Страница 9 из 126
Вместо того, чтобы ощутить тошноту, подкатывающий к горлу кислый комок, дикие угрызения совести и отвращение к себе – как же, она убийца! – девушка снова почувствовала во рту вкус любимого шоколада и невольно облизнулась. Кажется, попадание в тело особы другой расы не прошло бесследно для ее психики. Разбить голову о ближайшее дерево или утопиться в озере с камнем моральных мук на шее не хотелось. Вот ничуточки! И окажись девушка снова в такой ситуации, когда надо выбирать: жизнь отморозка-убийцы или ее собственная, выбор бы сделала тот же в свою пользу уже сознательно.
Выловив ложку из котелка, Иринка Ивкина принялась вспоминать, так сказать, процесс питания, более детально. Все началось, когда маньяк-охотник подошел ближе, угрожая ей ножом. Страх, смешанный с недоумением, который чувствовала в тот момент Иринка, мгновенно сменился иным чувством. Или правильнее будет сказать инстинктом? Инстинктом, который никогда прежде почему-то не срабатывал у рохли Ивэйды. Почему? Возможно, ей не попадался подходящий по вкусу «продукт». Или сама Ивка-вампирка родилась дефектной, чего-то в ее голове не хватало, чтобы запустить наследственный механизм выживания и питания, корректирующий все прочие процессы в организме?
А у попаданки Иринки это вышло! Хотя, может, все дело было в том, что безвольная девочка из замка никогда не оказывалась на грани жизни и смерти? Самым большим ее горем были небрежные оскорбления родных и презрение челяди?
Как бы то ни было, но угроза и манящий запах охотника сделали свое дело: Иринка-Ивка, ведомая инстинктами, метнулась к жертве и впилась в шею прорезавшимися клыками. И тут снова случилось кое-что интересное.
Мало того, что вместо противного вкуса крови во рту у начинающей вампирши возник вкус трюфелей. (Вот не мыслила себя Иринка Ивкина без шоколада во всех его видах и формах!) Так еще и живодер не заорал матерно, не попытался пырнуть нападавшую ножом и отбросить ее от себя, а застонал, закатывая глаза и подставляя шею лишь сильнее. Он вообще не сопротивлялся, когда девушка насыщалась. И блаженная дурацкая улыбка с его физиономии не сходила, и стоны раздавались совсем не болезненные.
Она, впрочем, пила не долго, буквально минуту-другую, а потом счастливая жертва рухнула там, где стояла, и плоть рассыпалась пылью. Или, как оно называется, прахом. Словно не осталось в нем больше ничего иного, после того, как убийца стал пищей для несостоявшейся жертвы. Похоже, вместе с кровью, она забрала всю жизненную силу.
Иринка готова была биться об заклад, именно «съеденный» охотник стал причиной метаморфоз, которым подверглось рыхлое тело вечно голодной недотепы Ивэйды. Если ей какая-то специальная кровь требовалась, то ничего удивительного, что бедная девка никак не могла насытиться и лопала, как не в себя, отчего толстела, впадала в депрессию, снова лопала, заедая печаль, и толстела еще больше. Замкнутый круг. Вернее, лента Мебиуса. Ведь чтобы насытиться, Ивке пришлось вывернуться наизнанку и стать Иринкой.
Это-то подходящее питание и запустило, наконец, крепко спящий наследственный механизм корректировки внешности, веса и прочего, включая цветоизменение волос и венка из плюща-ядоцвета в них. Сейчас, если вспомнить портрет матери из дальней галереи, куда его засунули после ухода княгини, становилось понятно, чья Ивэйда дочка. Она стала почти полной копией матери с той лишь разницей, что у лорры Ивиалиды перламутровые волосы еще и вились мелким бесом, а Ивке достались плавные волны отцовской полночно-черной гривы. И уход матери, кстати, тоже становился понятен с кулинарной точки зрения. Если в замке Валадара нечего кушать, то надо идти туда, где пища имеется.
Ну что сказать, неожиданно, конечно, приключилось, но претензий к такому роялю Иринка не имела. Пусть стоит в кустах, а можно и прямо на дороге, и вообще, даешь попаданке поневоле побольше всяких разных полезных для жизни роялей! Будем жить под лозунгом: «Слава массивным музыкальным инструментам!»
Девушка улыбнулась и вернулась к размышлениям. Иринка точно сказать не могла, какие еще приключились изменения, кроме телесно-похудательных метаморфоз и перекраски волос вместе с венком. Спящих возможностей вампиров рода Темного Искуса до конца могли не знать не только сама Ивка, а и все обитатели княжеского замка. То, что прощупывалось и виделось в водной глади, новая обладательница тела изучила. Касательно всего остального узнавать не очень-то и спешила. Сначала еда, а потом размышления о проблемах.
Каше-супа в котелке осталось ровно четверть, как раз на поздний ужин. Хотя у охотника в пожитках имелись окорок, сыр и хлеб, не говоря уж о тощем кошеле с монетками. Бóльшая часть сбережений, правда, была припрятана в схроне на берегу речки.
Иринка резко оборвала рассуждения, в процессе которых успела снять стрелу с арбалета, убрать ее в чехол и ослабить тетиву.
Откуда она все это знает? Ответ пришел так же быстро, как память о трюфельной трапезе: ей досталась толика памяти и навыков извращенца-охотника, промышлявшего, по правде сказать, не только и не столько ловлей зверья, сколько садистским убийством одиноких путников обоего пола.
Вслед за первым откровением прилетело и следующее: мечта идиотки волею божественного Канатоходца Вейхо сбылась. Она находилась не в родных монструозных лесах родного княжества Валадара, а в людском королевстве Дилмар, чьи границы были столь же богаты на экзотических тварей-стражей. Просто чтоб не шастал народ, где ни попадя! Королевство своей провинцией Мелад вклинилось меж западной оконечностью родного края и эльфийскими кущами Лильдэнола.