Когда начнутся дожди

Махараджа Аниш оказался полным мужчиной, постоянно запускавшим пухлые пальцы в коробку с рахат-лукумом, которая лежала на коленях его супруги Прии, женщины с кислым выражением лица. Махараджа отправлял в рот один кусочек за другим, и от этого вокруг него разлетались облачка сахарной пудры. Глаза у Аниша были красные. Элиза подумала: что, если он не только обжора, но и пьяница? Мама часто говорила, что причина невоздержанности индийских князей – отвратительная традиция полигамии. А полигамию Анна ненавидела всей душой.

Пальцы Прии и ее мужа были унизаны многочисленными кольцами, одежда расшита драгоценными камнями. В кои-то веки Элиза порадовалась, что фотография не передает цвет. Если гадди показался ей слишком ярким, то наряды этой пары и вовсе били все рекорды. На вид Прие можно было дать около сорока. Ее трудно было назвать красавицей, к тому же лицо махарани казалось застывшим – ни следа мимики. Однако это лицо с глубоко посаженными глазами и чуть крючковатым носом притягивало к себе взгляд. На ней были чоли и гагра – золотисто-красная, украшенная вышивкой юбка. Волосы махарани покрывала шелковая шаль такого же цвета. На шее висела нитка сверкающих рубинов, от запястья до середины предплечья руку покрывали массивные серебряные и золотые браслеты – пунчи.

Элиза посмотрела направо. Во двор вышел Джайант, а с ним – мужчина пониже ростом с широкими плечами, иссиня-черными волосами и темными бровями. Он был одет в длинный приталенный кафтан до колена из черного атласа с изящной золотой вышивкой и стоячим воротником и в черные брюки. Джай тоже облачился в парадные одежды, однако его наряд был гораздо более сдержанным. Элиза в первый раз увидела его с тюрбаном на голове, но особенно ее удивило, как величаво и элегантно может выглядеть этот «бродяга». Только когда он улыбнулся ей, Элиза сообразила, что слишком долго его разглядывает. Чувствуя себя застигнутой на месте преступления, она смущенно отвернулась и принялась возиться с камерой. При звуке шагов за спиной повернула голову. Из еще одной полускрытой арки вышла Индира и приблизилась к Элизе.

– Мне велено вам помогать, – проговорила она. – Theek hai?[15]

– Да, все в порядке, – ответила Элиза.

Но теперь перед ней стояла совсем другая Индира: искрометной веселости как не бывало, глаза опущены, поведение сдержанное, даже осторожное. Судя по выражению лица махарани, так на девушку повлияло именно присутствие Прии: та не поприветствовала ее, лишь бросила на Индиру взгляд свысока, потом демонстративно отвернулась. Пока Элиза гадала, кто такой мужчина, пришедший с Джаем, к группе присоединились Лакшми и три дочери махараджи. Вся семья была в сборе. Младший брат Джая учился в школе в Англии и поэтому участвовать в фотосъемках не мог.

Элиза вынудила своих моделей подвинуться друг к другу ближе, чем им, похоже, хотелось. Друг принца стоял в стороне. Прия то и дело вздыхала. Всего через несколько минут она поднялась на ноги и, встав спиной к Элизе, обратилась к Лакшми:

– Неужели англичанка еще не закончила? Мне пора на молитву.

– Ее имя мисс Фрейзер, – мягко ответила Лакшми. – По нашей договоренности она имеет право делать все, что считает нужным.

– По вашей договоренности?!

– Давайте не будем ссориться в такой прекрасный день, – произнес махараджа. – Небо голубое, воздух свеж, птички поют. Пусть англичанка делает все, что захочет. – Он улыбнулся Прие. – Но конечно, в разумных пределах, дорогая.

Прия взглянула на мужа с обидой и поджала губы.

– Ну как же иначе! Ты всегда слушаешься мамочку.

Аниш нахмурился:

– Уверен, мисс Фрейзер скоро закончит.

Элиза постаралась сдержать нервозность. Что и говорить, модели на этот раз попались трудные.

– Осталось совсем недолго. Княгиня, если вас не затруднит, вернитесь на свое место, и я быстро завершу съемку.

Элиза обратила внимание, что Джайант в спор не вмешался: пока остальные препирались, тихонько насвистывал что-то себе под нос. Освещенный солнцем, он стоял в расслабленной позе, всем своим видом демонстрируя беззаботность. Но раскол и конфликты в семье сразу бросались в глаза. Элиза не могла себе позволить наживать врагов: она истратила слишком много денег на покупку фотооборудования. Дело шло медленно, потому что для каждой фотографии приходилось менять пластину. От нервозности руки слушались Элизу хуже, чем обычно, поэтому она вздохнула с облегчением оттого, что нигде ничего не заело и она благополучно закончила работу. Иначе пришлось бы решать проблему в темной комнате, а это задержало бы съемку. На улице Элиза предпочитала свой верный «Роллейфлекс», однако он не годился для официальных портретов и подходил только для непостановочной съемки. Княжеская семья привыкла к церемониям. Элизе хотелось фотографировать их в естественной обстановке – впрочем, для этого ее и наняли. Но не годится с самого начала их отталкивать. Клиффорд заявил, что его интересует максимально правдивая картина жизни в Раджпутане. Ограничиваться формальными портретами с застывшими лицами отнюдь не следует.

Когда члены семьи стали расходиться, Джай отвел Аниша в сторону. Судя по тону, они из-за чего-то спорили. Элиза несколько раз услышала имя Чатура. Разбирая свое оборудование, она краем глаза наблюдала за братьями и заметила, что Джай просто кипел от возмущения. Один раз он схватил брата за локоть. Аниш стряхнул руку Джая и повысил голос:

– Не вмешивайся. Чатур отчитывается передо мной, а не перед тобой.

– Ты дал ему слишком много власти.

Тут Элиза передвинула треногу. Братья вспомнили, что они не одни, и понизили голоса. Однако Элизе было совершенно ясно, что Джай не одобряет Чатура.

Аниш удалился. Джай некоторое время стоял неподвижно, потом подошел к Элизе и непринужденно произнес:

– Вы хорошо поработали. Я бы даже сказал, впечатляюще.

– Вы же еще не видели фотографий, – резко ответила Элиза: ее разозлил его всезнающий тон.

– Сразу видно, что вы профессионал.

– А вы любителя ждали?

– Просто женщина-фотограф… – Джай пристально поглядел на нее и сбавил тон: – Всего лишь хотел сказать, что это довольно необычно. Мы, в отличие от англичан, не привыкли, чтобы женщина вашего статуса зарабатывала на жизнь.

– Женщина моего статуса? – растерянно переспросила Элиза.

Джай кивнул.

– Дома меня тоже считают белой вороной, однако я намерена сделать себе имя, и ничто мне не помешает, – произнесла Элиза, думая о том, какую свободу ей дарит работа.

– Ваша тяга к признанию вас и сгубит.

– Так же, как и чрезмерное использование воды, я полагаю? – (Принц усмехнулся.) – Думаете, мне даже пытаться не стоит? – спросила Элиза.

– В жизни должен быть баланс. Нужно уметь отличать важное от несущественного.

– И вы это искусство освоили?

Джай отвел глаза.

– Не сказал бы. Кстати, это мой старый друг Девдан, сокращенно Дев. Мы с ним познакомились еще в детстве, на верблюжьей ярмарке. Люблю при случае посещать ее инкогнито. Так больше свободы. Не говоря уже о том, что, если торговцы не знают, кто перед ними, уступают товар дешевле.

– Когда мы в первый раз встретились, я тоже понятия не имел, кто он такой, – с широкой улыбкой произнес Девдан. – Знаете, что означает мое имя? Божий дар.

– Надо было тебя Смутьяном назвать, – рассмеялся Джай и хлопнул друга по спине.

– Я приехал на ястребиную охоту. Верблюжьи бега, охота на антилоп – для таких дел лучшей компании, чем друг-раджпут, не найти. У раджпутов честь превыше всего, правда, Джай?

Джай улыбнулся, но его янтарные глаза помрачнели. Судя по его задумчивости, даже такому самоуверенному человеку были не чужды сомнения. Дожидаясь, пока принц заговорит, Элиза наблюдала за шумными обезьянами на апельсиновых деревьях.

– Да, золотые были деньки! Лучше руки на себя наложить, чем признать поражение, – наконец проговорил Джай и после чуть неловкой паузы прибавил: – Но потом мы стали паиньками.

15

Все нормально? (Все в порядке?) (хинди) – Здесь и далее слова и фразы на хинди приведены в орфографии автора.