Решающий бой

20–21 декабря 1978 года

20 декабря 1978 года. Москва. Кремль. Кабинет председателя КГБ. 13:15

— Рассказывай, Евгений Петрович, что там у тебя? — холодное лицо Андропова оставалось бесстрастным. Только тонкие пальцы, лихорадочно крутящие ручку, выдавали напряжение.

— Как вы знаете, Юрий Владимирович, наши друзья подкинули нам интересную информацию о возможном источнике генерала Ивашутина, — начал отчёт Питовранов, положив локти на полированную столешницу и скользя взглядом по исчерканному ручкой листу, который он держал перед собой.

— Нельзя сказать, что она подтверждается на все сто процентов, — продолжил начальник личной спецслужбы Андропова, — но, тем не менее, анализ полученных сведений, позволяет предположить, что их подозрения оправданы. Во-первых, несмотря на то, что Ивашутин и Шелестов старые фронтовые друзья, до октября этого года они встречались достаточно редко. Раз в три-четыре месяца. А потом начали видеться регулярно. На каждых выходных, а иногда даже два-три раза в неделю. И причём не в большой компании таких же ветеранов, а вдвоем. Иногда генерал-лейтенант с собой внука брал, думаю, что для прикрытия.

— Ты смотри, — усмехнулся одними губами Юрий Владимирович, — прямо жить, друг без друга не могут.

— Вот и я о чём, — подтвердил Питовранов. — Это уже подозрительно. И по времени идеально совпадает с началом активной работы ГРУшников по шпионам. По инстанциям ничего не проходило, разрабатывать предателей начали по указанию Ивашутина. Значит, он получает информацию лично, контактируя с кем-то из своего окружения. Это ещё один показательный момент в пользу версии наших партнеров. Идём дальше. Ивашутин вместе с Шелестовым ездили в Беларусь. Сперва туда приехал начальник ГРУ. Якобы для того, чтобы посетить военную базу. Затем в санаторий «Березка», расположенный в Минской области, заехал генерал-лейтенант с внуком. И здесь начинается самое интересное. В санаторий приезжает Машеров. Он долгое время разговаривает с Ивашутиным. Затем зовут внука генерала. Тот тоже беседует с Петром Мироновичем.

— Это ещё зачем? — нахмурился Андропов, — сколько лет этому… внуку?

— Семнадцать скоро будет, в январе, — доложил Евгений Петрович.

— О чем Машеров мог разговаривать с пацаном? Что за детский сад? — недовольно пробурчал Юрий Владимирович.

— Не всё так просто, — тонко улыбнулся Питовранов, — пацана, насколько я понял, они используют как прикрытие. Он вместе со своим тренером военно-патриотический клуб организовал. Даже статья в «Комсомолке» вышла. И теперь Ивашутин и Шелестов-старший продвигают идею, используя опыт внука и тренера организовать подобные клубы по всей стране. Даже Ахромеева к этому подключили. Согласитесь, это идеальное прикрытие, которое объясняет частые встречи генералов. Поэтому дед и внука постоянно с собой берет на встречи с руководителем ГРУ, как я понял, якобы для работы над этим проектом. Только вот, в одном они сильно прокололись. Не будет начальник ГРУ лично заниматься организацией клубов. Не его уровень. Даст команду подчиненным поддержать, направит, порекомендует и всё. У Ивашутина своих забот полон рот. Неестественно это.

— Ты прав, — Андропов снял очки в роговой оправе, устало потер переносицу и водрузил их обратно, — неестественно.

— Потом Машеров о чем-то беседовал с подростком. Наверно, спрашивал что-то о клубе. В пользу этой версии говорит, что на следующий день Петр Миронович встретился с братом Павлом и дал ему поручение заняться организацией военно-патриотического клуба в Минске. Сейчас они присматривают помещения, готовят документы. А после новогодних праздников, по информации полковника Сазонкина, будут приглашать Шелестова, его тренера Зорина и других ребят из «Красного Знамени», так их клуб называется, для передачи опыта.

— А что Сазонкин так сразу твоему человеку и выложил? — саркастически усмехнулся председатель КГБ. — Он вместе с Никулкиным даже мне не всё докладывает. Спелись с Петром Мироновичем, стали больше его людьми, чем нашими.

— Так я красиво всё сделал. Отправил к Валентину нашего сотрудника, старого друга. Посидели, выпили, поговорили откровенно. Наш спросил, как дела, когда Сазонкин выпил. Тот ему, естественно, многое не рассказал, но кое-что выдал. Тем более что водка язык развязывает. Особенно среди своих.

— А что потом было после встречи Машерова с подростком? — начальник КГБ усмехнулся, но глаза остались такими же холодными и внимательными.

— А потом Ивашутин отпустил мальца и позвал деда, — оживился Питовранов, — и они втроем ещё около часа в машине Петра Ивановича сидели, разговаривали.

— Очень интересно, о чем говорили, — задумчиво протянул Андропов. Длинные тонкие пальцы председателя КГБ выбили барабанную дробь на столешнице.

— Пока такой информации нет, — осторожно ответил Евгений Петрович. — Но мы над этим работаем. Есть одна идея….

Внезапно пронзительно затрезвонил телефон внутренней связи. Андропов прервал Питовранова движением ладони, встал, резко отодвинув скрипнувший по паркету стул, быстрым шагом подошел к тумбе в углу кабинета с телефонами. Схватил трубку и сухо сказал в микрофон:

— Слушаю.

Затем всегда бесстрастное и холодное лицо Юрия Владимировича начало наливаться кровью.

— Это точно? — переспросил он и замер, выслушивая ответ.

— Полковника Остроженко ко мне, быстро. Чтобы через пятнадцать минут был у меня в кабинете, — сухо распорядился Андропов. Трубка клацнула о рычажный переключатель.

Председатель КГБ повернулся к Питовранову.

— Полчаса назад сотрудники ГРУ взяли генерал-майора Калугина, — хрипло сообщил Юрий Владимирович, заставив руководителя «Фирмы» вздрогнуть.

Через несколько секунд Андропов пришёл в себя. Его лицо снова стало спокойным, только губы изогнулись в кривой ухмылке, и в глазах горело холодное бешенство.

— Прямо возле закладки в Филевском парке. Олег, как мне доложили, погиб при задержании. Успел раскусить ампулу с ядом в воротнике куртки. Доказательства его двойной работы железные. ГРУшники все зафиксировали и сняли. Забрали контейнер для связи, замаскированный под камень.

— Я даже не знаю, что сказать, — медленно протянул Питовранов. — Почему они не предупредили нас? Калугин — генерал-майор, а не какой-то там лейтенант или капитан. Здесь даже не в Следственный отдел КГБ обращаться надо, а лично вас уведомить, чтобы санкцию на работу с ним получить. И вообще это вне их компетенции.

— Да плевали они, Женя на то, чья это компетенция! — неожиданно взорвался Андропов. — Знали, что Олег — мой человек. От Лёни и Пельше в прошлый раз добро получили, хотя арестовывать нелегалов, оперативников и сотрудников ПГУ не имели права. Почувствовали поддержку, вот и взяли в разработку Калугина. И что самое поганое — опять добились своего. Взяли с поличным, доказательств измены хватает. Хорошо, что Олег им в руки живым не дался. Если бы он заговорил, нам бы конец пришёл. И так на Политбюро меня будут опять отчитывать, как нашкодившего школьника. Выговором могу не отделаться, здесь уже моей отставкой пахнет. А Ивашутин — опять на коне.

Питовранов никогда не слышавший, чтобы хладнокровный шеф проявлял сильные эмоции, даже инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая разноса от Андропова.

— Значит так, Женя, связывайся с нашими партнерами. Пусть подготовят дезу о сотрудничестве генерал-лейтенанта Шелестова с ЦРУ и сольют её нам. Когда сделают документы, я скажу как. Через десять минут сюда придет полковник Остроженко, я дам ему команду, выбрать подходящих кандидатур из пойманных шпионов и договориться с ними, чтобы дали показания на Шелестова как агента ЦРУ. Всё это будет бумажками, которыми мы прикроем задницу перед Лёней и Политбюро, если что. И заодно, щелкнем по носу Ивашутина. Но самое главное, получим информацию о мотивах и предполагаемых действиях армейской разведки.

— Предлагаю задействовать группу «А», — быстро заявил Питовранов. — Пусть они показательно жестко задержат этого Шелестова. Можно даже с телесными повреждениями, чтобы подготовить к дальнейшим разговорам.