Люди в черном

Сулейманов, спокойно поужинав, уснул на приготовленной постели с чувством выполненного долга. Какое-то время ему не давали покоя последние слова Парфенова о деньгах. Но брать их, не расстроив версию убийства по ревности, было невозможно. Менты обязательно обшмонают хату мастера. Там все должно оставаться, как было, в том числе и деньги. Сулема отбросил мысль о деньгах. Жилин заплатит больше.

В понедельник Хоза Сулейманов прибыл в контору карьера, где только и было разговоров что об убийстве в доме на Сиреневой, 10. Но он прибыл работать и сделал то, что и должен был сделать. Из приемной начальника связался с Жилиным:

— Дмитрий Сергеевич? Это Хоза!

— Что у тебя там, Хоза?

— Задание выполнил!

— В полном объеме?

— Конечно! Две бухты силового кабеля выйдут к нам на неделе.

— Молодец! Счастливого возвращения!

— Сегодня же отправлюсь обратно.

И Сулейманов беспрепятственно покинул Верхотурск. Местная милиция никак не связала убийство на Сиреневой с командированным из Рахтура, приняв версию, как и предполагал Сулема, убийства из ревности, и начала поиск мифического убийцы из числа многочисленных клиентов проститутки Ксении Драгуновой.

Глава 5

Серый оказался прав в том, что утром им особо выспаться не дадут. Около восьми часов с реки послышался шум приближающейся моторной лодки. Старый небольшой баркас пристал к причалу, из него вышли двое, один нерусский, что сразу бросалось в глаза, второй — угрюмый здоровяк, который и закрепил баркас. Они прошли к дому, вошли в него.

— А ну подъем, бродяги! — подал команду нерусский.

Бывшие зэки зашевелились.

— Сейчас! Оденемся только.

— Давайте и выходите на причал. Пойдем, Шмель, на воздух, ребятишки, видно, самогона где-то надыбали, все помещение провоняло перегаром.

— Слышь, Малой, — пробурчал Серый, вытаскивая из спального мешка свое тело, — этот чурбан перегар учуял, разборки будут!

— Да пошел он на хер! Про пойло базара не было, когда договаривались сюда перебираться, — пытаясь выбраться из мешка, огрызнулся Малой. — Может, этот Казбек еще шмон здесь устроит?

— А если устроит?

— Удавлю! Меня лучше не замай, сам знаешь!

— А чего ты завелся вдруг?

— Да мешок этот долбаный, мать его, влез вроде легко, а вот в обратку ни хрена не получается, мешает что-то.

— Сейчас, погоди, оденусь — помогу.

— Ну что вы там застряли, бродяги? — послышался голос с улицы.

— Подождешь, ни хрена с тобой не станется, — становясь все более агрессивным от собственной беспомощности, крикнул в ответ Малой. — Эй, коря! — донесся с улицы другой, более жесткий голос — Шмеля. — Ты давай не борзей там. Тебя люди ждут!

Наконец и Малому при помощи Серого удалось выбраться из плена спального мешка. Он оделся, и друзья вместе вышли к ожидающим их гостям, скорее, хозяевам этой фазенды.

— Это кто там вякал не по делу? — спросил Шмель, внешне скорее смахивающий на гориллу.

— Не вякал, а говорил. Так это я, а что? — ответил Малой с видом, показывающим, что он уступать ни перед кем не намерен.

— Малой?

— Для кого Малой, для кого…

— Ладно! Запомни, Малой, больше ни слова против, понял? Иначе наказание. А наказываю я строго!

— Не, ты че, в натуре, понты кидаешь? Пахан, что ли? Может, отойдем разберемся? Давно я таким качкам жало не сворачивал.

— Да я тебя…

— Хватит! — рявкнул вдруг нерусский. — Что за базар? Чего лаетесь, как псы цепные? Быстро прекратили, а то я вам всем здесь жизнь веселую устрою! Так и пойдете на дно по одному! Или кто сомневается? — В руках у нерусского блеснула вороненая сталь пистолета. — Вас не для этого сюда притащили, лучше уж заменить сразу, чем ждать, пока вы меж собой не перегрызетесь! Ну, что скажете?

— Все, шабаш, мужики! — Серый развел Малого со Шмелем. — Закончили. Начальник, больше подобное не повторится!

— Не сомневаюсь. Шмель, осади немного, ребята и так понимают все, напрягать не следует. А теперь познакомьтесь, хотя чего знакомиться, это — Шмель, а он знает, что вас кличут Малым и Серым. Ну а я — Сулема, так называйте меня при встрече. Теперь о деле. Шмель с этого момента остается здесь с вами, он ваш непосредственный начальник. Со всеми вытекающими отсюда выводами. Надеюсь, понятно говорю, особенно это касается тебя, Малой. Тебе, конкретно, все ясно?

— Ясно! Да я и не против, ко мне если по-людски, то и я так же. А орать не хера! Наорались шакалы, там, за запреткой! Скажи спокойно, я всегда пойму.

— Вот и договорились, — нерусский спрятал ствол, приказал: — Серый, принеси из баркаса груз — два свертка и ящик!

Серый молча выполнил приказание, на причал легли два продолговатых предмета, завернутых в старые ватники и перетянутые бечевкой, рядом — продолговатый зеленый ящик — цинк, на языке военных, — коробка с патронами.

— Значит, так, — продолжал Сулема. — Я сейчас убываю, у меня свои дела, а Шмель разъяснит вам все. Будете выполнять все его инструкции. И еще: на неделю как минимум от спиртного вам придется отказаться, это приказ. То, что не допили, допейте — и кранты.

— Начальник, тут по вечерам с тоски сдохнешь без допинга!

— У Шмеля есть чем разогнать вашу тоску. Еще вопросы есть?

— «Буржуйку» бы соорудить, я в спальник не вмещаюсь, — попросил Малой.

— Печки не будет, а в спальник можешь не залазить, накройся им сверху. А под низ веток кедровых настели. Тепло будет. Еще вопросы?

— Вроде все!

— Давай, Шмель, принимай команду. Мужики они ничего. Малой ершистый мало-мало, но это от дури и силы, которых у него хоть отбавляй. Но сам свой чувак! Главное, не собачьтесь. Помните, одно дело делаем! Все, погнал я, дня через два, к среде, может и раньше, проведаю вас. Серый, отвяжи лодку!

Сулема сел в баркас и вскоре скрылся за поворотом вверх по реке, в противоположном тому, откуда приплыли, направлении.

Троица, оставшаяся на причале, молча проводила его взглядом и только тогда, когда лодка скрылась за поворотом, оживилась.

— Ну что, братва, — миролюбиво начал Шмель, — старое забудем?

— Забудем! Да и ничего и не было, — ответил ему в тон Малой.

— Вот и ништяк! Выжрали все или осталось что?