Муж из прошлого

А Катя затаила дыхание, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Когда звуки стихли, она с облегчением выдохнула и поставила вазу на стол. На всякий случай она решила закрыть дверь на задвижку. Если граф вновь пожелает ворваться к ней посредине ночи, то она услышит и будет готова к сопротивлению. Хотя… что-то ей подсказывало, что с сопротивлением могут возникнуть сложности.

Катерина устроилась в постели и мечтательно вздохнула, вспоминая широкие плечи и сильные руки «мужа». С таким видным мужчиной можно и роман закрутить, а там, глядишь, и замуж выйти. Ну и что, что актер? Зато какая фактура! Сколько страсти во взгляде! Ей так хотелось забыть о болезненном разводе, вновь почувствовать себя желанной, любимой. И сейчас обстоятельства складывались как нельзя лучше. А вдруг этот граф – не актер, а такой же приглашенный гость, как и она? Может, даже друг того толстосума, который затеял всю эту историческую реконструкцию? Что ж, Кате придется играть по-крупному. Ей необходимо продумать свою речь на завтра и подготовить соответствующий наряд, чтобы у графа не было ни единого шанса на побег. В мечтаниях о новой пикировке и страстном романе Катерина не заметила, как заснула.

А в это время граф Кошкин-Стрэтмор мерил шагами гостевую спальню. Он совершенно не ожидал, что девица в неглиже вызовет у него столь бурную реакцию. Жаль, что она так отличается от жены с портрета, так было бы значительно проще сопротивляться ее чарам. Эта же Екатерина оказалась настоящей русской красавицей. Да и матери девица, похоже, понравилась. Слуги тоже не насторожились и запросто впустили в дом самозванку. Стоило бы ее допросить с пристрастием, сблизиться… От этой мысли граф застонал, отправился принимать холодный душ и пообещал себе, что с достоинством выдержит общение с лжесупругой, выведет ее на чистую воду и ни при каких обстоятельствах не поддастся соблазну!

Глава 7

Конец декабря 1889 года. Поместье в Хрящевке

Во сне Катерине привиделся граф, который страстно срывал с нее одежду, обещая незабываемую ночь любви. Поутру, придя в себя после волнительных видений, Катя с сожалением посмотрела на пустую постель. Вспомнив о предстоящей беседе с противником, она решительно дернула за закрепленный над кроватью золотистый шнур для вызова прислуги. Вскоре в комнате появилась круглолицая девушка Прасковья, которая помогла навести красоту, ибо со сложной прической и шнуровкой корсета Кате самостоятельно не справиться.

Охватив взором собственное отражение в зеркале, Катерина удовлетворенно отметила, что светло-серое платье чудесно подчеркивает все нужные изгибы и оттеняет цвет глаз. Что ж, в таком виде не стыдно и перед графом предстать. Пусть и вымышленным.

Актриса, игравшая роль служанки, проводила Катю в столовую к позднему завтраку, где за столом сидели графиня-мать, ее компаньонка Нора, управляющий Ермолай Кузьмич, а также новоявленный муж и еще какой-то незнакомый господин. Гости, участвующие в новогоднем историческом квесте, потихоньку подтягивались. Вот только новый персонаж Кате совершенно не понравился. Высокий худощавый черноволосый незнакомец с хищным блеском темных глаз и носом-клювом походил на ворона.

Завидев Катю, мужчины тотчас поднялись со своих мест и поприветствовали даму легким поклоном. Граф Томас, надо отдать ему должное, поцеловал жене руку и придвинул стул, предлагая занять место рядом с матерью. Катерина обратила внимание, что на мужчинах были черные однобортные удлиненные пиджаки, серые полосатые брюки и жилеты из плотного сукна. Костюмер поработал на славу.

– Знакомься, Кэтрин, это мой друг граф Алексей Петрович Шубарин, – чинно представил незнакомца Томас. – Только что прибыл.

– Так мы же знакомы, – вдруг ошарашил Катю мужчина и хищно улыбнулся.

А Катерина принялась судорожно вспоминать, где они могли встречаться с этим неприятным типом. Неужели в Москве на переговорах, когда она переводила? Или в Лондоне на тренинге в прошлом году? А может, этот Шубарин – приятель ее бывшего мужа? Этого еще не хватало!..

– Помните, графиня, – тем временем продолжил гость, – я присутствовал на вашей свадьбе три месяца назад?

Кошкин-Стрэтмор почему-то закашлялся, графиня-мать неодобрительно поморщилась, а Катя вступила в предложенную игру и язвительно ответила:

– Ох, сожалею, но что-то не припоминаю. В моей жизни за последние месяцы произошло столько событий! Сразу же после свадьбы тяжело заболел отец, потом слегла моя дорогая маман, за ней тетушка, кузен. И всем требовалось мое внимание и забота. А после я и сама перенесла инфлюэнцу. Возможно, болезнь подействовала на память.

Катя бойко перечислила всех болезных родственников, о которых ей ранее сообщила графиня-мать, и гордо вскинула подборок – пусть знают наших!

Граф Шубарин недовольно поморщился. Он явно не ожидал от Катерины подобной пикировки. Но, похоже, мужчина был прекрасным игроком, а может, и шулером. Он зловеще произнес, сверля Катю взглядом:

– Кстати, Елизавета Андреевна поведала мне печальную историю о нападении лесных разбойников. Я лично переговорю со служителями закона, преступников обязательно найдут. А когда найдут – допросят с пристрастием!

Граф произнес это таким тоном, словно лиходеи были не преступниками, а Катиными сообщниками. Катя хотела достойно ответить, но передумала. Она не станет реагировать на такую мелочь, как ядовитые замечания какого-то там ненастоящего графа. Их беседа – всего лишь игра.

Поблагодарив Шубарина за беспокойство, Катя мило улыбнулась мужу и приступила к завтраку. Особенно ее привлек пудинг в сливочной подливке. Графиня-мать рекомендовала блюда с мудреными названиями, попутно нахваливая местную кухарку и одновременно костеря ее английского коллегу, который работал в доме прежде. Катерина же, пробуя блюда, воспользовалась передышкой и оценила интерьер малой столовой. Светлая дверь отворялась на две половинки. Потолок был украшен лепниной, а стены не обиты шелком, как в спальне, гостиной и другой столовой, где она вчера ужинала, а выкрашены в нежно-салатовый цвет. По углам на постаментах возвышались вазы, на стенах висели натюрморты в золоченых рамах да бронзовые канделябры. Хозяева дома и гости сидели на элегантных стульях за большим круглым столом, выставленным в центре комнаты. В столовой не было ни кресел, ни диванов, ни шкафов, разве что у одной стены важно стоял пузатый, явно старинный буфет.

Во время завтрака дражайший супруг Томас хмурился и сверлил взглядом новоявленную супругу, а Шубарин о чем-то крепко задумался и вскоре продолжил допрос. Алексей Петрович поинтересовался, где именно в Париже жила Катя с родителями. Катерина сперва растерялась, но затем припомнила «Трех мушкетеров» и назвала улицу Вожирар, на которой обитал ее любимый Арамис.

– Вожирар? – нахмурился Шубарин.

Катя занервничала. Париж она знала в основном по книгам Дюма и Гюго, которые в оригинале заставляли читать студентов ее факультета. В самом городе Катерина была лишь однажды. То ли дело Лондон. А уж про любимую Москву и говорить нечего. Поэтому, вполне возможно, упомянутой улицы Вожирар уже не существовало.

На помощь пришла графиня-мать:

– Какая прелесть! Там же рядом Малый Люксембургский дворец и парк. Ах, мы с супругом частенько в нем гуляли!.. А еще посещали театр «Одеон»… – Графиня осеклась и бросила снисходительный взгляд на Шубарина: – Хотя оно и понятно, что вы плохо знаете те края. Вы, Лексей Петрович, небось, предпочитаете проводить свободное время на рю де Мулен?

– Маман!.. – попытался вмешаться Томас, удивленный познаниями матери.

Он-то прекрасно знал, что на этой улице находится один из роскошных борделей «Ле Флёр Бланш».

Но графиня лишь отмахнулась от сына – если он молчит и не может защитить жену, то госпожа Кошкина-Стрэтмор даст отпор высокомерному Шубарину.

– Отчего же, Елизавета Андреевна, я прекрасно осведомлен, где расположен Люксембургский дворец, ведь там заседает сенат. Просто удивлен, что молодая графиня с семьей жила на левом берегу Сены. Там в последнее время селятся буржуа, гризетки и студенты, – высокомерно парировал Шубарин.