Призрак в машине

— Одна из медиумов всегда приводит с собой маленькую дочку.

— Конечно, я тебе очень благодарна…

— Я обожаю Карен. Она славная малышка. Очень тихая и застенчивая.

— Я не знаю…

— После службы устраивают пир горой. Булочки с изюмом, имбирная коврижка, канапе.

Бенни захлопала глазами.

— Это что-то вроде швейцарских рулетов, но со вставленной в них зубочисткой.

— Понимаю.

— А потом все берутся за руки, и начинается сеанс.

— О боже…

— Конечно, тебя никто не заставляет. Но… — Пухлая рука скользнула над клетчатой скатертью, легла на руку Бенни и слегка сжала ее. — Милая, разве тебе сейчас не нужна помощь?

«Только не такая, — подумала Бенни. — Не сверхъестественная. Большое спасибо». Она знала, что после смерти Кэри это обязательно случится, и была благодарна Дорис за то, что та смогла продержаться целых две недели. Очень жаль, что ее прорвало именно в пятницу, да еще тринадцатого числа.

За прошедшие двадцать с гаком лет Бенни успела многое узнать о религии подруги, которую та называла «земной, но духовной». Информация поступала к ней кусочками. Иногда перерывы составляли несколько недель. Потом с того света поступало поразительное откровение, после которого миссис Крудж безудержно хвалила медиума, заключая панегирик риторическим ликующим кличем: «Откуда она могла это знать?»

Подобные посиделки происходили только в отсутствие их работодательницы. Едва узнав об увлечениях Дорис (тогда еще носившей фамилию Коттерби), Кэри разозлилась и назвала их «дурацкой болтовней». Поэтому у Бенни были все основания утверждать, что Кэри это не понравилось бы.

— Еще как понравится! Держу пари, она умирает от желания пообщаться с тобой!

— Она всегда говорила, что мертвым до нас нет никакого дела.

— Это на земле. А теперь Кэри живет на том свете. И знает правду.

— Гмм…

— Лови момент, Бен. Пока она еще находится на первом эфирном уровне.

Бенни не была убеждена в этом. Даже если бы Кэри действительно находилась на первом эфирном уровне, она вряд ли согласилась бы вернуться в земную плоскость. Она смешивала там коктейли, курила сигары и играла в бридж. Любое вмешательство со стороны вывело бы ее из себя.

— Не думаю, что Кэри стала бы связываться с такими вещами… — Бенни помедлила. Она не любила обижать людей. И даже пыталась заключать перемирие с Кройдоном, когда тот дулся или уходил в себя. — Кроме того, я слышала всякие жуткие истории. О людях, которые сидят в темноте, взявшись за руки, и смотрят в хрустальный шар. А потом призраки начинают стучать по столу…

— Никто никого не берет за руку. Если только ты сама захочешь.

Бенни обратила внимание на то, что о призраках Дорис не сказала ни слова.

— И в темноте мы тоже не сидим. Церковь-за-Углом — самое жизнерадостное место, которое можно себе представить.

Бенни много раз проходила мимо этого здания, и ей не пришло бы в голову назвать его жизнерадостным. Она ругала себя за глупость, но соблазн получить весть от Кэри был слишком велик. Может быть, ей даже удастся услышать ее голос.

Она тяжело вздохнула, сказала: «Я подумаю» — и быстро сменила тему.

— Вчера вечером звонил Мэллори. Хотел поговорить о своем новом бизнесе.

— И что это за бизнес?

— Книгоиздание. Они хотят, чтобы я тоже в нем участвовала. Мы поговорим об этом, когда они приедут на уик-энд.

— Ты в таких вещах разбираешься. Наверное, будешь корректором.

— Думаю, я буду более полезна в качестве администратора. Встречать людей, помогать им чувствовать себя непринужденно. Кэри говорила, что на это у меня дар. Я могла бы поить авторов чаем. Может быть, даже собственной смеси.

— Вот это в самую точку, — сказала миссис Крудж.

Деннис сидел в своем кабинете и спокойно выслушивал разглагольствования Кейт и Мэллори об их новом бизнесе. Но под его профессиональным хладнокровием скрывалось волнение. Форбс-Эббот, который всегда подозревал, что от мистера Бринкли можно ждать сюрпризов, оказался прав. Деннис был хорошим финансовым советником, по наклонностям — собирателем опасных машин, но о третьей стороне его души не знал никто. Даже Бенни.

Записывая по совету врача свои сны, Деннис с удивлением обнаружил, что это занятие очень приятное. И даже возбуждающее. Он начал вставать на час раньше обычного, когда сны еще были свежи в памяти. Бринкли не просто не жалел об этом; он не мог дождаться возможности взяться за перо и часто хватал его, еще не успев выпить чаю.

Иногда записывать было нечего. Тогда Деннис садился, перечитывал свои старые записи и пытался понять, нет ли между ними связи. Временами ему казалось, что такая связь есть, но чаще всего ее не находилось. Возможно, Деннис сам придумывал ее, чтобы придать какой-то смысл хаосу, с которым он сталкивался по ночам. В детстве он не слишком ладил с английским языком, но теперь справлялся с творческим процессом без труда.

После этого его вечерние обходы своих владений стали более медленными и задумчивыми. Деннис часто останавливался, чтобы перечитать вставленные в рамки подробные описания его машин. Эти описания, сильно тревожившие миссис Крудж, были проиллюстрированы фигурками людей — главным образом, для масштаба. Теперь, когда воображение Денниса заработало на полную мощность, он начал рассматривать их более тщательно. Он оживил эти фигурки с помощью фантазии, дал им имена, придумал возраст и род занятий. Мало-помалу они становились все более реальными. Деннис помещал их в воображаемый пейзаж с невысокими зелеными холмами, водопадами и белыми стрельчатыми замками, словно пейзажи древних икон, которые он видел во Флоренции и Риме. Благословлял вместе с их женами и детьми. Проклинал вместе с врагами. Постепенно на первый план выдвинулся один человек, более живой и яркий, чем остальные.

Именно тогда Бринкли забросил тетрадь и шариковую ручку, которыми пользовался до тех пор. Стыдясь признаться даже себе самому, он начал относиться к своему занятию очень всерьез. Деннис купил несколько пачек лучшей белой бумаги и черные чернила. А когда приобретал перьевую ручку «Монблан», пожалел, что в продаже нет перьев, которые можно чинить. Лебединых, гусиных, а лучше всего перьев ворона, которыми в свое время чертили географические карты. По мере роста стопки тщательно исписанной бумаги его туманное представление о себе как о писателе крепло и в конце концов стало непреодолимым. По вечерам он торопился домой и иногда едва успевал поесть перед тем, как погрузиться в средневековый мир.

Он назвал своего положительного героя Жаном де Маре и поместил его в 1340 год, в нормандскую деревню Кошерель. Сначала Жан был подмастерьем у местного кузнеца, а потом стал делать прекрасные мечи и щиты. По мере роста известности мастера знатные вельможи и их рыцари стали говорить о нем с таким уважением, что это привлекло к Жану внимание великого наемника сэра Джона Хоуквуда. После вызова в Париж де Маре и его жена, простая сельская молодая женщина, пытались приспособиться к миру тайн, интриг и предательства, представлявшему собой двор Карла Пятого. Но почти сразу же честный кузнец стал жертвой вероломного Пьера д'Оржемона, главы королевского суда. Этот могущественный отрицательный герой заставил свою любовницу, прекрасную колдунью, напустить на Жана чары и временно похитить его сердце. Замешанного в заговор и контрзаговор, не знающего, кто его друг, а кто враг, оружейника обвинили в измене королю. В наказание он должен был вызвать на рыцарский поединок отчаянного головореза Бертрана Дюгеклена, беспринципного партизанского вожака, не признававшего правил честного боя[33].

Этот поединок стал кульминацией и развязкой романа. Когда почти через год Деннис добрался до финальной сцены, то написал ее очень быстро. От возбуждения у него кружилась голова. Поставив точку в три часа ночи, он с изумлением осмотрелся по сторонам. Мирная обстановка его кабинета казалась частью другого мира. Реальностью для него был рыцарский турнир. Развевающиеся вымпелы и шелковые шатры под медным небом. Звон стали и гром дымящихся копыт. Треск кожи, ржание и конский пот. Люди, изрыгающие проклятия и подбадривающие рыцарей криками. Кровь повсюду.

33

Карл V Мудрый, или Ученый (1338–1380) — французский король с 1364 г. (фактически с 1356-го), выведший страну из социально-политического кризиса, в котором она находилась после поражений в Столетней войне с англичанами (1337–1453) в середине XIV в. Коннетабль Бертран Дюгеклен (ок. 1320–1380), в 1364 г. одержавший в битве при Кошереле (Кохереле) победу над королем наваррским Карлом Злым, и канцлер Пьер д'Оржемон — его ближайшие советники.