Страница 16 из 21
– Тогда, миссис Гейдж, я буду с вами откровенен. Мы живем в бурные времена, и у меня в школе учится много сыновей британских офицеров. Я должен с прискорбием констатировать, что они нарушают мирную обстановку школы, будучи источником резких слов и порой даже открытых стычек. Мальчики, чьи родители поддерживают новое правительство, весьма терпеливы. О, они проявляют удивительное терпение, но вы, конечно, знаете, что мальчики по природе своей невыдержанны, и подобные инциденты не способствуют созданию атмосферы, благоприятной для усвоения знаний, кою я обязан пестовать. Absit invidia, мадам, как вы, конечно, понимаете, и не в упрек Роджеру ad personam, но amor к бывшей patriae должна подчиняться tempus edax rerum. Ultima ratio regum принадлежит нашему новому правительству, а я лично руководствуюсь принципом maxim volenti non fit injuria. Поэтому я должен, хоть и с величайшей неохотой, уверяю вас, настоять на том, чтобы Роджер больше не учился у нас. Salus populi suprema est lex, и каковы бы ни были мои личные чувства, я обязан думать о благе своей школы. Итак, мадам?
Ошарашенная латынью, Анна удалилась, очень сердитая на директора. Роджер больше не ходил в школу.
(14)
Анна в конторе у своего управляющего делами. Это уже не старый Клаас ван Сомерен, а его преемник, Дидрик Поттер. Большого флегматичного человека сменил маленький и нервный.
– Но ведь арендная плата за имения в Гринбуше собирается исправно? Там нет задержек?
– О, никоим образом, мадам. Арендаторы платят пунктуально. Все платежи в целости и сохранности. Но, как я уже сказал, сейчас вы не можете их получить.
– Потому что новое правительство наложило на них нечто вроде ареста. Разве оно имеет право так поступить?
– Это не совсем арест. Деньги в безопасности, но прежде, чем они попадут к нам в руки, должны быть сделаны некие распоряжения.
– Но мне казалось, вы утверждали, что эти деньги уже лежат в вашем хранилище.
– О да, воистину так, ощутимая субстанция этих денег находится в наших сейфах, но духом, если можно так выразиться, они для нас недоступны. Они депонированы условно.
– Что значит депонированы условно?
– Это юридический термин, означающий, что деньги, хотя и находятся у нас, не станут доступны вам, пока не будет выполнено некое условие.
– Да, но какое условие?
– Выражаясь по-простому, миссис Гейдж, – пока нынешнее правительство, новое правительство суверенного штата Нью-Йорк, не определит сумму убытков, причитающуюся к выплате штату и его гражданам со стороны британцев, которые на длительный срок оккупировали столицу штата и которых можно привлечь к ответственности за ущерб, нанесенный во время осады и освобождения города.
– То есть я должна платить репарации, потому что британцы проиграли войну? Кто это сказал?
Слезы навернулись на глаза маленького человечка.
– О мадам, если бы только я мог ответить на этот вопрос! Но вам не приходилось иметь дело с правительством, где существуют лишь передаточные инстанции, интерпретирующие слова некоего человека или группы людей, которых никто никогда не видит и существование которых овеяно тайной. Сотрудники Федерал-Холла, с которыми я разговариваю, так вежливы, с такой готовностью слушают мои рассказы о несправедливости, но так упорно отвечают, что это не их решение, но решение вновь образованного правительства, а их единственная обязанность – следить за тем, чтобы законы исполнялись неукоснительно. А когда я выражаю желание увидеть соответствующие правовые акты, мне отвечают, что они еще не окончательно сформулированы, но тем не менее имеют силу закона. О мадам, нужно ли говорить, что эти люди все до единого виги, а мы – тори, и они держат нас под прицелом? Когда в городской думе спустили флаг, разве не подняли взамен флаг Каина? Они так живо разглагольствуют о «естественной справедливости», которая позволяет им грабить побежденных. Ибо мы побеждены и должны склониться. Когда с ратуши сбивали королевский герб, скажу вам без стыда, миссис Гейдж, я рыдал! То были наши гарантии порядка и справедливости, а что мы имеем сейчас? Кучку вигов! Вспомните, что говорил мистер Уиллоуби в прошлое воскресенье!
И правда, об этом стоило вспомнить. Мистер Уиллоуби произнес гневную речь, направленную против Федерал-Холла, но не был до конца откровенен и умолчал, что новое правительство конфискует деньги лоялистов, чтобы заплатить собственные долги. Вместо этого он снова напомнил о восставшем Каине, а затем нашел утешение в Мильтоне и заявил, что
Прихожане, знающие, что к чему – как, например, мистер Дидрик Поттер, – не сомневались, что он имеет в виду законников в Федерал-Холле, которые берут что хотят и ни перед кем не отчитываются.
– Значит, у вас нет уверенности, когда я получу свои деньги?
– О, миссис Гейдж, как бы мне хотелось дать иной ответ! Но я боюсь, что вы их никогда не получите. Я со дня на день жду вести, что фермы в Гринбуше конфискованы. У людей вроде нас с вами отбирают все до последнего гроша.
– Но это же ужасно несправедливо!
– Миссис Гейдж, простите, что я вам перечу, но когда речь идет о войне, наше понимание справедливости совершенно теряет силу. Совсем как в языческие времена, раздается клич: Vae victis, горе побежденным! Полагаю, следует радоваться, что нас не расстреляли и не обезглавили. Новое правительство возлагает все надежды на казну, а не на арсенал. Это очень по-современному, мне кажется.
– Значит, у меня ничего не осталось?
– О нет, миссис Гейдж, это не совсем так. С тех пор как вы вступили в наследство, вы никогда не тратили полностью свой годовой доход, и эти остаточные средства находятся в наших кладовых; мы не сочли нужным упоминать о них в разговорах со сборщиками налогов, ибо эти средства не являются ни доходом, ни пока что капиталом; это всего лишь… скажем так, мелочи, едва заслуживающие того, чтобы о них беспокоиться.
– Благодарю вас, мистер Поттер. А вы можете мне сказать, какую сумму составляют эти мелочи?
– Они составляют шестьсот сорок шесть гиней одиннадцать шиллингов и девять пенсов, миссис Гейдж. Я счел за благо обратить эти деньги в золото.
– Я так и думала, что вы будете точны. А как же мне заполучить эти шестьсот сорок шесть гиней одиннадцать шиллингов и девять пенсов?
– Вы снимете с моей души большую тяжесть, если заберете их из наших хранилищ как можно скорее, ибо сборщики налогов требуют провести переучет, а если в нем обнаружатся неточности, нам всем придет Vae victis.
– Могу ли я забрать их с собой прямо сейчас?
– Лучше и придумать нельзя. Прикажите их приготовить. Это сделает верный человек в кратчайшие сроки.
И пока верный человек это делает, Анна и мистер Поттер весьма приятно проводят время, развлекая друг друга бранью в адрес вигов и победителей и уверяя друг друга, что «Мир перевернулся» – единственная песня, подходящая к современности.
Наконец верный человек стучит в дверь и входит с большим кожаным мешком. Кладет мешок на стол мистера Поттера и выходит, не говоря ни слова, но складки на мятых фалдах его фрака будто подмигивают. Анна пытается поднять мешок, но он оказывается не по размеру тяжелым. Мистер Поттер распоряжается, чтобы ее отвезли домой в экипаже, и отправляет с ней верного человека – таскать коварный мешок.
Мистер Поттер не считает нужным попросить расписку взамен мешка. Избыток внимания к мелочам может быть так же опасен, как и недостаток.
(15)
В этот вечер за ужином в доме на Джон-стрит царит возбуждение; манеры, привитые в танцевальной школе, и родительские наставления отчасти забыты.
– Ура! – кричит Роджер. – Когда мы выдвигаемся?
9
Джон Мильтон. Ликид (перев. М. Гаспарова).