Страница 126 из 149
Катя
Мне давно так сладко не спалось. Всю ночь снились даже не сны, а впечатления. Доброе, светлое, радостное ожидание чего-то хорошего.
Утром я проснулась с ощущением своего дня рождения, какое бывало в детстве. Раньше это был мой любимый праздник. Последние несколько лет это просто день смены возраста на следующую цифру. Но сегодня у меня было именно то самое предчувствие, когда ты ещё веришь в чудеса.
«Митя...» — было первое, о чём я подумала, радостно улыбнувшись своим мыслям.
До этого момента я и не знала, что может быть так приятно просыпаться в чужих объятиях. Хотя почему же в чужих? Совсем даже не чужих, а самых любимых. Иначе было бы страшно, а я была полна совсем иных образов.
Лежа на правом боку, я чувствовала, как обняв меня сзади, спит Митя. Он перекинул через меня руку, и я прижимала её к своему сердцу. Было похоже, что даже во время сна мы не желали отпускать друг друга.
Я притянула его руку ещё ближе и поцеловала тыльную сторону широкой тёплой ладони. Тут же я почувствовала, как Митя проснулся, потягиваясь и прижимая меня к себе ещё крепче. Он глубоко вдохнул через нос, уткнувшись в мои волосы, а потом, привстав на локте, прижался губами к щеке, и сразу же лёг обратно. Моё сердце начало биться ещё чаще, когда он провёл нежно рукой, что я поцеловала, по моему лицу, шее и губам.
— Доброе утро, Митя, — сказала я, не разворачиваясь, пытаясь сохранить это приятное чувство на подольше.
— Самое доброе утро, красавица, — тихо ответил он, осторожно убрав другой рукой мои волосы в сторону и осыпая мою шею легкими поцелуями, вызывая у меня смех, потому что это было невероятно щекотно.
— Митя, — выдохнула я, — никаких поцелуев, ты забыл.
— Вчерашнее условие распространялось только на поцелуи в губы, что я и так не стал бы делать. Мы же не в кино, чтобы целоваться сразу после пробуждения, — усмехнулся он, продолжая своё занятие.
— Я чувствую, что у нас появилось новое правило — никаких поцелуев в кровати, — еле выговорила, отрывая себя от него и разворачиваясь, чтобы убедиться в том, что он всё ещё лежал на покрывале. Для уверенности я села, опершись о стену.
— Да, ладно, Катюша, просто невинные поцелуйчики, — улыбнулся он, смотря на меня при этом потемневшими глазами, полными чего-то откровенно неприличного, немного этим волнуя.
— Милый Пиноккио*, ты не умеешь врать, — сказала я, засмеявшись, тем самым отпуская своё напряжение.
Было забавно хоть чем-то смутить Митю. Обычно это делал лишь этот самоуверенный тип.
— Это естественные реакции организма, — парировал он, снова вернув себе привычное самообладание и невозмутимость.
— Знаю, — я усмехнулась, почувствовав, что ход снова переходит ко мне. — Как-никак я взращена в семье, где врачевание передаётся по мужской линии. Откуда берутся дети я узнала не на аллегорическом примере бабочек и цветочков, а на сухом тексте и суровых картинках Большой советской медицинской энциклопедии, — снисходительно заключила я.
— Так ты знаешь? — спросил он, вскинув вверх брови и округлив глаза, как если бы обнаружил, что я обладала знанием всех тайн мира. «А ещё говорил, что актёр из него никудышный!» — посмеялась я своим мыслям. — Покажешь на мне? — соблазнительно заулыбался Митя, кладя мне руку на колено, которое, к счастью, было прикрыто покрывалом.
— Когда-нибудь обязательно, — я, улыбаясь в ответ, положила руку поверх его, — а сейчас давай вставать.
«Дзинь-дзинь». Раздался громкий звонок. Митя поспешно убрал руку с моей ноги и вскочил с кровати. Звонок повторялся с равномерной периодичностью.
Я, решив подыграть, натянула покрывало до подбородка и стала повторять: «Что же теперь будет?! Он всё узнает! Ох, что он с нами сделает?!», создавая тем самым ещё большую обстановку нервозности и неопределённости.
Митя судорожно что-то обдумывал, но мне не хватило выдержки узнать его решение, так как я расхохоталась. Он озадаченно на меня посмотрел.
— Извини, Мить, это телефон звонит, — проговорила я сквозь смех. — Но если бы ты мог видеть себя со стороны, ты бы меня понял и простил, — я продолжила смеяться.
— Блин, Катя! — выговорил с облегчением Митя. — Почему ты со мной так поступаешь? — он не мог сердиться и начал смеяться вместе со мной. — И кто такой «ОН», про которого ты твердила?
— Не знаю, тут уже от твоего воображения зависит — дедушка или ревнивый муж. Кто-то же должен ответить за то, что ты в моей постели.
Заметив, как Митя устало опустился на кровать, я немного забеспокоилась.
— Что ты? Я же шучу...
— Блин, я про твоего дедушку забыл.
— Мы не скажем ему, что ты провёл здесь ночь, не волнуйся.
— То, что мы спали вместе, имеешь в виду? — ухмыльнулся Митя. — Мы взрослые люди, давай называть вещи своими именами. Ты спала со мной… — дальше ему было трудно говорить, так как я начала его пытать щекоткой, чтобы он забрал обратно свои слова.
Мне было ужасно неловко от подобных формулировок. Я чувствовала, как моё лицо залила краска. Митя, легко справившись с атакой (ибо я не ставила задачу победить его в честном бою, и мой синий пояс по тхэквондо лежал невостребованным в прямом и переносном смыслах), уложил меня на лопатки, держа мои руки в захвате своих цепких пальцев.
— Забери свои слова и не смей так говорить, — смеясь, повторила я в очередной раз, хотя моё положение не способствовало тому, чтобы приказывать.
— Хорошо, извини, это моя вина, неправильно выразился. Это я спал с тобой.
Он засмеялся, глядя на моё выражение лица.
— Ладно, ладно, — успокаивал он меня, — сейчас, — он посмотрел на свои наручные часы, не выпуская моих рук, — начало одиннадцатого. Ты обычно встаёшь рано, я около восьми-девяти. Из этого следует, что… мы переспали, понимаешь? — засмеялся он, склоняясь надо мной. — Ты же внучка филолога, ты же должна оценить эту великолепную игру слов.