Страница 2 из 31
Считая себя произошедшим из земли, древний человек ставил себя через это происхождение в родственную связь с окружающим его растительным миром, так как он видел, что и растения получают своё бытие из земли. На основании этого, а также вследствие одухотворения природы и перенесения на неё своих душевных проявлений растения и деревья представлялись древнему человеку не мёртвыми, но живыми существами. Они, как и он, получили из одной материнской утробы своё бытие, они, как и он, растут, разделяют явления жизни и смерти, здоровья и болезни – одним словом, они обнаруживают все черты, напоминающие человека. Такое представление дало возможность предкам заселить растения и деревья душами умерших. К этому же побуждало и то обстоятельство, что на могилах умерших предки находили растения, выросшие как бы из праха погребённого. Для древнего человека было вполне естественно переселить в это растение душу умершего, а в том, что душа действительно могла жить в деревьях, его убеждало присутствие в них огня, который обнаруживался во время трения древесных кусков. Огонь же предки считали не только живительной силой, но и душой человека. По народному поверью, незамужние дочери по смерти превращаются в тополь, а проклятые матерью – в крапиву.
Следы древних верований наших предков в переселение души умершего в разные растения сохранились в существующих на Руси сказках. В сказке «О злой мачехе» рассказывается об убийстве мачехой падчерицы. Убитая превращается в калину. Прохожие делают из калины дудочку, которая сама играет и рассказывает всем об убийстве. Нечто подобное можно встретить и в украинской сказке «Маруся», где Маруся была удушена злым упырём. На могиле её вырастает цветок. Боярский сын пересаживает цветок в горшок и привозит домой. Ночью цветок начинает двигаться, падает наземь со своего стебля и превращается в красивую девицу (и здесь мы сталкиваемся с верой в возвращение душ в этот мир и «круговертью жизни»).
Кроме принятия образов растительного царства, душа, по представлению предков, могла также продолжать своё существование на земле под видами различных насекомых, птиц и животных. На Украине до недавних пор в народе говорили, что человек по смерти непосредственно может быть муравьем, птицей, зверем. Там же утверждали, что если не будет роздана заупокойная милостыня, то душа умершего явится к родным в виде ночной бабочки и будет виться вокруг зажжённой свечи. Увидав таковую, родственники усопшего на другой же день кормили нищих. На Руси верили и в то, что душа часто летает голубем и пребывает на месте своего погребения. С древних времен сохранился обычай строить на погостах особые сооружения для отдохновения души и для защиты её от ненастья, носящие названия голубцов. И на самом деле есть что-то в этих поверьях. Вот, к примеру, один случай из жизни.
В один из последних весенних дней рано утром мне позвонил старый хороший друг и сказал: «Твой кум пропал без вести!» Очень близкий человек. Так уж случилось, что он как военный попал на одну из войн, коим нет конца и края. Что бывает в таком случае, когда человек пропадает без вести? Тревога охватила, думы всколыхнулись? Это мало сказано. А к вечеру произошло следующее: по возвращении домой мне пришлось отлучиться на полчаса. Супруга говорит, что прилетал странный голубь. От предложенного хлеба отказался и всё заглядывал в открытое окно. Но самое удивительное было дальше. Оказалось, голубь этот никуда не улетел, он сидел на подоконнике. Услышав голоса, он зашёл в комнату. Недалеко. И стал кивать головой, будто кланялся. Когда я приблизился к нему, то он даже не попытался улететь. Присев перед ним на корточки, я стал разговаривать с ним. Молча. Он внимательно смотрел. А до него расстояния было с ладонь. Беседа эта продолжалась минут 10. После чего я сказал ему: «Теперь лети!» И он улетел. Но что привлекло меня в нём? Черты кума. Можно сказать, что это привиделось на почве дум и переживаний? Возможно! Только было ещё нечто: вырванный клок шерсти в области головы. После прилёта «гостя» осталось чувство, что надеяться не стоит. Что кума не найдут среди живых. И действительно, через три дня выяснилось, что он мёртв. И рана у него была примерно там же, где была вырвана шерсть у голубя.
Вот такая история! Да… Только в одном, пожалуй, мы соврали. По поводу «надеяться не стоит». Наоборот, появилось даже не ощущение, но какое-то знание, что у нас есть не просто надежда. У нас есть… в общем, ничего не кончается! Но вернёмся к обители души за чертой. Наши предки были также убеждены, что душа может жить на земле и под видом человека или его тени. Она, по их мнению, даже может жить в тех владениях, которыми умерший обладал при жизни. Более того, даже в самом его жилище. На существование таких представлений у наших предков указывает их вера в Рода, или Чура, которого впоследствии заменил домовой, а также в русалок – в них древние славяне тоже видели души умерших. В древней Руси было принято хоронить умерших «при путех», т.е. на распутьях, где сходятся межи различных владений. Вот как этот обычай описывается летописцем: «Аще кто умряше, – пишет он, – творяху тризну над ним, и посем творяху кладу велику, и возложахут и на кладу мертвеца, сожьжаху, а посем собравше кости, возложаху в судину (в ссуд, в сосуд) малу и поставляху на столпе на путех». В этом обряде проглядывает вера предков в защиту умершими владений рода. Усопшие оставались на меже и как бы являлись сторожами родного селения. Столпы, на которых стояли «сосудины малы» с прахом предков, отмечали границы поля или усадьбы, принадлежащих известному роду, и напоминали этому роду, что он находится под охраной своих умерших. Переход же этой границы лишал человека покровительства своих умерших родичей. Отсюда в нашем языке слово «чересчур», обозначающее нарушение известной границы или меры. В нём слышится предостережение, что мы потеряли предка – Чура – как своего хранителя.
Кроме представлений о земной обители души, у наших предков были поверья и о некоем неведомом далёком мире, где поселяются души. Чаще всего эту неведомую страну предания располагают высоко на стеклянной горе. Частично эти представления отразились в народных сказках. В русской сказке «О золотой горе» Иван-царевич приезжает к горе, «крутизна которой была столь высока, что на неё влезть никак было не можно». Трудность разрешается тем, что царевич находит в скважине горы железные когти, при помощи которых влезает на гору и достигает своей конечной цели. Эта гора есть небесный свод, который своим блестящим округло-выпуклым или куполообразным видом напоминал предкам гору. Причём сама гора – лишь путь в загадочную страну усопших. Что же касается непосредственно страны умерших, то она представлялась предкам в различных образах. Чаще всего она называется раем.
Слово «рай» происходит от индоевропейского «радж» (radz), от которого происходит подобное же индоевропейское слово «раджас». В Ригведе эта страна описывается как место света или мировое море, расположенное между землёй и небом. Такое сопоставление индоевропейского radz и славянского «рай» имеет под собой твёрдую почву. Индоевропейское «а» осталось в славянском языке, но индоевропейское «dz» перешло в славянское «й» и получилось старославянское «рай». В начале X века рай предков принимает образ воздушного светлого зелёного сада.
Является ли рай приношением христианства или нет, сказать сложно. Однозначно то, что само слово «рай» старше, чем христианство на Руси. У предков же были и другие названия для загадочной страны упокоения. Это «навь» и «пекло». Причём это далеко не одно и то же. Отчего происходит слово «навь», сказать сложно. Однако можно сделать предположение, что со словом «навь», взятом в смысле страны усопших, у предков связывалось представление о стране усопших как о стране суровой, холодной, покрытой мраком и тенью, так как слово «навь» и несомненно родственные ему слова: латышские nave – «смерть», navet – «убивать», готские naus, navis – «мёртвый», чешские naw, nawa – «смерть», «могила, жилище усопших», unawiti – «загубить, умереть», – указывают на мёртвое, обессиленное.