Морфо

Через пару месяцев этого священника отослали куда-то за Урал. Ходили нехорошие слухи, и даже поговаривали, что им заинтересовались следственные органы, но дело быстро замяли. Новым духовником Коли стал отец Даниил – человек, который, казалось родился старым и мудрым.

Однако Коля не ощутил ущерба от того эпизода. Напротив – ему стало проще жить, в нём возникла определённость, он понял, что хорошо и что плохо, и это понимание стало основой его поступков в дальнейшей жизни.

Взросление – оно такое трудное

Чрезвычайное увлечение сына милитаристскими играми и полное отсутствие контактов с противоположным полом в 14 лет стало понемногу нервировать отца Коли. Он очень уважал сына и гордился его напористым характером, фраза «Далеко пойдёт» звучала уже не только из уст гордого сыном отца, но и от друзей семьи, которые наблюдали за взрослением парня. Но в этом фанатизме стало проскальзывать что-то… На взгляд Виктора Сергеевича, подросток всё-таки должен уделять внимание не только играм и карьерным успехам.

Мысль, зревшая сначала как-то стыдливо, где-то на окраинах сознания, наконец выспела и категорическим императивом бухнулась в центр принятия решений Виктора Сергеевича. Приём, который ему захотелось применить к сыну, он сам часто использовал, когда они собирались с друзьями в банях или ездили на рыбалку на Валдай. Неформальное военное братство позволяло покрывать такие вещи приличным оправданием: встретиться с бывшими сослуживцами. То, что в этой тесной компании мелькали звёздочки местного эротического бизнеса, никак не искажало цели: встретиться со старыми товарищами, так что врать жёнам практически не приходилось. «Девочки» делали их дружбу теснее и оживляли давно закосневшие разговоры и сотню раз пересказанные байки времён боевой молодости. О том, что это никак не влияло на отношение к семье, и говорить не стоит: всё в рамках классического патриархата – семья превыше всего, а звёздочки – так… Разбавить серые будни.

– Николай, – позвал его отец.

Коля только вышел из душа, у них были какие-то школьные соревнования в этот день.

– Ты отлично выступил сегодня.

– Спасибо, – ответил Коля с чувством достоинства: по-другому он не выступал.

– Тебе нужно как-то поощрять себя…

Коля непонимающе посмотрел на отца, который не знал, как подступиться.

– Там было много зрителей, ты мог бы поинтересней воспользоваться их симпатией.

Колю начинал злить этот разговор, но он знал, что отец не потерпит неуважительного обращения, поэтому спросил разрешения уйти.

– У тебя девушка-то есть? – наконец прямо спросил Виктор Сергеевич.

– Нет. Но мне и некогда, сам же видишь, сколько всего я делаю.

– Так-то оно так, но надо и девушками интересоваться. Они вдохновляют – ты сможешь делать ещё больше, как влюбишься. Мы мужчины так функционируем, – он подмигнул.

Коля начал улавливать, к чему клонит отец.

– Мы в наше время попроще были, сейчас у вас какие-то заморочки в общении. У меня для тебя одно предложение, – заговорщицки сказал он, понизив голос – в 19ом веке отвезти своего сына в бордель для взросления и одновременно обучения – ведь это тоже наука, считалось совершенно нормальным. Чтоб быть гусаром не достаточно хорошо владеть саблей. Я думаю, нам с тобой надо наведаться в одно место. Только чтобы мама не знала, хорошо? – он снова подмигнул.

Но у Коли это вызвало резкий приступ тошноты и ужаса. Он сам не мог понять, от чего именно это случилось, словно он боялся с чем-то встретиться, но чувство было настолько сильным, что он стал использовать самый тяжёлый, по его мнению, аргумент.

– Христианство учит, что блуд – это плохо, – пробормотал он непривычным для себя слабым голосом.

Конечно, это нисколько не переубедило, а наоборот подзадорило его отца. Виктор Сергеевич нахмурился.

– Поедем завтра. Ты подготовься, но лучше просто не думай об этом: это нормально, просто будь мужчиной.

Он встал и начал делать вид, что чинит их старинные настенные часы, хотя те ходили исправно.

На следующий день Коля сильно задержался в школе. Он пошёл в спортзал и так сильно упражнялся, что из носа потекла кровь. Школьный врач с тревогой констатировал, что пиковое давление перевалило за двести, Коле стоит притормозить.

Отец ждал его в легкомысленной для его круга одежде: тёмные джинсы и василькового цвета рубаха с белыми цветочками.

Коля знал характер отца и не стал ничего говорить. После того, как он снял школьные вещи, они спустились и сели в машину.

Ехали минут сорок. Отец вёл уверенно – дорога явно была ему знакома. Остановились у подъезда обычного жилого дома.

– Выходи.

Напряжение Коли выросло до угрожающего состояния, он даже опасался, что потеряет сознание.

Позвонив в домофон, Виктор Сергеевич буркнул что-то невнятно, видимо какой-то пароль, и дверь открылась.

Дверь квартиры открыл кавказец, он жестом пригласил их войти. Квартира выглядела приторно: попытка задёшево создать у клиента игривое настроение и показать, где он оказался.

Перед Колей и его отцом вывели строй девочек. Они выстроились в шеренгу, как сам коля на плацу, только девочки не умели держаться по стойке «смирно», да им это и не нужно, в общем-то.

– Выбирай, – сказал отец весело.

Коля в этот момент думал: а пойдёт ли с ним отец? Если так, то он точно отключится. Хрен знает, как там у этих гусаров принято. Он ткнул вспотевшем пальцем в бледную блондинку.

Их провели в «номер» – обычную комнату.

– Двер открыта, еси чо, – сказал кавказец и захлопнул дверь.

Тот факт, что она открыта бил ещё сильнее: значит сюда мог кто-то вломиться.

Девушка смотрела на него потухшими, но в то же время дерзкими глазами. Она чувствовала его неуверенность.

– Раздевайся, что стоишь?

Он начал раздеваться. От того, что проститутка взяла общение в свои руки, ему стало ещё более тошно. Ступни и ладони заледенели, было жутко некомфортно. Коля старался убедить себя, что делает это для обучения, но это совсем не помогало. Напротив, он как будто расписывался в неспособности самостоятельно выстраивать отношения с нормальными девушками.

Проститутка быстро сняла с себя трусы – так рутинно и буднично, что ему представилось, как она делает это снова и снова на протяжении нескольких лет. Как, наверно, повар надевает свой колпак перед тем, как войти в кухню.

Девушка взяла его неэрегированный член в руку и стала дрочить. Прошла минута, но положение не менялось. Ему уже стало настолько неловко, что он избегал смотреть на неё, а просто лежал на спине, неосознанно вытянув руки по швам, и тупо глядел в потолок. Вдруг он понял, что она взяла в рот и совершает ритмичные сосательные движения, пытаясь его возбудить. Ему даже показалось, что кровь пошла куда надо, но это был лишь миг. С чавкающим всасывающим звуком, девушка выпустила член изо рта и легла рядом с ним, подперев голову. Она несколько секунд смотрела на него и сказала:

– Ну что?

При этом она показала рукой на его пах.

Коля собрался. Самое страшное было позади, теперь они могли разговаривать. Он покраснел.

– Надо было сказать это с самого начала, – вихрь мыслей не давал говорить ровно – давай так: мы ещё полчаса поваляемся, потом просто выйдем и всё.

– Тебя отец сюда привёл, да?

– Да.

– Плати ещё половину от уплаченного, чтобы я молчала.

– Чего?

– Ну, ты хочешь, чтобы отец считал тебя счастливым и лишившимся девственности? Тогда заплати, а то я ему расскажу.

Зачатки жалости к этой девушке у него улетучились: он окончательно решил, что проститутками становятся только те, кто не хочет делать ничего другого, а не из-за одних неблагополучных условий. Одевшись, он перевёл ей деньги и сел на стул.

Он начал думать о том, сколько ещё таких «гусаров» приезжает сюда каждую неделю, ведь раз она сама об этом заговорила, значит он не первый. Но не успел он додумать, как резко подскочил от крика у себя за спиной. Она орала, лёжа укрытой на кровати, изображая кайф от соития. Зачем это было надо – понятно, чтобы крышеватель притона не подумал, что она филонит, но всё равно выглядело и звучало отвратительно.