Страница 4 из 20
– Командуйте.
Дождавшись, когда подполковник скроется за массивными дверьми штаба, от которых на короткий наш строй любопытничал штабной люд, Овчинников убрал-таки руку от головы и развернулся к нам:
– Ужин по распорядку в девятнадцать ноль, ноль. Затем до двадцати одного часа личное время, просмотр телепередач, после вечерняя прогулка и поверка. В двадцать два часа отбой! Всё ясно?!
В таких случаях полагается громко и хором отвечать: «Так точно»! Но мы промолчали.
– До ужина привести себя в порядок! Побриться, помыться! А то, как черти со своей Чечни! Обросшие не хуже боевиков! Вшей ещё понавезли! В таком виде в столовую не пущу! – угрожающе предупредил дежурный по части. – По подразделениям разойдись!
На то, что говорит командир миномётного взвода, лично мне было плевать. Остальным, видимо, тоже. Первым, не дослушав распоряжений, покинул строй и пошёл в вразвалочку к своей казарме Юра Рапира – боец разведроты. Легенда полка. Единственный срочник нашей части с орденом Мужества.
Фамилии его никто не помнил, кроме того, что длинная, как её обладатель и кончается на «о», но все знали, он почти местный. С Кубани. Прозвище ему дали по высокому росту и не поддающейся никаким медицинским параметрам худобе. Мне думается, его такого, вообще, в армию не должны были призвать, да на безрыбье… В том смысле, что, когда от службы в армии косят все, кому не лень и не западло, в эту самую армию сгодится любой, даже безногий и безрукий.
У Юрки же с конечностями всё было в порядке. Во всяком случае до того поиска, в котором он раненным в голень почти час тащил на себе шесть километров, местами бегом, помкомвзвода с развороченной грудью. Старший сержант умер на операционном столе, а Рапиру, вовремя сообщившего о неравном бое неподалёку, и что рация у его группы разбита, да только после этого потерявшего сознание от обильной кровопотери, вскоре подлечили, зашили, и он снова ходил в разведку, как ни в чём ни бывало.
В том боестолкновении никто больше не погиб, было только двое легкораненых, и к моменту, когда высокая награда нашла Юрку, в боях он уже не участвовал по причине отсутствия таковых, но все знали, кто этот боец, а его прозвище произносили с уважением и некоторым придыханием, едва ли не как звание Героя России.
Впрочем, сначала, по прибытии в полк, разведчика окликали просто Длинный. И лишь спустя пару месяцев, после того, как на спарринге в спортзале он короткими молниеносными движениями уложил двух противников, к нему прилипло слово «Рапира».
Сам не понимая отчего, в казарму я сразу не пошёл. Белокаменное строение почти год было родным домом и вдруг стало чужим. Вспомнилось, как в Чечне, в жарко натопленной палатке на общих нарах, где спали вповалку, кто куда упал, не выпуская из рук оружия даже во сне, я грезил именно о казарме, собственной койке да чистых простынях. Про настоящий дом, где с нетерпением ждали родители, сёстры, тогда вовсе не думалось. До холодной казармы добраться бы, и то казалось несбыточной мечтой.
И вот я здесь, рядом с ней, а зайти не могу. Кто там есть из моих? Никого. Командир нашего взвода Телятников и Васька Греков по прозвищу Большой убиты. Земляк мой Сашка Кочерга всё ещё валяется на госпитальной койке в Новочеркасске с простреленной в нескольких местах рукой. И как только не отняли? Да, и щёку зацепило. Как, вообще, всю голову не снесло? Чудо.
Там же, в госпитале, застрял и старшина роты Арутюнян, про которого одни болтали, будто ногу ему ампутировали, а другие доказывали, отвезли в Москву и всё с прапорщиком в порядке.
Сержант наш по прозвищу Итальянец уволился в запас два месяца назад, ещё раньше Дядя Ваня и Березин, а Гитара и Весельчак, наоборот, оставались пока в Чечне. Им по три недели до дембеля не хватило, да и замена не приехала. И Новый Год дорогие мне солдатики встретят на войне, а там уж как выйдет. Но пусть они тоже вернутся живыми. И точно также пусть останутся живыми те, кто поменяли на этой войне нас с Татарином, который, как и я не мог решиться, зайти в казарму.
Мы из одной роты. Вместе проходили курс молодого бойца. Белаз и Серый тоже мои земляки, но их после приведения к Присяге раскидали по другим подразделениям, и, заручившись дружбой ещё на сборном пункте, общались мы, всё-таки, редко. Зато с Гафуром, который поначалу всё больше держался своих земляков, а в сторону сибиряков и не смотрел, нам выпало вместе летать по духанке. И вместе мы облегченно вздыхали, что стали «черпаками», а затем так же вместе поехали на войну и теперь вот вернулись с неё. Пройдёт всего несколько дней, и вместе мы поедем по домам на долгожданном дембельском поезде. Может, даже и завтра уже.
Стоя в курилке, мы с Татарином смолили да ловили неловкие взгляды друг друга. И тут же отворачивались, делая вид, что с интересом рассматриваем такие знакомые и в тоже время абсолютно чужие нам строения полка: штаб, столовая, летний сортир, казармы с учебными классами, котельная с баней – по факту душевая с вечно холодными струйками воды из проржавевших леек.
– Косяк после отбоя забьем? – спросил Гафур, хотя вопрос больше смахивал на уверенное предложение.
– Давай, – согласился я, безразлично оглядывая небольшой плац.
Ох, уж и намёл я его от бычков да листвы, согнувшись в поясе пошкрябал короткой метлой из голых жёстких прутьев. Да и ножку на нём до онемения вдоволь потянул. На занятиях по строевой подготовке.
А интересная служба у меня вышла. Полгода едва не балерина, потом столько же дворником. А в промежутках готовились к войне, которая уже вовсю шла, и первые три цинка привезли в полк ещё из Дагестана, потом из Чечни на восемь больше.
Последние полгода я почти как Рембо, по чужим горам да аулам с пулемётом наперевес.
– Почему в казарму не идёте, бойцы? – спросил неожиданно появившийся в курилке дежурный по части.
Не дождавшись ответа, Овчинников внимательно нас оглядел:
– Шевроны, подворотнички до ужина пришить. Это вы там махновничали, а здесь служба, как полагается.
– Тебя бы туда, – недобро ухмыльнулся Гафур и презрительно сплюнул наземь, когда офицер оставил нас.
Командира миномётного взвода в полку не уважали.
Полгода назад, также будучи дежурным по части, свежий выпускник военного училища имел неосторожность, сделать замечание Юрке Рапире, выписавшемуся из госпиталя и скучавшему в наряде по роте в ожидании ближайшей командировки на войну. На попытку последнего объяснить, что он не просто «череп», избегающий уборки в располаге, а боец в принципе неприкасаемого подразделения, новоиспечённый шакал отреагировал неадекватно, в грубой форме потребовав от разведчика, немедленно прекратить безобразие, застегнуть ворот кителя да поправить головной убор.
Через миг Овчинников, дерзнувший коснуться оливкового берета, катался по взлётке подле тумбочки дневального и верещал благим матом от боли в вывихнутой руке. Орал так, что его, несомненно, слышали и в Ростове-на-Дону – далеком, но страшном и вездесущем штабе округа. Однако на помощь к неразумному шакалу никто не пришёл, ибо каждый в части знал, если крик доносится из расположения разведроты, значит тот, кто блажит, честно заслужил свою оплеуху. Не зря же над входом в обитель полковых разведчиков красовалось, намалёванное прямо на стене чёрной краской: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Никто и не горел желанием к ним заходить.
Полковник Макаров, командовавший в ту пору частью и сам когда-то начинавший службу командиром взвода разведки, не уделил инциденту никакого внимания. Кажется, ему было всё равно и пускай взводник «миньетчиков», как в полку в шутку дразнили миномётчиков, самостоятельно разбирается с командиром разведроты капитаном Куриных. В итоге порешали, ничего не было и Овчинников к разведчикам больше никогда ближе пяти метров не подходит, а то заденут ненароком, ибо не простят, что в выходной день вместо увольнительных в город бежали кросс. Под палящим солнцем двадцать километров по пересечённой местности с полной боевой выкладкой, а затем до самого отбоя, без ужина, занимались строевой подготовкой в ОЗК и противогазах, периодически замирая в упоре лёжа да прыгая джамбы, дабы навсегда запомнили, офицер любого подразделения, а не только разведроты, он тоже – офицер, и обращаться с ним подобает, как устав предписывает. С уважением, хочешь али нет. И уж тем паче если это дежурный по полку.