Страница 55 из 71
Наконец пришли к общему решению – соорудить капониры и укрыть «БМП» непосредственно у подножия высот с четырех сторон, так чтобы одна машина контролировала «зеленку», другая – балку по всему фронту, а две оставшиеся имели целью проход в ущелье. Причем первые две машины могли перенести огонь как на проход, так и в направлении аула. В совокупности получался неплохо вооруженный и имеющий возможность круговой обороны и маневра усиленный ротный опорный пункт. Несмотря на то что боевые машины являлись, по сути, стационарными огневыми точками, они не утеряли мобильность, так что могли при необходимости использоваться и в качестве атакующей силы. Три «БМП» прибыли под вечер, и почти всю ночь личный состав занимался сооружением капониров, благо машины имели низкую посадку, что экономило и силы, и время. Работы производились под прикрытием взвода Егорова. К 4.00 «БМП» заняли позиции. И наступила тревожная тишина. А в 4.15 раздались первые раскаты далекого грома, и по мере их усиления стало понятно, что с гор надвигается приличная гроза. Для обороняющихся она никакой угрозы не представляла, а вот воспользуются ли боевики преимуществами дождя, если таковой, конечно, начнется, было неясно.
Гроза приближалась быстро. Измотанный личный состав частью был отправлен на отдых, частью обеспечивал непосредственное охранение. Начался дождь. Ослепительные вспышки молний, сопровождаемые оглушительными раскатами грома, бесновались прямо над позициями.
Николай находился в своем окопе. Ему и Косте досталась предутренняя смена. Укутавшись в плащ-палатки, друзья несли боевое дежурство. После очередной ярко-белой вспышки и пушечного громового удара Колян невольно присел. Он с детства боялся грозы, но не хотел, чтобы напарник, внешне спокойно реагирующий на буйство природы, заметил это.
— Вот бьет, как из гаубицы. У нас таких гроз не бывает.
— Страшно?
— Да ладно. Говорю – просто у нас дома таких нет, а здесь, в горах, будто эти молнии не в небе, как положено, а среди скал мечутся. Захерачит какая сюда, и кранты, в момент испепелит. Слушай, Кость? Может, каски снять?
— Чтобы промокнуть?
— Промокнуть? Да хрен с ним. Промокнуть. Они ведь железные, а молния, она перво-наперво в железо бьет.
— Ты что, серьезно?
— Серьезно.
— Ну снимай, если хочешь.
— А ты?
— Я не дурак.
— Ты на че намекаешь?
— Коль! Осматривай лучше сектор. Погода как раз чтобы незаметно подобраться к высотам.
— За дурака ответишь, понял? Умник тоже. А насчет сектора… Какая блядь сейчас полезет?
— Рассказал бы чего. Из жизни своей деревенской.
— Ладно, уговорил. Помнишь, когда окопы эти рыли, я тебе про колорадского жука рассказывал?
— Как раком по полю ползал?
— Точно. Так вот, хочешь историю про то, как два идиота этого жука травили?
— Давай.
— Было это в прошлом году. Я тебе про Тихонка рассказывал? Вот. Раз отправляет его мать поле картофельное опылить. Заразу в бутылке купила и командирует Тихона. Тот, понятно, за мной заходит. Одному-то ему несподручно. И насос качать, и опрыскивать. А мне идти неохота, ну начинаю мозги полоскать. Спина, мол, болит или еще что-то, не помню, но не хотел идти. Он видит такое дело, говорит: «У меня баклашка чемиргезу есть, выпьем, мол, после работы, а то и на ночь останемся – порыбачим», там пруды кругом. Я прикинул – согласился. Че, думаю, дома сидеть? Короче, своих предупредил, и почапали мы. Удочки еще взяли. Я ведро с разными там причиндалами несу, Тихонок – насос. Приходим, значит. А участок ихний небольшой – соток десять. Ну давай мы готовиться к экзекуции. А жука кругом – тьма. Сходил Тихонок за водой, взял бутылку отравы и вылил ее всю. Я на это как-то внимания не обратил, раз льет, значит, знает, что делает. А мне до фени. Перед этим полбанки разгрузили. Короче, сделали все – полили участок этой гадостью. Уже темнело. Ну догнались мы сивухой и вырубились на хер. И про рыбалку не вспомнили. Просыпаемся на восходе, задубели, как цуцики. Тихонок предлагает костер развести. Я ему – какой костер? Домой пошли. Там и согреемся. Пошли. А через дня два, слышу, шум у Тихонков, мне интересно, что за базар. Прусь к ним на шум. Его предки, как меня увидали, так давай костылять на чем свет стоит. Я никак не въеду, что за дела? А они меня чертыхвостят на все лады. Тут-то Тихонок мне и сказал – сожгли, мол, мы поле ядом. Я сначала не понял, потом дошло. Надо было на ведро воды самую малость отравы влить – колпачок от бутылки, а Тихон весь пузырь захерачил. Вот и вышла передозировка. Хорошо хоть сами в респираторах работали, а то полегли бы на этом участке вместе с жуком. В общем, картошке мандец пришел, окончательно и бесповоротно. И я-то, дурак, знал, как разбавлять надо, а не допетрил тогда, да и чемиргезу мы прилично выпили.
— Вся картошка погибла?
— Ясный палец! Ботва начисто сгорела, а без ботвы че тебе вырастет? Но, что обидно, – жук, козлище, даже по жженым грядкам ползает. И на соседских участках его видимо-невидимо. Ради чего свой участок сгубили?
— Коль? Ну-ка, подожди базарить. – Костя принялся вглядываться в темноту. Валуны перед входом в ущелье иногда ярко освещались мгновенными вспышками молний.
— Ты че там увидал? – почувствовав в голосе друга нотку тревоги, спросил Николай.
— Мне кажется, Коль, что-то между камней передвигается.
— Где?
— Вон там, у самого входа.
Коля тоже стал всматриваться. Очередная вспышка почти ослепила его, а раскат заставил вздрогнуть.
— Ну ты, черт. Нет там никого. Это у тебя глюки. Ты смотри подольше, скоро и горы в пляс пойдут.
— Да говорю тебе, есть там кто-то.
— Да где, твою мать?
— Меж камней.
— Ну, блин, достал. Дай-ка я по-своему проверю, но если ничего не замечу, пойдешь за куревом, мои промокли на хер.
Николай взял один из небольших валунов в прицел, закрыл глаза, стараясь держать пулемет в неподвижном положении. Через минуту он открыл глаза. Валуна перед прицелом не было. Он был, конечно, но находился немного левее.
— Ну что, Коль?
— Погоди, надо еще раз.
Он проделал подобную манипуляцию несколько раз, и валун, или что-то, скрывающееся за ним, все уходил, забирая левее. Пока вместо него справа не приблизился другой.