабинета министров. Другой информации на обозначенную вами тему у нас не имеется. Перечисленные телеграммы я захватил с собой, – закончил доклад полковник Осима.