С Новым Гадом

— Пописала? — совсем не по-доброму интересуется он.

— Нет, — сглатывая произношу я. — Но, кажется, сейчас да.

— Я к тебе со всей душой, а ты ко мне жопой.

— Слушайте, отстаньте, а? Ну пошутили и хватит, — поднимаю на него голову, а сама неосознанно сжимаюсь. Чтобы я ни говорила и как бы ни храбрилась, но сейчас мы одни, а мужик реально большой. И вид у него сейчас…, мягко говоря, устрашающий.

— Чтобы больше так не делала. Знаешь, чем отличается человек от животного?

— Человек справляет нужды в туалетной комнате, а животные где попало?

— Нет, человек умеет говорить, в отличие от животного. А гадит, он, кстати, где попало. Короче, давай договоримся, чтобы этого больше не было. Ты говоришь, что не так, а не сбегаешь. Поняла?

— Поняла, — выставляю ладошку вверх. — Только не надо так нервничать, Вадим.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты считаешь меня психом? — сжимая руку в кулак, выдает он. А я вдруг начинаю рассматривать его огромную ручищу. Кстати, надо отдать ему должное, несмотря на размер лапы, пальцы вполне себе ничего. Ни на венские, ни на дешевые столовские сосиски не похожи, скорее элитные молочные.

— Почему вы вдруг так решили?

— Голос изменила, руку подняла в качестве успокаивающего жеста, еще и имя мое назвала. Дальше продолжать? — видимо не у всех качков мозг работает некачественно. У этого очень даже хорошо.

— Не стоит.

— Я здоров и не агрессивен, хотя может так показаться по телосложению и выражению лица. Да, немного специфический, может местами строгий. Но при всем при этом-я добрый. И женщин не обижаю, даже если те последние суки.

— Понятно.

— Ни хера тебе непонятно. Мне так никто не нравился, как ты, даже моя первая жена.

— А сколько всего было жен? — а вот на кой хрен я это спросила?!

— Одна проблядушка и была. Не ревнуй, кстати, это было сто лет назад, по молодости сглупил. Да и это вообще не важно, тупое сравнение с моей стороны. Бывает так торкает, как меня сегодня, понимаешь?

— Нет, — вполне серьезно произношу я.

— Я тоже нет, а оказывается бывает. Может химия какая, может еще какая-нибудь неясная хрень. Да мне по фиг. Я своих шансов больше не упускаю. Не сбегай, пожалуйста, больше, — если бы стоящий напротив меня мужчина говорил хотя бы с ноткой иронии или игривостью в голосе, я бы подумала, что его кто-то нанял специально для меня. Папа, вряд ли, Виктор тоже, скорее всего моя единственная подружка Стеша. Да вот проблема в том, что Вадим не похож на актера и эмоции его вполне себе не наиграны. Ну что за бред творится вокруг меня? — В общем я хороший, — все так же, на полном серьезе продолжает Вадим. — Правда у меня есть один недостаток. К сожалению, я курю. Но не бойся, я брошу. Я читал, что срок созревания сперматозоидов три месяца. Стало быть, как раз у меня все обновится перед зачатием, чтобы наши дети были здоровы. Завтра же брошу. Ты же не куришь?

— Нет.

— Молодец, а я думал опять будешь звездеть, — бесцеремонно выхватывает из моих рук ключи от машины, закрывает машину и берет меня по локоть. — Пойдем обратно, надо пообщаться и налаживать контакт. Да и я хочу потанцевать.

— А я хочу в туалет.

— Ты опять начинаешь?!

— Нет. Я серьезно.

— Ладно, покараулю около сортира.

Глава 6

Всю дорогу до дома мы шли молча, я лишь чувствовала на себе его тяжелый взгляд. Что со мной творится, я не знаю. Назвать меня послушной, ни у кого, знающего меня хотя бы на граммулечку, не повернется язык. С какой стати я иду почти под руку с незнакомым мужчиной, который на полном серьезе обещает меня орошить добротными непрокуренными сперматозоидами через несколько месяцев? Это какой-то… бред! Да скажи ты уже что-нибудь, Лена!

— Иди, — открывает мне дверь в уборную. — Подожду тебя здесь, мало ли сколько неадекватных людей на таких вечеринках, — сказала бы я, кто тут неадекватный.

— Могут украсть такое сокровище как я?

— Точно.

Ничего не отвечаю, просто молча захожу в туалет и быстро делаю свои жизненно-важные дела. А вот в зеркало смотрю на себя долго, пытаясь все же проанализировать прошедший час. Как себя вообще вести в таких случаях? И ведь не хочется скандалить и выводить из себя, находящегося за дверью индивида. С другой стороны, что я за рохля такая?

— Ты там скоро? Тебе плохо?

— Мне отлично! — громче, чем надо произношу я, выключая воду. Ну все, надо отшить его, пусть только прикоснется, как извергну на него съеденные закуски, так сам умотает. Да, так и надо.

Выхожу из уборной, поправляя на ходу юбку и, не глядя на высокорослую особь в пиджаке, иду вперед. Вадим через несколько секунд ровняется со мной и шумно вздыхает.

— У тебя даже походка хороша. Жаль юбка не в обтяжку.

— Скажите спасибо и за это. Я не ношу юбки, сегодня исключение, причем первое и последнее.

— А что так?

— На колготки не напасешься. Да и слезают они часто, а поправлять неудобно. Да и когда слазят, ляжки натирают.

— Я думал женщины такие вещи говорят после брака. Но мне это даже нравится. Доверие и все такое, — останавливаюсь посередине зала и впервые в жизни не знаю, что сказать. Все, что я делаю, это хватаю губами воздух. Это просто немыслимо, я ему про натертые ляжки, а он про брак. Трындец. — Не волнуйся, я обеспеченный человек. На колготки точно хватит. Вроде есть такие с высокой талией. Может они не будут сползать. Ну чтобы ничего не натирали, — добавляет он и останавливает рукой официанта. Берет два прозрачных бокала не пойми с чем, один из которых подает мне, и начинает вновь меня осматривать. Нет, это просто немыслимо!

— Блин, это ж надо Бог такую красоту создал. Где ж ты раньше была, столько времени профукал.

— У Скворцова-Степанова.

— Заканчивай, Лена. Лена… — повторяет он, буквально смакуя на губах мое имя. — Елена. Имя мне тоже нравится. Ладно, Леночка, ты работаешь?

— Да.

— Это, конечно, не очень хорошо, мне бы хотелось, чтобы моя супруга согревала дом своим присутствием. Создавала уютную атмосферу и…

— У вас камин дома есть?

— Есть, — непонимающе произносит он.

— Ну если вдруг мы когда-нибудь поженимся, перед выходом на работу, я буду включать камин. Он получше меня согреет ваш дом.

— Чем больше ты пытаешься огрызаться, тем больше ты мне нравишься. Так что не старайся, Леночка-пеночка. Ты меня перебила, не делай так больше, — отпивает глоток из бокала, шумно выдыхая. — Мысль уходит, потом сложно вернуть ее в прежнее русло. Так вот, я намерен уступать. Если тебе очень нравится твоя работа и ты ловишь от этого кайф, а не работаешь, чтобы купить колготки, то до месяца седьмого можешь работать. Но это если работа неопасная, все-таки беременность и без того испытание для организма.

— Вадим?

— Да?

— Идите-ка… в Пицунду.

— Отличный город и природа хороша. Если хочешь можем поехать летом вместе, — просто непрошибаемый тип. — Вернемся к работе, кем ты трудишься? Только давай с первого раза правильный ответ.

— Я терапевт.

— Мать моя матушка, — делает задумчивое лицо Вадим, переводя взгляд на мою блузку. — Это… неожиданно приятно. Моя жена врач. Секси-врач. А это уже плохо. Не хочешь расстегнуть верхнюю пуговицу?

— Нет.

— А зря, — как ни в чем не бывало отвечает Вадим. — Хотелось бы побольше увидеть, чтобы точно оценить размер груди. Тройка или четверка?

— Однерка.

— Не звезди.

— И не думала.

Какое-то мгновение и я понимаю, что на мою юбку попадает содержимое не моего бокала.

— Ты обалдел?!

— Батюшки, какой я неловкий. Пойдем скорее застираем, — хватает меня под руку, которую я тут же одергиваю.

— Не надо мне ничего застирывать! К счастью, на черном ничего не видно.

— Да я хотел на блузку, чтобы сразу пойти в туалет и проверить грудь, но как-то рука дернулась не вовремя, — без единой эмоции произносит Вадим.