Страница 136 из 149
Митя
Посмотрев на часы, я заметил, что пять минут прошло. Даже семь. Поэтому, вдохнув для смелости полной грудью, я вошёл в столовую. Катя встретила меня с освещающей всё вокруг улыбкой у стола, за который она ещё не села, и взяла меня за руку. Я с трудом отвёл от неё взгляд, чтобы поздороваться с её родными.
— Добрый день, Анна Петровна, — я слегка склонил голову в знак приветствия, — Сергей Константинович, — ещё один легкий кивок.
«Блин, блин, блин, он даже не смотрит в мою сторону, — пронеслось у меня в голове, подтверждая мои опасения. — Зато Анна Петровна смотрит, как на родного. С любовью и нежностью. Не знаю, что Катюша им сказала, но это точно действует на женщин лучше, чем на мужчин. Про распродажу, наверное», — пошутил я про себя, осознавая тем самым, что я действительно чувствовал себя некомфортно, раз начинал острить сам с собой.
— Ну, здравствуй, Митя! — сказал наконец Сергей Константинович, поворачиваясь ко мне и протягивая руку, чуть привстав.
Он всё ещё не улыбался, но теперь у меня были хорошие предчувствия.
— Здравствуйте, Сергей Константинович, — повторил я, с радостью пожимая его руку.
Он усмехнулся и сел, приглашая последовать его примеру.
Я подставил стул для Катюши, потом взял свободный стул для себя от соседнего столика.
— Ну, рассказывайте, — сказал Сергей Константинович, сложив пальцы «домиком» на столе, переводя почти суровый взгляд с меня на Катю и обратно.
Я попытался найти ответ у Кати, чтобы понять о чём идёт речь и что надо рассказывать. Катя о чём-то задумалась, а потом, слегка откашлявшись, начала декламировать:
«Мой дедушка – он не старый
И бодрый имеет вид,
Да только вот ломит суставы,
К тому же спина болит*»
В конце этого четверостишья Сергей Константинович засмеялся вместе с Анной Петровной.
— Ой, Катя, Катя, — говорили они. — Как ты это до сих пор помнишь?
Катя улыбнулась и подмигнула мне.
— Ты же не сказал, что рассказывать. Получай произведение на мой выбор, — резюмировала она.
— Она это стихотворение, — начала рассказывать Анна Петровна сквозь смех, объясняя причину их веселья, — в качестве сюрприза рассказывала на праздновании юбилея Серёжи, когда ей было четыре года. На банкет были приглашены все учредители и совет директоров клиники, где он занимал должность главного врача.
— Меня чуть удар не хватил после этих четырёх строк, — поддержал Сергей Константинович, утирая глаза под очками от выступивших от смеха слёз. — Думал, что меня обязательно теперь на пенсию спишут.
— Сюрприз удался, не то слово.
— Да, я всегда умела удивлять, — констатировала Катенька. — А теперь, раз с вопросами мы закончили, мы пойдём наберём себе еды.
Она потянула меня за руку, и мы пошли к буфету, пока её старики вспоминали тот самый юбилей и прочие случаи, забавно скрасившие давний праздник.
— Я мастер перевода стрелок, — усмехнулась моя красавица. — Понятия не имею, чего он хотел, чтобы мы ему рассказали. Но опыт подсказывает, если внимательно посмотреть на кого-нибудь и сказать: «Ну, давай, говори», можно услышать много интересного.
Мы засмеялись. Я реально в какой-то момент был готов рассказать, что мы провели ночь вместе, но между нами ничего не было. Психологические трюки — серьёзный инструмент.
— Катюш, что ты им сказала, пока меня не было? — спросил я с превеликим любопытством, пока мы выбирали, чем будем обедать. — Твой дедушка совершенно нормально на меня посмотрел… не сразу, конечно, но всё же и руку протянул. Как ты ему вернула расположение ко мне? Он вчера в мою сторону даже не хотел поворачиваться.
— Я же говорила, что он милейший человек, — сказала она, качнув бедрами, подталкивая меня не задерживаться на месте.
— И всё же?
— Просто сказала, что люблю тебя, — тихо ответила она через некоторое время, пока она ставила на поднос салат из свежих овощей для нас.
Судя по румянцу, она несколько стеснялась своего признания. Я поставил поднос на стол, чтобы освободить руки, приподнял её прелестное личико под подбородок и сказал, глядя ей в глаза:
— И я тебя люблю, Катюша. Сильно-сильно. И не надо смущаться. Бери пример с меня, я никогда не стесняюсь, — сказал я, наблюдая в глазах моей девушки озорной огонёк. «Вызов принят, детка!» — подумал я. А потом, не очень хорошо подумав в следующий момент, взял её за руку и крикнул на всю огромную столовую:
— Я люблю эту девушку!
— Митя, — шепнула Катя, сдерживая смех и становясь просто красной, как помидор, наблюдая за тем, как все, кто присутствовал в этом огромном зале, начали внимательно смотреть в нашу сторону.
А потом она сделала шаг вперёд, расправив плечи, и также громко крикнула, удивив в свою очередь меня:
— А я люблю его!
Потом она посмотрела на меня, приподняв бровь, как если бы спрашивая: «Ну, как тебе?»
— Нереально здорово, — признал я, наслаждаясь этими словами, — а вот были бы мы в американском фильме, нам бы уже аплодировали, смахивая слёзы от умиления, а не смотрели бы на нас с таким немым упрёком, завидуя нашему счастью, — усмехнулся я.
Катя прыснула от смеха.
— Знаешь, это было просто, — сказала она. — Вот если ты по-настоящему крут, и ничего не боишься…— она приблизилась ко мне вплотную, обняв, и прошептала на ухо, — то вернёшься в шахматный клуб.
— Ну, Кать, мне было стрёмно туда ходить в восьмом классе, а я сейчас одиннадцатиклассник, — умоляющим голосом звучало не очень убедительно, что я действительно ничего не стеснялся.
— Я всего лишь беру тебя на слабо, — сказала она, как бы между прочим, пока мы продолжали набирать еду. — Если сможешь вернуть себе свой разряд, то ты мне, а заодно и себе многое докажешь. Ну, а если нет, то… ты проиграл этот раунд, — эта лиса театрально вздохнула, — а я выиграла, — победная улыбка уже озарила её лицо.
— Милая моя, как бы мне не хотелось по-джентльменски уступить, но… я лучше быстренько верну себе разряд, чтобы было чем хвастаться перед тобой, — сказал я, перехватывая её поднос с едой и возвращаясь к столику.