Эксперимент

Снилось что-то лёгкое и романтичное. Несёт на руках, как пушинку, теплый, свежий ветер ласкает кожу, развивая шлейф волос. У него нежные сильные руки, ощущение защиты и покоя. Но кто он? Чувствует, трогает, а рассмотреть никак не может. Реальное прикосновение выдернуло из сна, Алекса дёрнулась и сорвалась с кровати. Дима испуганно сидел там, где только, что спала девчонка. Она застыла в оборонительной позе с испугом на лице.

— Бить будешь? — с усмешкой Дима.

— Больной! Напугал! — прорычала Никольская.

Выдохнув залезла обратно на кровать, положила голову Диме на колени и закрыла глаза.

— Это меня чуть удар не хватил, а она ещё и орёт! — искренне возмутился друг, проводя рукой по волосам. — Что с тобой делать?

— А что со мной делать? — сонно пробурчала Алекса.

— Замуж тебя надо, — вздохнул Дима.

— Совсем с головой не дружишь, — ответила не открывая глаз и по удобнее устроившись обняла ногу Нестерова, словно подушку.

Дима раздумывая и подбирая слова для разговора, гладил по волосам, будто маленькую девочку и улыбался. Какая же она не такая, натворит делов, а ругать и слов нет, хочется просто обнять и помолчать. Нахалка это прекрасно знает и пользуется в полной мере, а может ещё ресничками похлопать для убедительности.

Карие глаза, обладатель которых застыл на входе в комнату, стали совсем чёрными, наполнившись ядом ревности. Он наблюдал, как лучший друг перебирает волосы наглой девчонки. Он и сам ещё помнит какие они шелковистые на ощупь, какая у неё бархатная кожа, сладкие губы… Богдан развернулся резко и вернулся в кухню к Алёне и Илье. Те переглянулись, понимающе пряча улыбки.

— Лекс?

— А-а…

— Это он тебя? Или ты ещё куда-то вляпалась?

Она не отвечала, воспоминания накатили лавиной сошедшей с гор, заполняя едва проснувшийся мозг, еле заметно напряглись плечи и больше никакой реакции. Дима убрал волосы с её лица, коснулся виска над раненой щекой.

— Зачем разбила его машину? Понимаю и сам, бесполезно задавать этот вопрос, всё равно не ответишь. Что в твоей голове? Ты хоть понимаешь, что натворила? — он говорил тихо и как с маленьким ребёнком, поглаживая лицо тыльной стороной ладони.

— У тебя такие нежные руки, продолжай… — мурлыкнула блаженно.

— Лекс, почему ты не успокоишься?

— Ой, Дим, всё я понимаю. Пока не добью его, не успокоюсь, — даже не отрицая обвинений.

— Снова не то. Поехали, поговорим, как взрослые люди. Уладим ваши разногласия раз и навсегда, пока не переросло… — уговаривал Дима.

Она дернулась, скидывая руку с лица.

— Его методы улаживания конфликтов не совпадают с моими. Мне не безопасно находиться с ним в контакте. Он опасен.

— Со мной он тебя не тронет…

— Дим, не уговаривай меня, ты же знаешь это бесполезно. Ему достаточно повеситься и я успокоюсь. Квартиру и магазин я верну себе в ближайшие дни. Так, что, единственное, что мне от него надо — это его паршивая шкура, — выговорила зло Никольская и встала с кровати. Ноги затекли и не слушались, ещё бы — спать в джинсах. — Меня никто не защищает от него… Вы можете только морали читать, а то что он… Лучше скажи, узнал что-нибудь? Где мама?

Дима нервно провёл рукой по лицу. Она в упор смотрела.

— Ты думаешь мне всё равно, на то что он поднял на тебя руку? Лекс, я стараюсь не делать поспешных выводов и торопиться с действиями. Да чёрт возьми, хочется разорвать его на части! Просто расскажи всё и мы будем решать, что делать. Ты не отрицаешь, но и не подтверждаешь. Что нам делать?

— Дим, мама! — напомнила Алекса, не собираясь больше обсуждать инквизитора.

— Билеты забронированы заранее, не тур агентством, кто-то это сделал для твоей мамы, но вылетела она будто в последний момент.

— Куда? Где она?

— В Италии. Гостиница была забронирована на один день. Сейчас где она находится, я к сожалению, узнать не могу. Звонки в магазин и Андрею были из гостиницы. Я пришёл к выводу, что мама твоя отдыхает не одна, а с мужчиной.

— Бред! Почему она мне ничего не сказала!?

— Не знаю, может не собиралась ехать, решилась в последний момент. Это единственное, что приходит в голову. И хочу сразу тебя успокоить, билеты на обратный рейс уже куплены. Алекса чертыхнулась, запуская пальцы обеих рук в волосы. Две тысячи вопросов почему в голове, мозг сейчас взорвётся.

— А вот Уимберг загадка…

— К черту этого козла! Всё! Дождемся маму и всё узнаем, — зарычала девушка отворачиваясь к окну.

Алекса металась глазами по комнате подруги, мебель светлого ореха, школьный письменный стол, над столом полки забитые книгами, старыми школьными учебниками, обернулась, кровать полуторка на ней Димка. Прошлась взглядом по стенам с бежевыми обоями, как же ей хочется домой. Хоть вой!

— Обещай, что больше ничего не сделаешь.

— Нет! — выкрикнула Алекса срываясь. — Сделаю! Верну себе квартиру и магазин. Избавлю себя от его присутствия в моей жизни. И морду ему поправлю.

Дима замотал головой не желая слушать. Какая война, мирное время, а у неё всегда есть с кем воевать. Но можно было закрывать глаза, пока война не переросла в серьезные боевые действия, и с тем, с кем ей не тягаться. При том в этой войне нет смысла, она только одна его видит. Встал и на выходе из комнаты бросил:

— Пойдём обедать.

Несколько минут она металась по комнате, как раненый зверь. Сгребла остатки воли в кулак и пошла в душ. Вода успокаивает и не помешает стряхнуть остатки сна, сегодня много дел. Вытирая волосы, завернутая в полотенце, Алекса шла в кухню по пути спрашивая:

— Алён, дай, что одеть, — убрав полотенце от лица замечает, как на неё пялятся три пары мужских глаз. — Твою же мать!

Швырнув полотенце, которым сушит волосы, убегает с кухни, следом Алёна.

— Да что же это такое!? А!? Какого чёрта он тут делает!? Где не поселись, он обязательно припрётся и туда! — оборачивается к подруге.

Алёна растерялась не найдя слов. Значит разгуливать в полотенце перед тремя парнями не смутило, а присутствие Богдана ещё как.

— Они все вместе приехали, — оправдывалась Алёна.

— Как тройняшки! Где один, там и остальные! Алён, а они в постели вам с Илюшей не мешают!? — злилась Алекса.

Покраснев словно помидор, Алёна понимала, что вопли подруги слышат всё.

— Хватит орать психанутая! — разозлилась и она тоже.

Девчонки несколько минут сверлили друг друга гневными взглядами, в конце концов, сдалась первая Алёна. Дала подруге шорты, майку, напоследок погрозив кулаком вышла. Одевшись, Алекса сушила волосы, раз за разом выдыхая, готовясь к новому поединку с Богданом. Вчерашние воспоминания ещё очень свежи. Стоило появиться в проёме кухни, как голоса стихли, парни переглядываясь ели. Алекса налила чай, как ни в чём не бывало, будто никого здесь и нет вовсе и не она орала на всю квартиру буквально пол часа назад. Илья покрутил пальцем у виска, думая, что девушка не заметит. Но она конечно же заметила, тут же отвесив ему подзатыльник. Он даже подавился, то ли от наглости, то ли от неожиданности. Дима закрыл лицо рукой, сдерживая смех. Богдан просверлил Алексу взглядом, впрочем, как обычно, а сам Илья, откашлявшись медленно повернулся к нахалке, сверкая недобрым взглядом.

— Что это было!? Я не понял! — голос прямо таки зловещий.

— Знаешь что! — в тон ему Алекса, её то не напугаешь.

Их взгляды скрестились искря в поединке.

— Ты обнаглела? Моего бьёшь!? — обалдевшая Алёна. — Своего бей! — и глянула на Богдана, обняв Илью.

У Брюнета брови поползли на лоб, улыбка сама собой расползалась на лице, от чего Алекса заскрежетала зубами. Какого своего, у неё нет своего. А этот придурок чего лыбится?

— Ещё раз только попробуй… — Илья Алексе.

— И что тогда? — прервал Богдан, опередив Алексу с ответом.

Она от возмущения открыла рот, смотря то на Богдана, то на Илью. Илья же глянув на Богдана засмеялся, вместе с Димой. Прямо так и покатились со смеху.

— Я тебе говорил, — сквозь смех Дима Илье.