Страница 4 из 68
В отличие от «белого» Нью-Бронсвика Трентон считался «черным» городом. Я полагал, что столица штата Нью-Джерси заслуживает того, чтобы поезд остановился наконец передохнуть. Но поезд, едва притормозив у платформы, высокомерно отправился дальше… Когда-то я уже побывал в Трентоне, на автомобиле, по пути в Филадельфию. Провинциальный городок, казалось, оккупирован пуэрториканцами и людьми из Африки. И это столица штата с населением около восьми миллионов человек! Вообще столицы штатов, за редким исключением, – поселения пасторальные, тихие, резко контрастные: современные билдинги высятся над домами подобно лошади пастуха над овечьим стадом. Да и сама столица всей Америки – Вашингтон – город сравнительно небольшой, музейный, чиновничий. И тоже – словно взят на абордаж темнокожим людом. Вероятно, такова традиция – американцы берегут свои столицы, как дети родителей. А почему в столицах так много темнокожих? Испытывая нравственную вину перед некогда угнетенными народами, американская конституция предоставляет темнокожим режим наибольшего благоприятствования. А столицы, как известно, напичканы муниципальными учреждениями и, соблюдая закон, в первую очередь предоставляют работу темнокожему люду. Не то что частные компании – те вольны брать на работу кого хотят, кто принесет им большую пользу…
Так что и Трентону досталась такая судьба – тихий, полусонный город, составленный из мозаики старых традиционных строений и неожиданно модерновых вкраплений, над которыми возвышается монумент со статуей на вершине. «Что это?» – спросил я у встречного пуэрториканца. «Это памятник Колумбу, – ответил он, польщенный вопросом. – Там похоронен Колумб». Я усмехнулся наивной кичливости прохожего. Но, к моему изумлению, и второй трентонец, белолицый толстяк, ответил точно так же. «Верно, мистер. – Белолицему не понравилось мое недоверчивое выражение. – Тут и накрыли его плитой, а для верности поставили эту башню».
Я слышал о четырех «истинных захоронениях» Колумба – в испанской Севилье, в Генуе, на родине великого мореплавателя, и еще где-то два, не помню. Жители каждого из этих мест уверяли, что останки генуэзца покоятся именно у них. И Трентон туда же?! Не поленившись, я приблизился к основанию стелы. Бронзовая дощечка тускло извещала, что сей обелиск воздвигнут в память о Гражданской войне Севера и Юга Америки.
Метрах в тридцати, в стороне, под тенью раскидистого вяза, молодая женщина покачивала коляску с младенцем. Под пышным балдахином младенец напоминал херувима в розовом оперении. Поравнявшись, я спросил беспечно, что за памятник возвышается над славным Трентоном? «Колумбу. – Глаза женщины сияли счастьем материнства. – Там покоится великий Христофор Колумб, да благословенна будет его память».
В связи с этой забавной историей мне вспомнился другой случай…
Как-то я отправился на север штата Нью-Джерси к своему знакомому, что работал механиком в автомастерской городка Стокгольм. Названием своим городок был обязан первым здешним поселенцам-шведам. На пути к Стокгольму заблудился совсем уже пустяковый городишко Кинеллон, даже не городишко, а так, поселок коттеджей на тридцать. С сугубо белым населением. В том самом Кинеллоне мы и условились встретиться с Николаем – так звали моего знакомого. Николай хотел показать нечто удивительное… а дальше мы доберемся до Стокгольма на его машине, миль десять, не более.
Автобусом я доехал до Кинеллона к вечеру. Городок точно вымер, ни души. Что может быть тут интересного! К тому же на доме, к которому мы направились, висел замок, а табличка извещала, что Клуб путешественников закрыт. Николая это обстоятельство не смутило. Он куда-то слинял и минут через десять вернулся с пожилым американцем, внешне похожем на лорда Глинервана из кинофильма «Дети капитана Гранта»… «Глинерван» источал лучезарную улыбку, бренча связкой ключей. Ради русского он готов пренебречь отдыхом и открыть дверь клуба в неурочное время… Как так случилось – не знаю. Возможно, кто-то из великих морских путешественников и имел отношение к крошечному Кинеллону. Трудно представить этот заброшенный в глубину штата Нью-Джерси городок как «столицу покорителей океанов» – однако именно здесь разместился в старом аккуратном коттедже известный всей Америке клуб. Тихие, полутемные комнаты клуба хранят бесценные реликвии: морские карты, лоции, фотографии, личные вещи, курительные трубки, компасы и многие другие предметы, принадлежавшие некогда славным мореплавателям. Почетным членом этого элитарного клуба является англичанин сэр Фрэнсис Чичестер, удививший мир кругосветным плаванием в одиночку, которое он совершил в шестьдесят пять лет. А также Джон Кондуэлл, проплывший на яхте от острова Фиджи до Панамы. И тоже в одиночку… Но более всего меня поразила биография Капитана Великих морей американца Уильяма Уиллиса, семидесятипятилетнего мореплавателя, предпринявшего три сверхдальних океанских перехода. И каких! Первый свой поход он совершил еще «молодым», шестидесятилетним, на бальсовом плоту. Правда, не в одиночку, а с попутчиками – кошкой Макки и попугаем Икки, присутствие которых на фото придает облику аскетичного смуглолицего американца детскую чистоту. Верно подмечено – животные облагораживают. Скучать в такой компании не приходилось. Мало того что надо следить за курсом, рулем, парусом, надо еще и кормить своих попутчиков. И в шторма, и в ураганы. Спать урывками, питаться консервами и мачикой – мукой из жженой кукурузы. Однажды, во время ловли рыбы, Уиллис свалился в океан, но успел ухватиться за леску, а акула, сопровождавшая плот, почему-то не тронула моряка. Было и такое: ремонтируя такелаж, Уиллис упал с мачты и ударился головой. Травма вскоре дала о себе знать – он… ослеп. Но судьба была милостива к моряку – через несколько дней зрение вернулось, а вскоре показался остров Самоа – конечная цель путешествия. Тогда-то Уиллис и удостоился звания Капитана Великих морей. Второе свое путешествие Уиллис предпринял в возрасте семидесяти лет. Он решил пройти весь Тихий океан от Чили до Австралии, свыше восемнадцати с половиной тысяч километров. Правда, на более надежном, стальном трехкорпусном плоту – тримаране. Однако конструкция оказалась слишком легкой для океанских волн. Однажды во время урагана Уиллиса швырнуло на палубу с такой силой, что он потерял сознание. Когда пришел в себя, почувствовал, что не может встать: ноги оказались парализованными. Едва дополз до каюты, как вновь потерял сознание. Очнулся спустя неделю. Превозмогая страшную боль, принялся делать физические упражнения и массаж. Постепенно восстановил чувствительность стоп и голеней. Свой семьдесят первый год рождения встретил у берегов Австралии, в августе 1964 года. Цель была достигнута. Оставалось пройти через рифы. Помогла гигантская волна, перебросившая тримаран через кораллы, швырнув его на песчаный берег… Но мореплаватель не успокаивался. «Свое семидесятипятилетие отмечу в океане». И отметил. – Он никогда не отказывает русским туристам в посещении Клуба, – кивнул Николай на «Глинервана». – Из-за советского траулера, который спас судовые документы Капитана Великих морей. Траулер обнаружил в океане полузатопленную посудину Уиллиса, но, увы, без Капитана. Того, вероятно, смыло в океан…