Страница 29 из 30
Такой способ передачи был распространён и в мистических традициях Востока. В Китае это «перенос практического мастерства» (дайгун), когда состояние наставника переносится на ученика. Причём ученик об этом может даже и не догадываться долгое время. И только когда ученик доходит в своей практике до определённого уровня, он открывает в себе сокрытое мастерство. В Индии тоже существовала подобная практика – шактипат (передача силы). И хотя они в чём-то разнятся, но по сути это та же «прямая передача» среды – мира.
Из всего вышесказанного можно сделать соответствующие выводы. Определений Спаса можно дать множество, но определить его невозможно. Потому что при любом определении суть всё равно будет ускользать. Определение – это догма, мёртвая и лежачая. Спас же – это жизнь и движение. И он всегда был и будет больше любого определения. Его можно понять и узнать только изнутри, находясь в нём самом. В китайском трактате Дао-дэ-цзине есть хорошие слова, которые довольно близки по духу Спасу. «Всякое произнесённое имя есть ложь». Это сказано о загадочном пути – Дао, но эти слова, пожалуй, как ничто лучше характеризуют и казачий Спас.
Есть ещё одно определение для Спаса: путь-дорога! Дорога куда? Ответить на это можно, только ответив на другой вопрос: смерть – это ничто или нечто? Подобная дилемма отражает борьбу «старого» и «нового» мировоззрения, мифологии и науки. Для наших предков такого вопроса просто не могло возникнуть. Ибо они знали, что тело – всего лишь дом для души, из которого мы рано или поздно съедем. Они видели человеческую жизнь как дорогу, а самого человека – как ходока, совершающего восхождение в Горний мир! Недаром и сейчас ещё встречается такое выражение, как «жизненный путь». А Спас воспринимался «дорогой бездорожной ко Господу», то есть прямой и краткой. А также походом бранным и возвращением Домой, или «наукой», мудрой и вразумляющей, как пройти этой дорогой жизни. И не зря в нём уделялось столько внимания устроению мира, в котором душа должна была выполнить своё предназначение на земле, собрав все уроки, раскиданные для неё на этом жизненном пути.
Выше было уже сказано о месте вопроса в нашей жизни, но нелишним будет повториться ещё раз. Ведь повторение – это углубление. Чтобы разобраться с миром невидимых сущностей, то есть со своим внутренним, а зачастую и внешним миром, его надо пытать, то есть задавать, задавать и задавать вопросы. От этих пытаний происходит опыт, возникающий как следствие пытливости, или задавания вопросов. Опыт же даёт полноту. Вопрос – это начало Спаса! Так гласит одна из его реснот. Вопросы отражают наше недовольство собой, которое есть проявление несовершенства нашей души, её кострубатости. Задаём мы их, чтобы измениться. И, по сути, столь желанный ответ на вопрос должен дать нам нечто, что позволит измениться нашему состоянию, получить успокоение. Оно, конечно, так и не так. Как учили в Спасе, вопрос должен привести нас к действию, для которого нужно движение Духа. А посему недостаточно просто получить ответ. Нужно удержать себя в вопросе, чтобы дозреть однажды, дорасти до такого внутреннего состояния, которое не позволит нам больше умещаться в прежнем образе себя, или в прежнем Образе мира. Нужно вырасти из самого себя, чтобы появилась потребность сменить кожу. Это приведёт к наполнению Духом, который, в свою очередь, приведёт нас к движению. С этого и начинается ПОХОД БРАННЫЙ, который изменит наше состояние сознания от дурака к Царю.
Вопрос, который мы ставим перед собой, прежде всего должен изменить наше сознание. Вот тогда он для нас существенен. Вопрос «заостряет» человека, собирает его и переводит в некое состояние, отличное от его обычного состояния. В этом состоянии иглы мы пронзаем те миры-пространства, которые нам нужно прожить. И уже затем там, в этих мирах, мы расширяем своё присутствие, чтобы исчерпать этот мир с целью получения своих взятков. Вопрос, как ключ, открывает нам миры и позволяет удержаться в них, чтобы получить ответ на вопрос, равнозначный некой способности. Эта способность есть «богатство», опыт, или зрелость души. Иногда ты её даже назвать не можешь, но ты можешь! Достаточно ли ясно сказано?
Только поиск ответа на этот непраздный вопрос подчас растягивается на долгое-долгое время. Поиск ответа для меня становится походом с преодолением препятствий и сражениями. В итоге я открываю способности, которые в глазах других людей обретают вид волшебных помощников. И эти способности – Дар за те тяготы, которые мне пришлось перенести в этом походе. В конце похода я становлюсь другим – я обретаю цельность!
Получается, что я задаюсь вопросом. После чего, мучимый им, наполняюсь Духом и иду за ответом (не получаю его тут же!!!). Вопрос возжигает меня, и если я удерживаюсь в вопросе, то я нахожусь в состоянии горения, что изменяет меня, выжигает во мне любую скверну, правда, при этом и лишает праздности. В итоге я обретаю Дары и вместе с ними некую полноту и силу! И теперь я могу вернуться Домой, «обретая» сердце, где меня ждёт встреча со Спасом и возможность обожения!!! Конечно, мне ещё предстоит за это битва, в которой я должен победить Зверя – Змея, охраняющего дорогу Домой, проходящую через моё сердце, но я стяжал для этого силы, стяжал себя. И я это смогу здолить (осилить).
Вопросы для многих, к сожалению, материальны. Да, да, они вполне осязаемые, потому что сознание этих людей, как ни нелепо прозвучит, материально, или заточено под то, что «можно пощупать». Потому и ответ на них мы чаем материальный. Такой вот КОНКРЕТНЫЙ ответ, не мазню. И тогда ответ такой КОНКРЕТНЫЙ становится ловушкой. Он не есть связка, он разрыв (до – после). Дробление, иными словами – то, что уводит нас от целостности. В Спасе старики говорили о вопросах, как жажде потерянного. Можно ли ими насытиться? Если поставишь себе цель получить КОНКРЕТНЫЙ ответ, то нет. А если ты будешь насыщаться вопросом, то однажды – сейчас – всегда ты есть целое, в котором нет не я. То есть вопрос – не ответ становится той иглой с нитью, которой мы сшиваем однажды раздробленное мироздание. А вопрос – ответ – молоток, дробящий мироздание на ещё более мелкие части. Нелепо сказано? Но так есть! Такова суть!
Ответы на вопросы – это замки, которыми мы пленим самих себя. Ответы на вопросы приводят к ясности привычного. Ответ тут же становится привычным. Вопрос – ответ. И всё! Круг замкнулся, ты в ловушке привычной ясности. Привычная ясность есть ловушка уюта. Где всё, как всегда, и ничего мне не угрожает. А Ясность – та, что Истиной зовётся, – неведомой нам так и остаётся. Только в ясность привычного всё равно Стихия прорывается. И зовёт нас к Истине. Тот же, кто себя ищет, может пойти вслед за этой Стихией. Но это непросто. Проще увидеть эту привычную ясность, да взять её на заметку. И потихоньку, высветленная, она станет исчезать, как туман под действием солнечных лучей. Так и откроется нам Стихия. А там…
Только вопрос мой должен быть непраздным. Ведь не во всяком вопросе Сила, и не каждый вопрос приводит к возмущению Духа, а только живой вопрос, от которого зависит наша светлость.
Однажды один учёный муж из столицы, пользуясь случаем, спросил у старого Хлыста, слывшего характерным, может ли тот ему ответить на один вопрос: сколько ангелов может уместиться на кончике иглы? Этот вопрос очень беспокоил божьего человека долгие годы. На это Хлыст дал ему такой ответ: «А ты уколи себя чуть ниже спины этой самой иглой, и ответ придёт сам собой». Когда учёный богослов ушёл в возмущении, молодой казак Петрусь, который был в это время рядом с Хлыстом, спросил, почему тот не на каждый вопрос отвечает людям. Хлыст и говорит Петрусю:
– Вот ты возьми и отдай свою саблю ковалю Андрею.
– Зачем ему сабля? – удивился Петрусь.– Ему больше молот подойдёт, чем сабля.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.