Королева подиума

Ночь моего рождения как женщины, с восторгом подумала она и посмотрела на идущего рядом мужчину. Интересно, он до мелочей продумал всю сцену соблазнения, зная, как магически подействует на нее окружающее великолепие, или это был экспромт?

— Что? — среагировал Адам на ее взгляд.

— Это сказка? Мираж?

Нет, это реальность. — Она знала, что он прекрасно понял, что она имеет в виду, и в который раз удивилась остроте его ума и проницательности. — Всё вокруг: мы… ты… я… Это реальность, Розали. — В темноте ночи на смуглом лице его улыбка казалась особенно белозубой. — Почему бы нам просто не наслаждаться моментом?

Как это заманчиво звучит — наслаждаться моментом. Они подошли к кромке воды, на которую лениво накатывали совсем маленькие волны, омывая их ноги, но дальше, за рифом, надежно оберегающим бухту, море было вовсе не так спокойно. Адам крепче прижал ее к себе, и они стали медленно заходить в воду.

Зрение, слух, обоняние, осязание… Как легко, оказывается, поддаться окружающему волшебству, попасть под влияние эмоций, уйти от действительности, быть просто женщиной рядом с мужчиной и наслаждаться моментом — волшебным, неповторимым моментом, — не думая ни о прошлом, ни о будущем.

Розали почувствовала, как ласковая теплая вода омывает ее бедра, смывая с них следы недавней близости, и инстинктивно коснулась их рукой.

— Больно? — встревоженно спросил Адам, от которого не укрылся этот жест.

Не привыкшая к таким разговорам, Розали все же смогла преодолеть застенчивость и улыбнулась.

— Адам, я уже сказала, что это было потрясающе. Я даже не представляла, что можно делать такие вещи, какие делал ты.

Адам усмехнулся не без самодовольства, испытывая облегчение оттого, что она помнит о наслаждении, которое он смог ей доставить.

— Есть еще очень много вещей, которые я хотел бы сделать с тобой, — с греховной улыбкой произнес он.

— Я хочу поплавать. — Мгновенно насторожившись, Розали поспешила выскользнуть из-под его руки. Она почувствовала, что ловушка готова захлопнуться — Адам не отпустит ее.

— Хорошо, давай поплаваем вместе.

Это было совсем не то, на что она рассчитывала — ей требовалась передышка, возможность хоть на несколько минут остаться одной. Близость, которую они пережили, — это одно, лишение ее свободы — совсем другое.

Когда вода дошла им до пояса, они почти одновременно оттолкнулись и поплыли к центру бухты. Адам легко взял ее темп и плыл рядом. Плыть нагой в теплом ночном море — это было очень волнующе и возбуждающе. И тоже впервые. Еще один незабываемый опыт в ее копилку. Она никогда раньше не испытывала чувства такой полной свободы — от условностей и ограничений, от работы, от необходимости непрестанно контролировать себя.

Розали даже хихикнула, представив, в какой ужас привели бы ее волосы, похожие сейчас на морские водоросли, дизайнеров, стилистов и фотографов с их требовательным представлением о прекрасном.

— Что тебя так развеселило?

Адам плыл на боку, чтобы иметь возможность видеть ее и заметить, если вдруг она устанет. Розали стало любопытно, какой он видит ее.

— Сейчас я совсем не похожа на ту женщину, которую ты видел в «Метрополитен-Опера», да, Адам? — спросила она провокационно.

В ответ он усмехнулся.

— Ты мне больше нравишься без своих доспехов.

Розали повернула голову, чтобы увидеть выражение его лица.

— Более… доступная?

— Я бы сказал, досягаемая.

Неожиданно он взял ее руки, завел их себе за шею, затем резко оттолкнулся и медленно, без видимых усилий поплыл на спине к берегу. Розали оказалась лежащей на нем сверху, чувствуя себя пассажиром.

— Нет необходимости брать меня на буксир, — на всякий случай воспротивилась она, но больше для порядка. Она с удовольствием принимала заботу Адама, восхищаясь его силой и непоколебимой уверенностью в этой силе.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, — ответил он, продолжая рассекать воду.

В безопасности…

Да, физически она чувствовала себя с ним в полной безопасности. Страха перед физической близостью больше не было, потому что Адаму удалось показать ей, как прекрасна может быть эта близость, если делить ее с подходящим мужчиной, знающим, как доставить удовольствие, а не… Разум Розали немедленно блокировал страшные воспоминания детства о том, каким кошмаром может быть эта близость.

Еще Закари Ли говорил ей о том, что пережитое ею — не норма жизни, а страшный кошмар, что настоящие отношения между мужчиной и женщиной совсем другие, но только этой ночью, в объятиях Адама она преодолела свой страх и поверила наконец словам и Закари, и Рибел… И все же ей было странно ощущать под своим обнаженным телом ритмичные движения большого и сильного обнаженного мужского тела, соприкасаться с ним животом, грудью, ногами… Странно, но не страшно. Более того, это было очень приятно и возбуждающе.

Адам остановился.

— Здесь уже можно стоять, — сказал он, принимая вертикальное положение. Продолжая обнимать его за шею, Розали попыталась нащупать дно и чуть не ушла под воду с головой. Видно, Адам не рассчитал, что он намного выше ее. Она инстинктивно крепче прижалась к нему — то ли ища поддержки, то ли не желая отпускать.

— В Пномпене тебя называют ангелом. В Нью-Йорке ты была королевой, а сейчас ты сирена, выпорхнувшая из морских глубин.

— Чтобы увлекать в них доверчивых мужчин?

— Поцелуй меня, сирена, и будь что будет.

Розали в замешательстве смотрела на его губы, которые были так близко, и думала о том, что никогда никого не целовала, кроме разве что дежурного приветственного «чмоканья» или благодарственного поцелуя в щеку. Адам чуть наклонил голову, взглядом подстрекая ее решиться на этот эксперимент.

— Готов рискнуть? — спросила она, решив быть равной в этой любовной игре.

— А ты? — В лукавом блеске его глаз она увидела мягкую снисходительность и… ожидание. Именно оно придало ей решимости.

Она осторожно коснулась его губ своими и потерлась, затем обвела контур его рта кончиком языка, почувствовав соленый привкус морской воды. В тот же миг его губы приоткрылись, как будто приглашая ее язык в увлекательное путешествие. Робко и неуверенно Розали позволила ему скользнуть в глубь его теплого рта, коснуться неба, зубов… Она чувствовала себя первооткрывателем, и это было восхитительное чувство.

Вскоре к ее языку присоединился язык Адама, увлекая его в страстное танго на двоих. Его быстрые и умелые движения порождали в ней бурю неизведанных ощущений. Сердце Розали колотилось неистово и гулко, отдаваясь пульсацией в висках. Он подхватил ее под ягодицы и приподнял так, что их лица оказались на одном уровне. Розали почувствовала, что задыхается.

Адам оторвался от ее губ, давая ей возможность вздохнуть, и хрипло прошептал:

— Обхвати ногами мои бедра, Розали.

Она подчинилась беспрекословно и в тот же миг почувствовала, что его напрягшаяся плоть настойчиво ищет вход в ее лоно. Она даже представить себе не могла, что это можно делать в воде.

— Ты не против? — быстро спросил он.

Она посмотрела ему в глаза и, увидев в них нежную тревогу, испытала прилив такого желания, что едва смогла совладать с ним.

— Нет, — выдохнула она. Откинув голову назад, она громко и радостно рассмеялась прямо в звездное ночное небо.

Он приник губами к пульсирующей точке у основания ее длинной тонкой шеи и одним уверенным движением вошел глубоко внутрь нее, породив ощущение испепеляющего чувственного восторга. Крепче сомкнув ноги за его спиной, Розали с ликованием почувствовала, как Адам достиг самых ее глубин.

Она всегда считала, что с силой, присущей мужчинам, нужно быть очень осторожной — максимально избегать ее, если она внушает опасение, или же постараться, если возможно, привлечь ее к себе на службу. И вдруг как удар грома — она с поразительной ясностью осознала, что может быть и по-другому. В сексе женщина тоже обладает силой и властью, и это — сила женственности, заставляющая мужчину страстно желать ее.