Серые Ангелы

Но перед этим кто-то решил раз и навсегда прояснить роль известной троицы в прошедшей войне — Натин Юсейхиме и братьев Эсторских. То, что они последний год действуют сообща, для разведок заинтересованных стран секретом не было. А что за некоей азиатской принцессой по имени Натин накопилось невероятное количество странных фактов и обстоятельств, сильно раздражало уже конкретно английскую разведку.

— Жаль, что Натин так приспичило своих девочек проведать-проинструктировать… — бросил Григорий щурясь на полуденный зной, маревом плывущий над степями. — Ей было бы очень интересно встретиться с некоторыми…

— Пленными? — закончил Василий, видя что братец опять впал в глубокую задумчивость.

— Да. Кстати и тебе тоже интересно будет.

— Заинтриговал! — оживился Василий. На него эта иссушающая жара действовала угнетающе. Да и вообще все эти выжженные солнцем унылые пейзажи. Благо ещё и ехать осталось всего-ничего — ворота лагеря для военнопленных были уже недалеко.

Передовое охранение буров как раз допылило на своих конях до них и выстроилось в некое подобие почётного караула. После окончания боевых действий, по приказу Де Ла Рея этот караул был их постоянным сопровождением. Сначала предполагалось, что они будут исполнять больше представительские функции — типа почётного караула — но после вчерашней серии нападений диверсионных групп англичан, да ещё и в Йоханнесбурге, где вообще не предполагалось такового, он стал постоянным и охранительным.

Экипаж остановился у ворот и пыль, которую он тянул всю дорогу за собой, наконец, догнала его и на минуту скрыла скрыла окружающие виды. А виды были интересные.

Весь лагерь военнопленных представлял из себя ровные ряды палаток, и деревянных бараков, обнесённые по периметру забором с колючей проволокой.

Скорее всего последнюю достали у тех же англичан, когда разбирали захваченные склады. Из колючей проволоки англичане пытались в степи делать целые лабиринты, чтобы ловить летучие отряды буров. Но как они ни старались, но буры так и не попались ни в одну из таких ловушек-лабиринтов, но вот сейчас они же, пребывали под жарким солнцем в лагере обнесённом их же колючей проволокой.

Пока выгружались из экипажа, к ограждению с той стороны подошли любопытствующие пленные.

Если офицеры щеголяли более-менее аккуратными одеяниями — видно, что следили за обмундированием — то солдаты были в разной степени ободранном и ветхом. Но что одинаково было для всех — пробковые шлемы. Ну иначе и быть не могло. На такой жаре получить смертельный солнечный удар — раз плюнуть. Достаточно просто походить недолго без головного убора.

Опознав своих охрана на воротах пропустила прибывших к административному бараку.

К тому времени, пока охрана разбиралась кто прибыл, вдоль забора с той стороны, стояла уже плотная толпа.

— Бурские генералы прибыли. — услышал Василий реплику одного из зевак. — Будут решать что с нами делать.

— А что делать? — спросил сосед с побитым шлемом. Этот умелец увечье головного убора компенсировал куском тряпки, что свисала у него со шлема на плечо, защищая часть головы от палящего солнца.

— Известно что… В расстрел или на каторжные работы.

— …Или на кол посадить. Как лорда Китченера. С этих варваров станется! — отозвался другой.

Василий мысленно усмехнулся. Ведь именно этим (нет, не посадкой на кол пленных!), а отправкой пленных на каторжные работы по всей Британской Империи закончилась в той ещё истории Англо-Бурская война. На Цейлон, на остров Святой Елены и ещё много-много куда, где нужны были рабы на тяжёлый труд.

Но в этой истории (раз та с трудом, но всё-таки отменена) всем пленным английским воякам грозила совершенно иная судьба.

— Эти идеи, что буры посадят всех через одного на кол — одна из наших проблем. — сообщил Григорий, заметив на что братец среагировал. — А не взбунтовались и не сбежали отсюда до сих пор потому, что прекрасно понимают, что либо их буры быстро поймают и на тот же кол приспособят, либо местные негры их схарчат. Ведь эти британские умники и негров по лагерям голодом морили.

— И много померло? Негров…

— Порядочно. Что-то около двадцати тысяч по последним подсчётам. Так что и негры тут на этих… — Григорий кивнул в сторону пялящихся на них из-за «колючки» пленных — изрядно злы.

Василий в ответ хмыкнул.

— Думаю, что негры схарчат их не потому, что злы на них, а потому, что дармовое мясо. — оскалился он. — Ведь британцы, если сбегут, будут безоружны.

— И то верно… — вяло согласился Григорий.

— А если реально, как буры намерены поступать с ними? Отправить на строительство шахт?

— Часть да, будет здесь копать новые шахты, но не все. Всех буры просто не прокормят.

— И как поступать будем?

— А вот по этому поводу мы сюда и приехали. Один из вариантов нарисовался. Внезапно. Удивишься.

В большом бараке, который в этом лагере был административным, их ждали начальник лагеря, пара вооружённых буров из охраны лагеря и некий англичанин с пробковым шлемом подмышкой. Офицер. Из некрупных.

Англичанин стоял лицом к начальнику лагеря, но спиной к вошедшим. Но когда он обернулся…

— Ба-а! — воскликнул Василий. — Генри Сессил!

Генри Сессил был тотально обижен. На судьбу и на начальство.

На начальника Королевского Географического общества, даже и не подумавшего заступиться за своего бывшего протеже, так и на начальника разведки который загнал его в это гиблое место, под названием Трансвааль. Ведь не оценили его титанических усилий по проведению экспедиции в центр Африки, а после героизма по спасению её материалов. Только так с его точки зрения можно оценить нынешнее его положение: чуть не погиб в битве на Моддере, раненый близким разрывом снаряда, а когда очнулся — оказалось, что вся армия пленена и он в госпитале этих варваров из России! Точнее варварок. Чуть выздоровел от ранений и контузии и тут же в лагерь для военнопленных. И как он ни надеялся, аккуратно собирая факты про буров, окружающие ландшафты, и вообще всё-всё-всё, что могло бы заинтересовать разведку, война внезапно и оглушительно кончилась!

Нет, не победой войск Британии а… буров!!!

И вот в таком состоянии, полного упадка сил и потери всех надежд, его находит старый знакомый — Румата Эсторский. Чего он уцепился в бедного военнопленного, хоть и FRGS?

Сегодня его загодя привели под конвоем в кабинет начальника лагеря. Ясно, что будет нечто особенное. И ожидания оправдались: Румата Эсторский прибыл в сопровождении своего брата.

Если Румата был военным (и, как говорят сплетни, именно он командовал бурской армией на Моддере), то его брат как раз был учёным. По духу он был ближе. Да и было в нём что-то от тех профессоров, у кого он когда-то будучи студентом, обучался разным наукам.

— Вот такой у меня был сюрприз! — начал Румата, обращаясь к брату, когда все расселись за столом.

Прямо перед ним — братья Эсторские, а справа расположился мрачный бур в форме майора артиллерии. У этого майора не хватало по локоть левой руки и ходил он с трудом. Впрочем, несмотря на эти увечья, по-английски он говорил вполне прилично. Видно именно по этой причине его отправили сюда, дослуживать. Сейчас он положив здоровую руку на стол, сверлил своим тяжёлым взглядом дырки в Сессиле.

— Я рад, что вы живы. — кивнул Сессилу Васса. Причём вид у него был такой, что он не до конца ещё решил рад он этому обстоятельству или всё-таки нет.