Страница 189 из 222
Воздух в комнате стал влажным, наполнился ароматами. Раздевшись, Лисса разложила свои вещи на мраморной лавке и забралась в ванну.
— Какое блаженство, — мягкий свет мерцал, отражаясь от стен, облицованных белым мрамором. Здесь вообще все было сделано из мрамора с тонкими серыми прожилками, даже унитаз за перегородкой. Белоснежные овечьи шкуры устилали пол. Одну стену занимало огромное зеркало в простой стеклянной черной раме. Над раковиной висело точно такое же зеркало, только меньшего размера. От магических ламп исходил мягкий свет. Здесь хотелось расслабиться и ни о чем не думать.
Лисса пребывала на грани блаженства. От горячего пара запотели зеркала и плафоны, и атмосфера стразу стала таинственной и романтичной. Только любимого мужчины для полноты картины не хватает.
Спустя мгновение перед девушкой возник огромный черный конь с всадником. Конь на скаку ударился о борт ванны, дико заржал, сел на задние ноги и рухнул на пол. Всадник от удара вылетел из седла, врезался головой в раковину, разбив ее на кучу мраморных осколков, и упал рядом с конем.
— Ой! — Лисса сжалась от страха. Что она опять натворила? Бедный конь порывался встать, но у него ничего не выходило. Парень был без сознания. При ударе ему осколком рассекло висок, кровь текла из раны на пол и смешивалась с водой, брызжущей фонтаном из поломанного крана. — Славий?! Мамочки, что же я наделала!
Выскочив из ванны, Лисса на разъезжающихся ногах подбежала к воеводе, рухнула рядом с ним на пол, положила его голову себе на колени и склонилась над раненым. Бедный конь жалобно ржал. Струи горячей и холодной воды били в потолок и стены. Вокруг валялись осколки раковины. Не замечая учиненного разгрома, Лисса пыталась растормошить воеводу. Проклятая кровь никак не останавливалась, хотя девушка изо всех сил зажимала рану подвернувшимся под руку полотенцем.
— Славий, миленький, очнись, пожалуйста. Я не хотела. Честное слово, — рыдания душили ее, подкатив к горлу, мешая говорить и позвать на помощь.
Парень глубоко вздохнул и открыл глаза.
— Я умер и попал в рай? — сиплый голос был для нее лучше всякой музыки.
— Дурак! — еще сильнее заплакала она от радости, что он жив.
— Век бы смотрел на тебя такую.
Лисса от удивления икнула. Похоже, у него сотрясение мозга.
— Тебе нравятся плачущие девушки? — она утерла слезы с лица.
— Нет, голые нравятся.
Покраснев, как вишня, она резко встала, чтобы надеть халат. Только при этом Лисса совсем позабыла, что голова воеводы покоится на ее коленях. Славий со всего маху треснулся затылком о гладкий мрамор и опять потерял сознание.
На ее рев и лошадиное ржание сбежались слуги. Лиссу силой оттащили от Славия. Парня, не раздевая, уложили в кровать, к коню вызвали королевского ветеринара, так как у животного оказались поломаны передние ноги. Пока грумы пытались оказать ему первую помощь, с Лиссой случилась настоящая истерика, когда она услышала, что такие переломы не лечатся и животное, скорее всего, придется усыпить. Прибежали Ольга с Мирославой. Княгине сделалось дурно, и ее тоже пришлось откачивать. Ольга посмотрела на дурдом, царящий в спальне и ванной, и позвала капитана. Мужчина прикрикнул, заставив всех заткнуться и внятно доложить о происходящем. Правда, вид покалеченного коня в ванной заставил побледнеть и его, но это не сказалось на его способности здраво мыслить. Полчаса спустя Лисса, опоенная каким-то зельем до почти бесчувственного состояния (два стакана спиртовой настойки на пустой желудок — это вам не шутки, и никто не вспомнил о том, что она якобы беременна), лежала на диване у камина, укутанная в три одеяла. Ольга сидела рядом и постоянно гладила ее по руке, шепча, что у Славия голова крепкая, и он быстро оклемается.
Мирослава, уже вполне адекватная, ухаживала за воеводой, прикладывая к его голове холодные примочки, попутно стягивая с него сапоги и дорожную куртку.
— Ваша светлость, из дворца прибыл ветеринар, — доложил вбежавший слуга.
— Сюда его немедля, — рявкнул капитан, и того словно ветром сдуло.
— Не надо кричать на людей, — с трудом пролепетала Лисса, сделав попытку вырваться из одеяльного плена. — Они могут обидеться.
— Светлые боги, Василиса. Ты можешь лежать спокойно? — мужчина шагнул к ней и надавил на плечи, заставив лечь обратно.
Она слабо сопротивлялась, но потом подчинилась и осталась на месте, хотя больше всего на свете хотела оказаться рядом со Славием и сама за ним ухаживать. Почему же ее дар сейчас не действует? Почему у нее вечно все получается шиворот-навыворот? Она опять разревелась.
— Да пустите вы ее. Ведь не успокоится, — в раздражении воскликнула Мирослава.
Ольга помогла ей дотащиться до кровати. Наплевав на то, что о ней подумают, Лисса легла Славию под бок, крепко обвила его руками и, услышав мерное биение его сердца, немного успокоилась.
От зелья кружилась голова, перед глазами плясали какие-то пятна, поэтому она не была уверена, что Мамука приходил на самом деле, а не привиделся под действием дурмана. Зато она старательно прислушивалась к голосам, когда пришел ветеринар.
Мужчина и бровью не повел, обнаружив коня на втором этаже особняка в разгромленной ванной. Осмотрел, обезболил, судя по тому, что конь перестал издавать сводящее с ума тихое жалобное ржание. Лисса с трудом дождалась, когда ветеринар вернется в спальню. Увидев улыбающегося мужчину, она поняла, что все в порядке, и почувствовала облегчение, словно с нее только что сняли обвинение в убийстве.