Страница 14 из 22
После третьей полбутылки он принялся за пиво, а, почувствовав себя пьяным, потребовал чаю…
Все могло бы этим и кончиться, но бестолковая Судьба прилипла к простодушному извозчику, цепко держась за его толстые, могучие плечи и красную мокрую шею,
– Чего бы такоича еще выпить? – задумался извозчик – Эге! Как его… А право! Что ж мы не люди, или как? Могу я себе доставить удовольствие? Явное дело – могу. Господин человек!!
Над ним наклонился грязный официант.
– Что прикажете?
– Бурхунцкаго. Полбутылки бурхунцкаго с закуской.
– В полбутылках нет. Есть в бутылках.
Извозчик неожиданно для себя захохотал.
– Шут его бери! Давай бутылку! Только это самое… полнее!
И пил извозчик номер 24345 бургундское, пил, мокрый, багровый, пока окончательно не захмелел.
А к буфету в это время подошел длинный, костлявый человек, которого Судьба только что затащила в трактир, и заказал себе рюмку водки.
Извозчик подмигнул ему.
– Водку пьешь, сердешный? Пил бы лучше бурхунцкое!
– Вам какое дело! – сердито возразил костлявый человек. – Вас не трогают!
– Дурашка… – поднял удивленно брови номер 24345. – Разве я что…
– Сам дурак! – злобно крикнул человек. – Зубы чешутся?
– То есть как чешутся? – ухмыльнулся добродушно извозчик.
– Почистить их надо – вот как!
Номер 24345 неожиданно для себя встал.
– Ах ты, прохвост! Забияка паршивый! Дьявол нечесаный! Шкилет разнесчастный! Мне зубы чистить? А этого не хотел?
Многим известно, что на воспитанных интеллигентных людей бургундское производит действие легкого, веселого, благородного опьянения. Но редко кому приходилось наблюдать действие бургундского на извозчиков.
Номер 24345 ударил костлявого человека и опрокинул буфетную стойку. Через пять минут на тротуаре перед трактиром в ночной мгле возилась странная черная куча, из которой вырывались свистки и доносились голоса:
– Крепкий, черт!.. Бей его сюда! Так…
– Ах, собака. Гляди, руку прокусил!
– Ой-е-ей, братцы!.. Часы… кто серебряные часы оборвал? Да пусти, дьявол!
– А, ты так?.. Вот же тебе…
Перед мировым судьей Колесниковым стоял обвязанный тряпками извозчик номер 24345 и давал показания.
Тут же в камере находились официанты, буфетчик, городовые и ночной сторож.
Сначала Колесников не узнал почерневшего забинтованного извозчика. Он спросил его:
– С чего же вы это так разгулялись?
– Дык с тех же пятнадцати… Что ваша милость намедни пожертвовала за кожаный портмонет. Не признали?
Мировой судья Колесников был умный человек. Он вспомнил свою поездку, потерю бумажника, честность номера 24345…
И подумал:
– Если бы я не поехал в шантан, то не потерял бы бумажника, он бы его не нашел, я не наградил бы его пятнадцатью рублями, он не напился бы на них и не устроил бы безобразного побоища….
Судья упустил только одно звено из этой цепи: если бы он не заговорил с женщиной о бургундском – извозчик номер 24345 никогда больше не встретился бы с судьей на широкой дороге жизни…
Судья потер затылок, обвел глазами свидетелей, истца – буфетчика и, улыбнувшись в усы, сказал:
– Гражданский иск в сумме сорока рублей двадцати копеек будет удовлетворен. Не беспокойтесь. И вы, извозчик, не беспокойтесь. Гм… А дело о нарушении тишины за… гм… недоказанностью – прекратить!
А Судьба оскалила зубы, сделала гримасу и, заметив входившего в камеру письмоводителя из участка, оставила извозчика в покое и увязалась за ним.
В тот же день письмоводитель взял взятку так неудачно, что его уволили.
Два мира
Два человека шли по пыльной, залитой светом луны улице города Чугуева и беседовали:
– Так, значит, так-то, брат Перепелицын..
– Именно так, Никеша.
– В Питер, значит… Только как же ты поедешь, если не знаешь, что там еще с тобой будет?
– Это пустяки! Я сегодня уже написал моему питерскому приятелю Шелестову, чтобы он узнал – как и что. Скажем – три дня письмо туда, три дня – ответ обратно. Ну… да день ему на справки. Итого – через неделю получу.
Два человека лежали на диванах в большой меблированной комнате, выходившей окнами на шумную петербургскую улицу, и тихо беседовали:
– Сегодня Стрелка, завтра – Стрелка. Сегодня Аквариум, завтра – Аквариум… Скучно, брат Шелестов… Правильно сказал великий психолог Гоголь: скучно жить на этом свете, господа!
В дверь постучали.
– Вам письмо, господин Шелестов!
– От кого это? – лениво спросил приятель Шелестова, забрасывая ногу на спинку дивана.
– Недоумеваю… Гм… Какой-то Перепелицын… Чего ему нужно, этому удивительному Перепелицыну. Ага! Из Чугуева… Припоминаю Перепелицына! Был такой человек, с которым мы во дни оны играли в перья и воровали огурцы на огородах.
– Наглец! – сказал, зевая, приятель Лошадятников. – Не хочет ли он теперь, под угрозой раскрытия этих хищений, – шантажировать тебя?
– «Дорогой Петруша! Ты, конечно, страшно сердит на меня за то, что я за эти шесть лет не удосужился написать ни строчки, но что поделать – такова уж городская шумная жизнь. У нас, в Чугуеве, очень весело – недавно приезжал цирк и играла малороссийская труппа. Очень хорошо играли. Могу сообщить новость, которая тебя очень удивит: Пальцев разошелся с женой и живет теперь с акушеркой Звездич».
– Кто сей Пальцев? – спросил Лошадятников.
– Понятия не имею!
– Так что выбор акушерки Звездич и ее дальнейшая судьба тебя не заинтриговывает?
– Ты видишь, – я остаюсь совершенно хладнокровен. Продолжаю: «У меня к тебе есть маленькая просьба, которую, надеюсь, исполнишь: по получении сего письма заезжай на политехнические курсы (адреса не знаю) и узнай условия приема и срок подачи прошений. Потом еще просьба от Кати Шанкс – нельзя ли достать “Вестник Моды” за прошлый год № 9, – ей для чего-то нужен. Вышли наложенным платежом. Твой Илья Перепелицын».
Шелестов засвистал какой-то неведомый мотив и принялся складывать из письма петуха. Когда это занятие ему надоело, он забросил петуха за диван и сладко потянулся.
– Ты бы хотя адрес его заметил… – сказал Лошадятников.
– Чей адрес?
– Куропаткина.
– А на что он мне?
– Положим. Ты бы одевался. Скоро девять.
Прошла неделя.
– Вам письмо, барин!
Шелестов повернулся на кровати и прищурился на горничную.
– Давай-ка его сюда. Да чего ты боишься? Подойди ближе.
У горничной были, очевидно, какие-либо свои соображения и взгляды, потому что ближе она не подошла, а, бросив письмо на одеяло, отпрыгнула и убежала.
– От кого бы это?
Писал Илья Перепелицын.
– «Дорогой Петруша! Прошла неделя, а от тебя ответа нет. Сомневаюсь – получил ли ты мое письмо? На всякий случай, прошу тебя, кроме политехникума, заехать на фельдшерские курсы и узнать условия приема и программу. Кстати, можешь Кате Шанкс “Вестник Моды” не высылать. Она нашла его у Колопытовых. А с Колопытовыми, – ты не поверишь, какой случай: Ивану Григорьевичу во время сна заполз в ухо маленький таракан, а жена его заперла, когда уходила. Он выскочил из окна и получил сотрясение мозга. Да, – забыл я прошлый раз написать – кланялся тебе Гриша Седых. Представь себе, – он уже в аптеке фармацевтом. Дорогой Петруша! Зайди в магазин Бурхардта и узнай – есть ли пластинки куплетиста Бурдастова. Если есть – вышли наложенным платежом. Буду весьма благодарен… А Пальцев уже ухаживает за попадьей, женой о. Ионы. Звездич в отчаянии. Твой Илья Перепелицын».
В дверь постучали. Вошел, приплясывая, Лошадятников.
– А у меня есть ложа на Крестовский… товский, товский, товский, кий!
– Можешь представить себе, Митя, потрясающую новость: Пальцев, оказывается, ухаживает за женой о. Ионы.