Мушкетер

Остановился я лишь на опушке леса, пробежав добрых два лье. Только здесь, наконец-то, я перевел дух и попытался привести в порядок собственные мысли. Мне это давалось с трудом. Я не хотел быть евреем, я не хотел этого позорного положения! И чем больше я думал над словами отца, тем сильнее становилось мое желание бежать. Бежать из этого дома, от этого прошлого. Я понимал, что между мною и службой в королевской гвардии отныне вставало темное происхождение. Но, в конце концов, я надеялся добиться желаемого своими достоинствами! Я прекрасно ездил верхом, стрелял из мушкета и пистолета, фехтовал, плавал и бегал – словом, хорошо владел теми пятью искусствами, которые составляли основу подготовки мушкетера[1] . И, значит, поступив на военную службу в обычный полк, я буду вполне способен показать себя настоящим солдатом – а там смогу перейти в гвардейскую роту. Конечно, я понимал, насколько этот путь окажется сложнее и, возможно, дольше. Но даже смерть на поле брани представлялась мне сейчас соблазнительнее любого будущего, так или иначе связанного с отцовским домом и этой ужасной подземной комнатой, пол которой покрыт ровным слоем речного песка.

Глава вторая,

в которой я узнаю о таинственном незнакомце

До позднего вечера я, углубившись в лесную чащу, бесцельно бродил меж деревьев и кустарников. Дальнейшая жизнь теперь, после разговора с отцом и тех постыдных тайн нашего семейства, о которых я узнал, представала напрочь лишенной смысла. Я задыхался, словно воздуха мне не хватало. Наверное, так чувствуют себя рыба, подсеченная удачливым рыболовом. Ярость требовала выхода, и я принялся рубить шпагой молодой кустарник.

Не могу сказать, что это помогло – я нисколько не успокоился, но изрядно устал. Едва не сломав клинок случайным ударом по камню, поросшему мхом, я, наконец, остановился. Спрятав шпагу в ножны, я сел у большой липы и оперся спиною о теплый шершавый ствол. Вместо бесцельных прыжков и невнятных возгласов следовало подумать о том, что делать дальше. Господин Авраам де Порту справедливо пользовался репутацией человека твердого. Я даже не надеялся его переубедить. Да, кроме того, в открывшихся обстоятельствах это казалось бессмысленным. Но принять просто и покорно и новости, и уготованное отцом будущее я не мог и не хотел. Оставалось одно: отказаться от прошлого и нарушить волю отца. Нынче же на рассвете покинуть Ланн, никому ничего не говоря и полагаясь в дальнейшем только на собственную удачу, в которую я верил так же, как и все мои сверстники. Будут ли от меня требовать документы о дворянском происхождении, я не знал. Если даже так – что мешает мне сочинить истории о краже или чем-то в этом роде? И кто осмелится упрекнуть меня в том, что я ношу красные каблуки[2] , не рискуя напороться на мою шпагу? Нет, это обстоятельство смущало меня куда меньше, чем отсутствие денег.

Решение меня немного успокоило. Уже без особой спешки я вернулся домой. Отец уехал по делам к нашим соседям – господам де Баатц, чье поместье находилось примерно в четырех лье от Ланна. Об этом, к большому облегчению, я узнал от конюха Гийома. К облегчению – потому что я побаивался встречи с отцом и возможного нового объяснения. В глубине души я все-таки испытывал некоторое смущение от того, что собирался бежать из дома. Кроме того, отец мой был чрезвычайно проницательным человеком, я же, напротив, наивным и несдержанным. Вряд ли мне удалось бы утаить от него свой план.

Войдя в дом, я поспешно поднялся по лестнице в свою спальню. Я хотел лечь спать пораньше, с тем, чтобы тайком ночью пробраться в правую башню, в оружейную комнату со всей необходимой мне экипировкой. Поразмыслив немного, я решил отказаться от мушкета. Вместо него я остановился на двух пистолетах и небольшом запасе пуль и пороха. Там же, в правой башне, хранились запасные седла, подпруги и уздечки. Кроме того, я хотел подобрать запасной клинок к своей шпаге. Из тайника, сделанного в полу под кроватью, я извлек полотняный мешочек со своими сбережениями. В мешочке оказалось некоторое количество французских и испанских монет различного достоинства – сумма, примерно равная пятидесяти ливрам. Не так плохо, хотя, конечно, недостаточно для жизни в Париже. Но я знал, что не смогу обратиться к отцу с просьбой о деньгах.

Я быстро разделся и лег в постель, поблагодарив судьбу за то, что ход в квадратную правую башню находился рядом с дверью моей спальни. Сон долго не приходил, а когда, наконец, веки мои потяжелели и сомкнулись, я словно провалился в черный колодец.

Из этого колодца меня извлек громкий возглас, донесшийся со двора. Открыв глаза, я обескуражено убедился в том, что солнце давно встало, и никакие вчерашние планы насчет ночного тайного проникновения в башню исполнить мне не удалось. Днем же эта затея представлялась невозможной. Таким образом, отъезд мой откладывался как минимум на сутки. Подойдя к окну, я выглянул во двор. Внизу я увидел старого слугу отца – папашу Селестена, напряженно всматривавшегося в окно. Увидев меня, он возбужденно замахал руками и крикнул:

– Сударь! Господин Исаак! Ваша милость! Прошу вас, скорее спускайтесь!

Выглядел старик чрезвычайно встревожено, а стоявшие рядом с ним молодые слуги – Гийом и Жак, – растерянно оглядывались по сторонам, словно ожидая чего-то. Окончательно я проснулся, когда заметил, что Жак держит старую пищаль, а в руке Гийома – алебарда.

Одеться и прихватить с собою шпагу, лежавшую у кровати на стуле, было делом нескольких мгновений. Через минуту я уже скатился по лестнице во двор. Селестен бросился ко мне. Его лицо выражало высшую степень тревоги.

– Что случилось? – спросил я.

– Ах, сударь, – быстро заговорил Селестен, – я тревожусь из-за мессира де Порту. Тот человек показался мне недобрым, а ушли они оба уже довольно давно, и оба – при шпагах...

– О ком ты говоришь? – сердце мое сжалось от недоброго предчувствия. – Что за человек?

Из сбивчивого рассказа старого слуги выяснилось, что рано утром к усадьбе подъехал одинокий всадник. Плащ и шляпа его были покрыты слоем пыли, из чего следовало, что он приехал издалека. Первым его увидел Жак, вышедший задать корм коням. «Это усадьба господина де Порту?» – спросил незнакомец. Жак ответил утвердительно. «Господина Авраама де Порту?» – уточнил незнакомец. Жак подтвердил и это. Тогда незнакомец спешился, приказал Жаку подержать коня, а сам направился к дому. Тут ему преградил дорогу вышедший как раз в это время Селестен.

– Сударь, я ему сказал, что господин де Порту еще почивает, и предложил прийти попозже, ближе к полудню. Ах, я думал, что он выхватит шпагу и проткнет меня, как цыпленка! – воскликнул старик. – Видели бы вы его в тот момент! Схватился за оружие, а глаза горят, как у волка!

Однако, по словам старого слуги, незнакомец сдержался и только велел разбудить хозяина. «Я подожду его здесь. Доложи, что приехал его старый друг из Португалии».

– Нисколько я не поверил, что он друг господина де Порту, – убежденно произнес Селестен. – Он так нехорошо усмехнулся, когда произнес это, что никто бы не поверил его словам! Но ослушаться я не мог – и пошел выполнять приказание. Господин де Порту только-только проснулся. Он очень удивился моим словам и велел проводить гостя в залу.

Старик проводил не понравившегося ему гостя в залу на первом этаже, предложив немного подождать. Вскоре туда вышел и мой отец, полностью одетый. При виде «старого друга», как сказал Селестен, Авраам де Порту изменился в лице.

– Он словно призрака узрел! – старик перекрестился. – Никогда я не видел господина де Порту в таком волнении, никогда, сударь, поверьте моему слову!

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо сказал я. – Что было дальше?

– Дальше, сударь, ваш батюшка сказал этому человеку: «Ты меня нашел, Жаиме. Что тебе нужно?» – Селестен извлек из куртки большой платок и утер вспотевшую лысину. – А потом, сударь, они перешли на какой-то другой язык, которого я не понимал. И говорили они громко, по-моему, ссорились. Один раз этот человек схватился за шпагу, но ваш отец что-то ему сказал, после чего тот оставил оружие в покое и даже улыбнулся. Нет, сударь, нехорошая у него улыбка, – повторил Селестен, понижая голос и многозначительно тараща глаза. – Очень нехорошая... Вот, а дальше они говорили уже спокойно. Потом господин де Порту спросил меня, дома ли вы, сударь. Я ответил утвердительно, и тогда он велел оседлать Вулкана, сказав, что собирается прогуляться в обществе своего старого друга. Обещал скоро вернуться. Вас же он велел не беспокоить. Но, сударь... – Селестен приблизился ко мне почти вплотную и сказал громким шепотом: – Ваш отец взял с собой шпагу! Ту самую, которая висела в спальне над кроватью его милости! И, мне кажется, речь шла о поединке! Потому, видя, что господин де Порту отсутствует уже долго, я решился вас побеспокоить, – закончил старый слуга. – А поехали они вон туда! – и он указал в сторону горного перевала.

1

Читатель может заметить, что физическая подготовка гвардейских подразделений соответствует современному спортивному пятиборью. Это не совпадение – именно подготовка французских гвардейцев стала основой популярного вида спорта. Здесь и далее прим. автора.

2

Красные каблуки на сапогах во Франции имели право носить только дворяне.