Страница 10 из 13
— Понятно, — начальник ГРУ поднял глазами на Полякова, — Ну что, будешь кривляться дальше или ответишь на мой вопрос?
— А что отвечать? — горько усмехнулся Дмитрий, — Вы суки, сына мне загубили. 400 долларов на операцию не нашли. Я всю жизнь работал на Родину, а Родина плюнула мне в лицо, когда понадобилась помощь. И Никитку надо было остановить. Этот идиот чуть третью мировую войну не развязал. Я мстил вам, и пошел против системы.
— Понятно, — хлопнул ладонью по столу Ивашутин, — вы все прикрываете свою подлость и мерзость красивыми словами о борьбе с системой. Ни одного предателя ещё не встречал, который бы открыто заявил, что он подонок. Все благородные рыцари, млять, сражающиеся с тоталитаризмом. Все ищут себе оправдание. А на деле… Вот даже умершего твоего ребенка взять. Ты был задействован в операции ГРУ, идти в американскую клинику было нельзя — подставишь людей. Ребенка готовились оперировать в Москве. Не успели. Умер. Трагедия, всё понимаю. Но если такой принципиальный и хотел отомстить, так чего же не отыгрался на Склярове и других руководителях, отказавших в деньгах? Возможностей было много. Несмотря на всю дебильность такой мести, это можно было как-то попытаться понять. Но ты, сволочь предпочел пойти против своих. Боевых товарищей предал, с которыми под обстрелами сидел, на немца в атаку ходил, одной шинели спал, последний кусок хлеба и фронтовые сто грамм делил. И ребенок, и Никита, и борьба с системой здесь не причем. Просто ты гнида, мерзкая вошь в наших рядах, которую надо было раздавить ещё давно.
Начальник ГРУ развернулся к подполковнику:
— Так, мне всё понятно. Проводите допрос, оформляйте материалы, чтобы ни одного шанса у этой паскуды ускользнуть не было, и передавайте дело в нашу прокуратуру.
— Слушаюсь, — Владимир вскочил и вытянулся в струнку.
— Ну а это тебе лично от меня за агента Мейси и других наших товарищей, которых ты, скотина сдал, — голова Полякова мотнулась от хлесткой пощечины Ивашутина.
— Работайте ребята, — генерал кивнул присутствующим, и быстрым шагом вышел из комнаты.
18–19 октября 1978 года
18 октября 1978 года. Среда 15:30
Негромкий стук в дверь, заставил Николая Петровича оторваться от чтения сводок.
— Можно? — у приоткрытой двери мялся Анофриев.
— Заходи Павел Александрович, — пригласил он, жестом предлагая присаживаться.
Майор примостился на краешек стула, поедая начальство преданным взглядом.
— Ну что там у тебя с этим «Красным Знаменем»? Я смотрю, они уже и на пожаре детдома засветились?
— Засветились, — кивнул Анофриев, — очень любопытно все вышло. Неслись к детдому на всех парах. Даже гаишники за ними увязались. Аккурат к началу пожара подъехали.
— А они в этом пожаре как-то могут быть завязаны? — оживился майор, — Уж больно вовремя эти ребятишки там оказались. Так не бывает. Может под маской патриотизма, эти из «Красного Знамени» диверсиями занимаются?
— Навряд ли, — задумчиво проговорил капитан, — пожар начался раньше. Они, по крайней мере, ничего не поджигали. Милиционеры их минут 15 преследовали. А когда к детдому подъехали, он гореть только начал. А ребята сразу бросились в огонь спасать малышей с риском для собственной жизни. И спасли ведь. Вытащили детдомовцев из огня.
— Так может на это и расчет? — не сдавался майор, — Сами подожгли, сами спасли. Герои. Теперь им слава и почет. И внимание общественности к себе и к своей организации привлекут. Просто поджег кто-то другой по договоренности с ними. А гаишников специально спровоцировали, чтобы алиби себе обеспечить.
— Да зачем? — вздохнул майор, — Они же сгореть могли, а это не шутки. Дурость какая-то получается. А вот их удивительно своевременное появление у детдома действительно странно.
— Вот и давай работай в этом направлении, — приказал Скворцов, — копай как бульдозер, чувствую я, много интересного может выплыть.
— Понял, — кивнул капитан, — кстати, обвинить их в поджоге не получится. Там этот же Шелестов со своим другом Мальцевым одного детдомовского сявку спеленал. С окровавленным ножом и каплями бензина на одежде. Они дали показания, что заметили этого Гудыму в лесополосе, напротив горящего дома, побежали за ним. Догнали, он их порезать пытался, и при этом орал, что детдом спалил. Угрожал их убить. А ребята его нейтрализовали, ремнем спеленали и ментам передали. Гудыма уже признательные показания дал. А в комнате «дежурного воспитателя», ее, кстати, огонь не особенно тронул, труп нашли преподавателя. Мужчину зарезали тем ножом с опечатками пальцев Гудымы. Так что, формально, всё чисто. Преступник пойман, доказательства его виновности имеются. Ребята из «Красного Знамени» герои. Правда, некоторые вопросы к ним у милиции все равно имеются.
— Всё интереснее, и интереснее, — у майора азартно загорелись глаза, — Вот как это у них получается? К началу пожара приехали, всех спасли, поджигателя поймали. Волшебники какие-то, честное слово.
— Согласен, — капитан иронично улыбнулся кончиками губ, — слишком много совпадений. Но предъявить, повторюсь, им на данном этапе нечего. Может в ходе допросов в милиции что-то появится. Насколько я знаю, этой банде уже повестки оформляются.
— Это хорошо, — довольно потер ладони Скворцов, — не знаю, как ты это сделаешь, договаривайся, как хочешь, но, чтобы все до одного копии протоколов допросов у меня были.
— Слушаюсь, — вздохнул подчиненный.
— И ещё. В «Красное Знамя» ездил? С Зориным и Шелестовым-младшим общался?
— Нет пока, — стушевался крепыш, — Вы же только в понедельник сказали. Выбираю удобный момент.
— Не затягивай с этим, — хлопнул ладонью по столу Скворцов, — действуй. С Зориным пообщайся, а мальчишку попробуй расколоть и завербовать, как уже говорил. Всё тебе напоминать надо.
— Будет исполнено, — вытянулся на стуле Анофриев.
— А как у тебя с агентами? Внедрил их в клуб? — поинтересовался Николай Петрович.
— Обижаете, товарищ майор, — улыбнулся Анофриев, — первым делом. Там уже три человека крутятся, активность проявляют. Один вообще на жестком крючке. Что скажу, то и сделает. Начнет выбрыкиваться, лет на 5-10 сядет с конфискацией по 88-ой статье.
— Валютой спекулировал? — с усмешкой уточнил майор и, дождавшись ответного кивка, приказал:
— Продолжай.
— Пока наши агенты мало что узнали. С рядовым составом общаются, а комиссары с Зориным не близкий контакт не идут. Вежливы, доброжелательны, но держат всех на расстоянии. Залезть в свои дела не дают. Важные вопросы обсуждают отдельно, между собой, насколько мне удалось узнать.
— Слушай, а твои агенты, они кто?
— В смысле, кто? — растерялся крепыш, — разные есть. Сознательные парни, комсомольцы, уголовная шушера, про валютчика я вам уже рассказал.
— Да я не это имел ввиду, — отмахнулся майор, — Девчонок, среди них нет?
— Только парни, а что? — чуть напрягся Анофриев.
— Ох, Павел Александрович. И чему тебя только учили? — вздохнул майор, — Вроде опытный работник, а простых вещей не понимает. Ты о «медовой ловушке» слышал что-то?
— Слышал, — насупился крепыш, — но это же военно-патриотический клуб, а не гнездо шпионов и диссидентов. Шелестов и многие парни вообще несовершеннолетние, школьники. Не слишком ли круто так с ними работать?
— Не слишком, — обрезал его начальник, — Значит так, находишь девку пофигуристее и посимпатичнее, и отправляешь её в «Красное Знамя», пусть там попой и сиськами повертит. Глядишь, Шелестова-младшего или одного из комиссаров на крючок подцепит, и информацию интересную узнает. Можешь попробовать вербануть кого-то из девчонок или невест руководящего состава «Знамени». Действуй.
— Слушаюсь, — покорно выдохнул Анофриев.
— Кстати, за оперативное внедрение агентов, хвалю, быстро работаешь, молодец, — чуть улыбнулся уголками губ Скворцов, — Есть у меня один план, как эту шарагу закрыть навсегда. Сейчас расскажу тебе, что надо будет сделать. Но пока ничего без моей команды не предпринимать. Только когда отмашку дам.