Страница 65 из 149
Катя
Сколько времени прошло, я даже не представляла.
"Может, минута, может, десять минут, может, час, — прикидывала я в голове. — Я бы так могла весь день провести, наверное. Не знаю, как это меня характеризует…"
Кто бы мог подумать, что это такое приятное занятие. Сидеть вот именно так, как мы сидим — плотно прижимаясь друг к другу, и ни о чём не хотелось думать, кроме как только о том, какой же это кайф. Наверное, это распирающее изнутри чувство и есть счастье. Или любовь? Даже становилось немного страшновато оттого, что я боялась вскоре проснуться. А внутри — тишина мыслей и безмятежность, граничащая с желанием прижаться ещё ближе и вдохнуть такой знакомый запах, от которого кружится голова.
— Ну, давай приступим к рисованию, мы уже достаточно долго в окно смотрим, я успокоился, — весело сказал Митя, поцеловав меня в висок и нежно сжав моё плечо, на котором лежала его рука.
Я посмотрела на часы — мы реально просидели, просто глядя в окно на пока ещё летний дождь, почти час.
Ну, конечно же, мы не просто молча смотрели в окно. Мы разговаривали. Только последние несколько минут мы слушали шум дождя, так как он усилился и в открытую форточку доносился громкий гул ливня и звук падающих на стекло капель. Это была как звукотерапия с потрясающе правдоподобным визуальным рядом.
После того, как Елена Александровна ушла восвояси, через некоторое время страстного поцелуя, Митя меня остановил.
— Катюша, — сказал он тяжело дыша, оглядываясь по сторонам, несколько сдвигая меня чуть подальше от себя. В его глазах, где обычно спокойное море, в тот момент бушевала буря — настолько они были потемневшими и блестящими. — Нельзя так целоваться, сидя у меня на коленях в общественном месте, — выговорил он, виновато, но довольно, улыбаясь.
— Ты интонационно выделил сразу три слова, — сказала я тоже пытаясь отдышаться. — Отсюда просятся минимум три вопроса, — я призадумалась, улыбнулась и начала задавать их, загибая пальцы одной руки:
— Во-первых, могу ли я целоваться иначе, сидя у тебя на коленях в общественном месте? Во-вторых, могу ли я так целоваться, сидя не у тебя на коленях в общественном месте? — я усмехнулась вместе с Митей над этим пунктом. — И, в-третьих, могу ли я так целоваться, сидя у тебя на коленях не в общественном месте?
— Да. Точно нет. Абсолютно да. Соответственно, — ответил он, смеясь, и поцеловал меня в нос. — А что это на тебя нашло? — спросил он, игриво приподнимая бровь.
— Соскучилась?
— Надеюсь, что моей мамы не было рядом? — недоверчиво спросил Митя, вглядываясь в моё лицо.
— Первые несколько секунд только… Извини, она меня реально вывела… — я опустила голову, так как мне стало действительно неловко, что я принято, но всё же снова использовала Митю, как орудие своей мести.
— Я уже говорил, что не возражаю, если ты отдаёшь себе отчёт в своих действиях и возможных последствиях, — Митя приподнял мою голову за подбородок, — но всё же предпочитаю, чтобы наша личная жизнь была вне её внимания, если ты не против, — сказал он, приближаясь к моему лицу. — Не хотелось бы ни с кем делиться самым приятным, что происходит между нами.
И он снова меня поцеловал, придвигая к себе за заднюю поверхность бёдер, но вспомнил что-то и остановился.
— Давай просто посидим, в окно посмотрим немного? Успокоимся? — выдохнул он, смущённо улыбаясь.
— Конечно, давай, — усмехнувшись, я встала, и мы сели вдвоем на низкий кожаный диванчик, который был развёрнут к окну, занимавшему почти всю стену. Не знаю, насколько это было практично зимой, но летом, это было удобное место с изумительным видом. Хотя в окне были видны преимущественно сосны, но ощущения были как от огромной плазменной панели с высоким разрешением. Во время дождя летом здесь было не менее интересно, чем смотреть на горящий камин зимой. По крайней мере, также уютно, как мне казалось. Сняв кроссовки, я села под бок Мите, положив голову ему на плечо, а он меня приобнял. Мне было хорошо от этого уюта и тепла, как никогда. Сидеть и ничего не делать, оказалось совсем неплохой идеей.
Это было очень нетипично для меня. Обычно мой день всегда был заполнен занятиями, уроками или чтением. А тут я даже забыла, на какой главе остановилась в своей книге, так как давно её не открывала.
Но вспомнив, что произошло перед тем, как я сюда пришла, моё спокойствие как рукой сняло. Пришлось сесть ровнее, чтобы было удобнее вести беседу.
— Боюсь, что сегодня я перегнула палку с твоей матерью, — призналась я, виновато посмотрев на Митю.
— Надеюсь, ты ей не продемонстрировала всю мощь и потенциал своего синего пояса? — с усмешкой спросил он. — Если же ты про поцелуй, то она переживёт, не беспокойся.
— Хмм… Не только, к сожалению… Я просто была на редкость с ней груба, поэтому думаю, что всё же мне придётся переходить в другую школу… И встречаться с тобой в тайне, скорее всего. Может даже отрастить усы или переехать в другой город, — я тяжело вздохнула. — А может, всё сразу.
— Умоляю, только не усы! — Митя засмеялся. — С остальным мы разберёмся.
Обняв меня чуть крепче, притянув к себе, он поцеловал меня в макушку, а я почти поверила, что всё не так плохо.
— А что у вас случилось?
Я замешкалась, не зная, как и ответить. Мне не хотелось портить и без того сложные отношения между Митей и его мамой. Но как ответить на этот вопрос, не затрагивая, с чего всё началось, я не представляла.
— Да так… Встретились на первом этаже, слово за слово... как-то вышло… — я снова опустила голову.
Как же жалко я себя чувствовала. Со стороны, наверное, могло показаться, что я неуравновешенная истеричка и грубиянка. Жаль, предменструальный синдром не является смягчающим обстоятельством. Как и острая реакция на оскорбление памяти любимых родителей…
— Извини, Мить, я, честно, не хотела. Чувствую себя паршиво… Я перед ней тоже извинюсь, — я задумалась. — Когда-нибудь.