Атака зомби

Вставив ключ зажигания, и вдавив правую ногу в педаль, он мчался как можно быстрее по знакомой трассе. Преодолевая расстояние в двести километров, он обычно за три часа, не торопясь и любуясь природой, доезжал до Екатеринбурга, но сейчас нужно было максимально быстро добраться до заветного места, не обращая на показатели в спидометре. Его автомобиль заносило на поворотах, но опытный водитель быстро выправлял машину. Была дорога каждая минута.

В четыре утра профессор барабанил, что есть мочи в дверь своего брата. Наконец за дверью послышался шорох и голос, – «Кто там?»

– Открывай, быстрее, это я! Да! Говорю, что, это я, Андрей.

Почти ввалившись в коридор, профессор упал на скамью. Он часто дышал, во рту все пересохло, его мучила жажда.

– Воды, срочно! – громко сказал Андрей Петрович.

– Что случилось? Ты в курсе, который час? – и увидев разорванные брюки, испачканные в крови, младший брат заволновался не на шутку. – Боже, что у тебя с ногой?

Александр подхватил брата под руки и потащил в комнату. Уложив его на диван, сам убежал на кухню. Вцепившись в стакан, Андрей жадно глотал прохладную воду. Напившись, он стал снимать с себя плащ.

– Помоги. Руки что-то не слушаются. – Андрей цеплялся за рукав плаща, но пальцы соскальзывали. – Жарко мне!

– Да ты весь горишь! – Александр приложил руку ко лбу брата. – У тебя температура!

Освободив от верхней одежды и сняв ботинки с брата, он захотел взглянуть на рану, что бы обработать и забинтовать.

– Оставь эту затею, – вздохнул Андрей и махнул рукой. – Мне недолго осталось.

– Что за ерунду ты говоришь? – Александр с подозрением смотрел на брата. – Что случилось?

– Лаборатории больше нет. – начал рассказ профессор. – Произошло землетрясение и комбинат частично разрушило, а прямо на месте моей секретной лаборатории прошла трещина в стене. Пока я валялся без сознания, зараженные крысы, успели меня покусать. – Он приподнял штанину и показал рану, где на месте укуса уже гнойная опухоль увеличилась в размере, приобретя багровый оттенок. – Вот, уже пошло атрофирование мягкой ткани. – объяснял ученый брату. – Это конец для меня.

– Ты точно в этом уверен? – Александр пока не понимал серьезность случившегося.

– Абсолютно. – вздохнул Андрей, и посмотрев на часы добавил, – Максимум сутки.

– Но почему? Разве нет лекарства от этой инфекции? Ты же сам проводишь опыты, и у вас должны быть противоядия или как они там называются?! – у Александра начиналась паника.

Взрослый мужик тридцати шести лет, стал метаться по квартире, ища какой-то выход из безнадежной ситуации. Хватая себя за голову, он, то садился в кресло, то вставал снова, все время, бормоча одно и то же «должен быть выход, обязательно должен».

– Успокойся, Саша! Да сядь ты, в конце концов! – уже прикрикнул Андрей. – Я говорю тебе, ты мне сейчас не поможешь. – тут он снова попросил воды. – Слушай меня внимательно, я не знаю всех масштабов происходящего, но в результате землетрясения, на станции случилась авария. Произошла утечка ядовитого газа в атмосферу и вирусов, над которыми я работал последние пять лет. Следствие одного из вирусов – это смерть и последующее воскрешение. Практически все образцы становились бесконтрольными, проявляли каннибализм и обладали поведением не свойственным живому существу. Испытания проводились на животных, преимущественно на крысах, но, ни разу на человеке. Думаю это, и произойдет со мной.

Слушая ужасающую правду, зная, что брат не стал, бы шутить или выдумывать, с детства серьезный Андрей не мог точнее передать ситуацию, Александр понимал, что он не сможет помочь своему единственному брату, поэтому слушал его теперь внимательно.

– Два месяца назад, перед тем как наша мать умерла, – Андрей остановился и перевел дыхание, говорить становилось труднее. – Она рассказала мне историю о нашем отце. Нет, не нашем отце, с которым мы ездили на рыбалку, и который водил нас на стадион смотреть футбол, и который тебя записал в биатлон, и опекал потом каждую минуту. Я сейчас о биологическом отце, его зовут Роберт Шлоссер, он родился в Германии. Он известный ученый во всем мире и я не раз слушал его доклады на конференциях о мутации человека, не зная, что этот талантливый и великий человек наш отец.

Александр промолчал, но по выражению лица было видно, что он не только удивился, а больше расстроился. Петр, которого он всю жизнь считал своим родным отцом, очень любил мать, и обоих сыновей, заботился о семье, что бы они ни в чем не нуждались, помогая им каждому осуществить свои мечты, Андрею стать ученым, а ему великим биатлонистом, олимпийским чемпионом, иногда забывая о своих личных интересах.

– Мама, заканчивая учебу в Московском университете, считалась одной из лучших студенток на биологическом факультете. Ее и еще троих учеников отправили по обмену опытом в Германию, там-то она и познакомилась с Робертом. Через два года родила меня, а после и тебя. Отец все время был на работе, в лаборатории, мама одна с нами. Зная, что он фанат своего дела, я видимо в него, недолго думая, она уехала домой в Россию. Ну а тут она познакомилась с Петром.

Андрей закрыл глаза, и, пытаясь перевести дух, незаметно заснул. Организм слабел с каждым часом.

Александр сидел рядом, не отходя от брата. Вся эта история с вирусом казалась ему неправдоподобной и просто зловещей. Еще это известие об отце, которого он так почитал, оказалось шокирующим. Но ему было все равно, кто, его биологический отец, какой-то Роберт или Оскар. Его воспитывал Петр, он его настоящий отец, и точка. А как же любимый брат? Умереть молодым, когда жизнь в сорок пять еще кипит, было невозможным. Желание творить, и просто жить, являлось естественным, а смертельный вирус враз перечеркнул все что имеешь и чем дорожишь. Все еще не желая понимать страшную истину, Александр сидел убитый горем и смотрел на спящего брата. Он взял его горячую ладонь в свою. Андрей зашевелился.

– Я что, уснул? – вдруг он насторожился. – Не давай мне спать, а то я могу уже не проснуться. На чем я остановился, – как бы спрашивал он у себя. – Ах да! Команда разрабатывала бактериологическое оружие. Я решил отдельно понаблюдать за вирусом, не производя отчетности. Вирус вел себя непредсказуемо и в результате многочисленных мутаций выявился ген воскрешения. За все мои многочисленные исследования и практики совместно с докторами других стран, я не встречал ничего подобного. Доверить свое открытие и поделиться опытом я мог только с Робертом. Он нашел симбиоз определенных вирусов и обозначил его как противоядие к так называемому бешенству.

– То есть противовирус к этой болезни все же есть? И мы можем тебя спасти?

– Меня ты спасти уже не сможешь, так как у меня нет с собой лекарства. Образец противоядия уничтожен вместе с лабораторией. Но он есть у Роберта и у нас на комбинате в бункере. Я спрятал его с остальными опасными вирусами, которые там хранятся.

Александр отвернулся к окну. А Андрей продолжал.

– Его нужно ввести после заражения в течение времени, пока человек еще жив. И еще. Это важно. – Андрей усилил интонацию, что бы Александр был внимательнее. – Возможно, тебе это пригодится. Крысы умирали и естественным путем, но снова возвращались к жизни. И убить их можно только лишь повредив мозг. Когда я умру…

– А вот этого не надо сейчас. – Александр не хотел больше слушать брата.

– Когда я умру, – все так же спокойно продолжал профессор, – тебе придется меня убить.

Наступила тишина. Старший брат старался не спать, он смотрел в окно, за которым давно взошло солнце и птицы стали щебетать на разные голоса. Весна входила в город на полных правах, согревая и лелея каждого своим теплом и свежестью. Но через каких-то несколько часов утечка газа, которая распространилась из лаборатории, пройдет через леса и мелкие деревушки, достигнет мегаполиса, и превратит Екатеринбург в очаг эпидемии.

Ближе к вечеру жар усилился, и Андрей стал беспокойней. Покрываясь испариной, он все время просил воды и неустанно говорил, все, что мог припомнить за всю свою жизнь. Он вспомнил детство, когда их летом с младшим братом отправляли к бабушке в деревню. Они, без присмотра, вытворяли, чего душе было угодно, получая не только удовольствия от проделок, но ссадины и раны. Сашка четырех-пяти лет еле поспевал за старшим братом, но никогда не ревел, наоборот, на следующий день снова собирался с ним гулять по деревне. И всегда они были вместе. Повзрослев, они пошли каждый своей дорогой, Андрей поступил в Московский университет, на биологический факультет по специальности биотехнологии, а Александр еще с юности был вовлечен отцом в лыжный спорт, а точнее биатлон. Своего любимого сына Петр возил три раза в неделю на спортивный комплекс «Динамо» за город, где с ним занимались индивидуально, проводив тренировки по стрельбе и лыжам. Александр подавал большие надежды в этом виде спорта и на чемпионате России среди юниоров стал победителем, перейдя автоматически в Олимпийскую сборную, где получил три золотые медали, став впервые трехкратным Олимпийским чемпионом в двадцать лет. Братья решили видеться раз в месяц. Держа слово, они каждое последнее воскресенье месяца встречались, чего бы это ни стоило.