Страница 62 из 80
Я снова стоял у чёртовой книжной полки в проклятой лаборатории.
Ну что, мальчик, давай, расскажи деду Морозу стишок и он положит тебе под ёлочку парочку заложников. Это, ведь, так работает, да? Знать бы ещё, что всё это не глупый розыгрыш, что Дэвид и ко не подкупили девушку из справочной, чтобы она мне поездила по ушам…
Нет, наверное, у меня всё же развилась паранойя, да и как её может не быть после того количества дури, которую я принимаю через день.
Доктор раскрыл увесистую книгу где-то посредине и начал читать:
- Если добро имеет причину, оно уже не добро;
Я вспомнил эту фразу и тут же ухватился за знакомую реплику, как и в прошлые разы.
- Если оно имеет последствие – оно тоже не добро. Стало быть, добро вне цепи причин и следствий.
Хорошая книга - «Анна Каренина». Сначала я ненавидел её, когда отец заставлял меня зубрить фразу за фразой, а затем, с годами, начал понемногу переосмысливать. Когда большую часть выученного я уже забыл - стал ценить скрытый смысл и красоту этого произведения.
После пяти минут моей самозабвенной декламации, злой гений заулыбался и по-отечески хлопнул меня по плечу.
- Довольно, Алекс. Вы – мой самый успешный проект. Вы – единственный, на ком аквазим работает именно так, как я того хотел и вы должны понимать что это – настоящий прорыв в мире науки. Теперь мы сможем изменить все методики обучения и образовательные программы. Представьте себе мир, в котором не будет больше зубрёжки и постоянных повторений материала, мир, где обучение наконец-то станет простым и доступным для всех. Это войдёт в историю, Алекс, и мы с вами будем на первой странице её новой главы.
«Ага, конечно, эта глава войдёт в анналы истории про конченных идиотов, употребляющих дурь» - Подумал я. – «Помниться, когда-то я листал детскую сказочку про одного малолетнего засранца, загадавшего желание никогда и ничего не учить. В этой сказке волшебная птица сделала его гениально образованным лентяем, но закончилось это всё, закономерно, плохо. Мальчишка получил по рогам, а волшебная птица съебалась от этого безмозглого лентяя в тридесятое царство. Вот и мне сейчас хотелось укатиться отсюда хоть куда-нибудь, только чтоб не слышать этого пафосно-восторженного бреда.
Доктор замолчал, всматриваясь в моё лицо задумчивым и сосредоточенным взглядом. Вот он – тот самый момент, когда нужно дать ему наживку для нового анекдота. Только намёк, упаси Боги, не должен быть прямым. Не то, этот задрот раскусит меня на раз. В голове крутилась фамилия Данте, и у меня в запасе оставалось ещё пять книг, которые я мог бы процитировать этому живодёру.
В углу около дверей мялись два плечистых охранника, ожидавших указаний от местного гения науки, и я решил перевести все стрелки на них – скорчил недовольную физиономию и произнёс:
- Мне кажется, что здесь чересчур тесно, а ещё душно и жарко. Наверное, слишком много бандитов на один квадратный метр, - Сказал я и взглянул на двух мордоворотов, чтобы Шиллерт ни в коем случае не принял это оскорбление на свой счёт.
Дэвид ответил мне понимающей улыбкой, оценив ненавязчивую иронию, а затем съязвил:
- И чем вам не нравится наша служба охраны? Да на вас не угодишь… Для таких как вы, Алекс, интровертов, в аду нет отдельного котла. Разве что вы спуститесь туда со своим…
Рыбка по имени Дэвид проглотила наживку, это был именно тот анекдот из сборника, который я и хотел услышать от него. Не зря же я объединил в одном предложении «душно и жарко», намекая на чертоги Дьявола. Я улыбнулся своей удаче, а Шиллерт, конечно же, решил, что я оценил его чувство юмора.
- Божественная Комедия Дантэ Аллигьери в вашем распоряжении, Алекс. Можете изучить, что ждет вас в семи кругах ада, если вы не оправдаете моих ожиданий.
- А что я получу, если не стану вас разочаровывать? – Решил я поторговаться.
- Свободу для троих заложников, такса остаётся прежней, - Ответил Дэвид, возмущённый моим ответом.
- Даже не знаю, книга слишком объемная, да и язык непривычно устаревший. Мне будет сложно справиться, - Сказал я, отлично понимая, что играю с огнём.
- Ладно, пусть будет четверо, - Сдался доктор.
- И я хотел бы посмотреть на то, как их выпустят из камеры.
Шиллерт хмыкнул, но затем устало кивнул, сдаваясь моему напору.
Затем снова была небольшая доза аквазима и закрытые двери температурной камеры, в которой на этот раз было холодно - мунус тридцать пять градусов по цельсию. Кажется, доктор, действительно проникся ко мне симпатией, раз балует меня сравнительно небольшой нагрузкой на организм. Впрочем, мне и этого хватит, для того, чтобы завтра проснуться с простуженным горлом.
Через полчаса я вышел из лаборатории, покачиваясь от усталости. Моя спина была заботливо обёрнута в клетчатый плед, а в руке находился увесистый томик «Божественной комедии». В этот момент у меня было практически умиротворённое выражение лица, но лишь до тех пор, пока я не заметил хрупкую фигурку Руби, идущую под руку с человеком, в котором я тут же узнал своего старого знакомого.
Пузырь выстроенного с тяжелым трудом спокойствия лопнул в один миг, когда я понял, что мой прокол и проёбанная операция не были случайностью и произошло всё так потому, что на нашем корабле, под названием «администрация полиции» завелась огромная и лощёная крыса. Я переводил взгляд то на комиссара, то на Руби, а она изо всех сил играла роль бесчувственной куклы, для которой я - посторонний человек. Старый знакомый хищно улыбнулся мне во все тридцать два зуба, а моя нимфа, которая теперь была одета, как модель с подиума в Париже, отвела взгляд.
На девушку было больно смотреть. Её кисть слегка подрагивала, сжатая тисками этого недочеловека. Сегодня она была без своего обычного маскарада – ни уродливых родинок, ни чёрных зубов, ни бесцветной причёски. В каждом её шаге – грация, в любой безделушке, украшавшей шею, элегантность и блеск. Её светлые волосы снова сияли в отсветах мерцающих в коридоре ламп, а зеленые глаза, так же как и раньше, затягивали меня в свой темный омут. Но приклеенная к лицу полуулыбка не могла обмануть ни меня, ни комиссара, сжимавшего её, дрожащую ладонь.