Вестники Осады

Он вспомнил первый раз, когда отправился с Гвардией Ворона, первый раз, как попал на борт корабля, который нырнул в бездну между реальностями. И с тех пор он при каждой возможности, в каждом из бесконечных прыжков из одной звездной системы в другую, ждал этот необычайный опыт, втайне надеясь, что, возможно, на сей раз безмолвие продлится чуть дольше.

Этому было не суждено произойти.

Вокруг него вздымался холодный гул остальных космических десантников, не важно, как сильно он подавлял свой потенциал, насколько высокие и толстые ментальные преграды возводил. Даже сервиторы за пультами, более машины, чем люди, излучали слабое мерцание жизни, словно медленно протекающие реакторы, которые снова и снова заставляли трещать счетчик радиации — сама причина их существования заключалась в том, что у них, в отличие от машин, имелись души. Неисповедимы пути Механикумов.

Поле Геллера упало, когда за кораблем закрылась варп-брешь, унеся с собой гнетущее чувство психического подавления. Бальсар ощутил, как оно рассеивается, будто клубящийся за закрытой дверью туман, невзирая даже на то, что его мысли не покидали пределов черепа.

Он всегда больше принимал, нежели передавал. За эту способность его и взяли в XIX легион и отправили вместе с флотом.

Слой за слоем он отсекал тревожные мысли, будто суживая частотный диапазон вокс-передатчика, до тех пор, пока не остался один-единственный канал.

Последними исчезли расплывающиеся мысли его спутников на мостике «Гневного авангарда», самыми сильными из которых были смешанные чувства его командира, капитана Норица. Его мысли насчет возвращения в Тронный мир колебались между облегчением, опасением и нетерпением. Бальсар не нуждался в психических силах, чтобы это понять — это и так было ясно по задумчивому виду Имперского Кулака и тому, как он беспрестанно мерил шагами палубу, а также по отполированным до блеска парадным боевым доспехам. Похоже, воссоединение с легионом занимало все его мысли.

Более закрытыми, но все еще явственными, были мысли Арката Виндика Центуриона, воина Легио Кустодес, который отправился вместе с Гвардией Ворона после судьбоносного обретения генетического кода примарха во время их последнего посещения Терры. Его лицо оставалось непроницаемым, поза — расслабленной, однако через железные ворота его разума все равно просачивались импульсы чего-то, похожего на радость от возвращения домой. Не облегчение, но счастье от того, что он вновь увидит место своего рождения и службы.

Едва на Бальсара снизошло подобие безмолвия, умиротворенная глубь озера, откуда с поверхности доходят лишь слабейшие отголоски света и звука, его органы чувств захлестнул реальный шум.

Когда модули отключенных на время варп-перехода авгуров снова ожили, сенсорные сервиторы забормотали предупреждения под аккомпанемент воя сирен. «Гневный авангард» атаковало множество лучей прицеливания и предупредительных залпов, грозя различными карами еще до того, как было произнесено хотя бы слово.

— Отключить сигналы предупреждения, — рявкнул Нориц, его золотисто-желтая броня запестрела из-за света десятка красных и янтарных ламп. Шум снизился до растревоженного гудения, и только тогда он спокойно обратился к офицерам. — Орудийные расчеты остаются наготове, системы прицеливания в пассивном режиме.

Ему ответил хор подтверждений.

— Вокс-каналы открыты для связи, — доложил ему сержант-легионер за пультом связи. — Какое приветствие хотите услышать первым?

— Сколько их всего? — спросил Бальсар.

Сержант сверился с экраном.

— Восемнадцать, — ответил он, а затем прочел еще. — Два от внешних оборонительных станций, три от линейных кораблей, остальные от мониторов-эскортов и патрульных челнов.

— Давай с наивысшим приоритетом, — сказал Нориц палубному офицеру. — Остальным отправь наши стандартные идентификаторы.

Бальсар догадался, что Нориц снова оказался в своей родной стихии. Это был его мир. После долгих лет войны вместе с Гвардией Ворона он возвращался к Имперским Кулакам и в куда более привычную обстановку.

На бывшего библиария снизошло еще одно озарение.

— Ты что, надеялся на это?

Нориц виновато улыбнулся.

— Признаюсь, я бы встревожился сильнее, если бы нас никто не остановил, — он кивнул ожидавшему сержанту. — Полный контакт, подключить визуальный канал.

Послышался треск устанавливаемой с оборонительной станцией связи. На субэкране появилась подрагивающая картинка нескольких модулей орудийных батарей, нацеленных на их корабль из крепости. На фоне ходили бронированные воины, по большей части легионеры и несколько закованных в золото кустодиев, но к удивлению Бальсара, на главном экране он увидел человека не в доспехах VII легиона, а в накрахмаленной форме офицера Имперской Армии. Судя по галунам и эполетам, он был старшим офицером, чего едва ли можно было ожидать от человека за пультом связи. Судя по всему, недавно случился большой переполох. Половину его широкого лица покрывали шрамы от лазерного ожога, настолько свежего, что на нем, а также на стоячем воротничке мундира еще масляно поблескивали целебные мази. Офицер говорил краешком рта, ибо вторая его половина была парализована раной.

— «Гневный авангард»? Ваши идентификаторы устарели на несколько лет, — произнес офицер. Он повернул голову к кому-то невидимому, кивнул и посмотрел обратно в линзу. – Кораблем по-прежнему командует капитан Нориц?

— Я — капитан Нориц из Имперских Кулаков. Пожалуйста, сообщите свое звание и имя.

— Комендант-полковник Флехт, Юпитерианский корпус, — Флехт выглядел уставшим, с тяжелыми мешками под глазами, его слова казались смазанными несмотря даже на ранение. – Удерживайте текущую позицию и ждите дальнейших распоряжений.

— Я хочу скорее воссоединиться с Седьмым легионом, комендант-полковник. Со мной Аркат из Кустодийской стражи. Он поручится за всех, кто находится на борту корабля.

— Легио Кустодес? — это немного заинтересовало Флехта. — Я отмечу это в заявлении. Сохраняйте позицию и ждите сопровождение. Если попытаетесь зарядить оружие, вы будете уничтожены. Если поднимаете пустотные щиты, будете уничтожены. Если попытаетесь выйти с кем-либо на связь...

Он замолчал и снова обернулся, на этот раз к фигурам в зале связи. К нему подошел воин в золотых доспехах, и они о чем-то заговорили, слишком тихо, чтобы это уловил канал связи. Затем Флехт отступил в сторону, и его заменил скрытый за безликой маской кустодий.

— Аркат, покажись, — велел он.

— Я — Аркат, — сказал воин, встав рядом с Норицом. — Весь экипаж корабля проверен на верность. Немногие боролись во имя Императора так, как они.

— Ты ведь понимаешь, уважаемый спутник, что устное заверение не стоит ничего. Со времени твоего отбытия многое изменилось. Ни одному кораблю уже не разрешается войти во внутреннюю систему без персональной аутентификации и верификации. Мы отправим к вам абордажную партию для проведения обыска.

Нориц бросил взгляд на Бальсара, и бывший библиарий прочитал в нем мимолетную иронию. Пару лет назад безопасность Солнечной системы обеспечивали Имперские Кулаки, а под подозрением находилась Гвардия Ворона. К своей чести, Нориц без лишних вопросов перенес столь неуважительные сомнения по отношению к себе.

Однако Аркат думал иначе.

— Ты отложишь мое возвращение к Императору? Это не Кровавая Игра.

— Я — Людивик, назначенный сюда Первым лордом Терры. Ты подчинишься решению этой станции, как если бы это было решением самого Малкадора.

— Разве теперь Сигиллит занимает Трон? — потребовал Аркат. — Мы подчиняемся лишь Императору.

— А Император назначил Малкадора своим регентом во всех делах. Слово Сигиллита — это воля Императора, Аркат. Ты это знаешь.

— Что с моим лордом Дорном? — в спешке, выдававшей его волнение, спросил Нориц. — Сканеры обнаружили множество обломков после боев в системе. Как дела у Преторианца Терры?