Страница 14 из 25
– Здравствуйте, ваше величество!
Аликс подала Корнилову для поцелуя надменную руку и слегка кивнула Кобылинскому.
– Присаживайтесь, господа офицеры!
Генерал и полковник представились и, сказав несколько бессильных слов, неуклюже опустились в мягкие кресла. Аликс села напротив, оглядела их холодным, отчужденным взглядом. У государыни как во хмелю закружилась голова, а в груди сильно забилось сердце. Внешне собранная и волевая она выглядела в эти трудные минуты старше своих лет. Наступило короткое, но казавшееся бесконечным молчание. Наконец тишину властно прервала государыня.
– Что вас привело ко мне?
Романова, мучительно приподняв брови, вопросительно поглядела на офицеров. Аликс смотрела пронзительным взглядом, говорила спокойно и гордо, пытаясь разгадать, не замышляют ли они что-то недоброе. Однако лицо генерала было подобострастно, а голос звучал как будто искренно. Корнилов, вскинув голову с глубоко посаженными косыми глазами, глядел на государыню зорко и участливо.
– Ваше величество, на меня выпала тяжелая обязанность…
Корнилов проговорил свои слова мягким голосом, чтобы придать встрече теплый характер. И хотя генерал не договорил, но женщина все равно поняла, что стояло за его словами. Но Аликс трудно было поймать на лесть, государыня сохранила полное спокойствие. Она чутко почувствовала, что сегодня ей надо усиленно держаться, какой бы ценой это не давалось. Государыня, как и муж, была одарена неистощимой силой воли и твердостью духа. Здесь во дворце она еще чувствовала себя хозяйкой, хотя уже четко понимала, что это продлится совсем недолго. Все еще могло обернуться какой-нибудь новой неожиданностью.
– Говорите, я вас слушаю, – произнесла государыня, брезгливо поджав нижнюю губу и поправив рукой локон на голове.
Корнилов замялся пораженный величественностью государыни. Каждая черточка лица этой сильной женщины говорила о ее величии. Он сразу же попал под обаяние Аликс. Во взоре Романовой было столько достоинства и благородства, что по сравнению с ней офицеры выглядели очень блекло.
– Зачем вы явились ко мне?
Аликс окинула офицеров чужим взглядом и едва заметным движением губ выразила свое неудовольствие. Это было отражением ее противоречивых дум и чувств. Погруженная в горькие думы о судьбе семьи она не хотела смотреть на офицеров. В это время она прислушивалась к тому, что творилось у нее в душе. Там у Аликс было удивительно пусто. Только сердце больно билось в груди. Она уже много дней не могла спать от беспокойных мыслей. Страх и слабость стиснули ее намертво. Аликс сидела неподвижно как в оцепенении. Чувствуя глубокое недоверие к неожиданным гостям, она с трудом удерживала слезы. Она оберегала свою душу от нового обвала. В эти минуты она заново переживала случившуюся беду.
Корнилов, низко склонив голову, опустил глаза вниз.
– Ваше величество, я прибыл, чтобы объявить вам, что вы с сегодняшнего дня арестованы, – чужим посторонним голосом сказал он.
– Я ждала вас, – без удивления проговорила она. – Я знала, что это произойдет.
Аликс слегка склонила набок подернутую легкой сединой голову. Вымученная полуулыбка ненадолго задержалась на скривившихся губах измученной женщины. Ее сердце бешено заколотилось, хотя внешне она осталась хладнокровной. Государыне и сейчас удалось сохранить спокойствие, только у нее затем чуть-чуть задрожали губы, и лицо было задумчиво-серьезным. Она не хотела показывать своего страха перед нежданными гостями, пришедшими в ее дом без приглашения. Робость Аликс сейчас была не к чему, ей нужна была только тактичность. Она была необыкновенна сдержанна. Хотя ее охватило такое отчаяние, что сердце. А еще у нее немного потухли обведенные сиреневой тенью очи.
– Ваше величество, я хочу вам представить нового начальника Царскосельского гарнизона Евгения Степановича Кобылинского. Если у вас будут возникать какие-нибудь вопросы в будущем, то вы всегда сможете с ними обратиться к нему.
Слова генерала выпорхнули из уст, как птица из рук. Аликс опять беззвучно кивнула головой.
– Евгений Степанович оставьте нас вдвоем, – вдруг нарочито строгим голосом проговорил Корнилов.
Когда Кобылинский выскочил за дверь, Корнилов, словно угадывая тайные мысли государыни, бросился успокаивать ее. Он стал горячо заверять Аликс, что Ее величеству не стоит ни о чем беспокоиться, потому что все это делается ради безопасности Романовых и что он сможет обеспечить надежную охрану Александровского дворца, и что как только обстановка немного улучшится, то арест с царской семьи тут же будет немедленно снят.
На мгновение лицо женщины просветлело от едва уловимой улыбки, но тут же погасло, потому что она уловила в глазах офицера злой огонек. Аликс снова недоверчиво кивнула головой, не придав никакого значения словам Корнилова. Слова генерала только казались искренними. На самом же деле они были как фальшивые камни – много блеску и никакого толку.
Государыня отвернула глаза в сторону, чтобы генерал не заметил внезапно выступивших слез. Она бессознательно уставилась в окно, тревожно раздумывая о своем муже, и нисколько не думала о том, что только услышала. Своя судьба ее беспокоила меньше всего. Она не один раз с печалью и нежностью вспоминала своего мужа. У нее нестерпимо заныло сердце при воспоминании о Ники. Аликс охватило чувство собственного бессилия. Лишь необычайной силой воли ей удалось взять себя в руки.
– Поступайте, как вам совесть велит – безнадежно махнула рукой Аликс и по ее лицу промелькнула едва заметная тень легкого раздражения.
Государыня в полном изнеможении откинулась на спинку кресла и продолжила усиленно крепилась, чтобы остаться спокойной. Затем в ее голове мелькнула одинокая мысль – хоть бы Ники был рядом, но, к сожалению, он сейчас был очень далеко.
Корнилов, посчитав, что аудиенция окончена, пригласил в комнату Кобылинского. Аликс надменно-презрительным взглядом взглянула на офицеров. Они, откланялись перед ней и спустились вниз, где их уже ждали придворные и прислуга.
– Господа, с сегодняшнего дня государыня арестована! Все, кто хочет остаться, чтобы разделить ее участь – могут остаться, но решайте это сейчас, потому что завтра во дворец я уже никого не впущу и не выпущу, – победоносно объявил генерал.
Перед тем как покинуть дворец Корнилов передал обязанность караула от Сводного полка первому лейб-гвардии стрелковому полку и утвердил инструкцию для заключенных под арест Романовых. После его отъезда из дворца вынесли знамя Сводного Гвардейского полка, отключили телефоны и телеграф.
Следом во дворец в сопровождении офицеров неожиданно явился новый военный министр Гучков. Когда он в окружении офицеров проходил мимо прислуги, то один из них вдруг с нескрываемой злобой выкрикнул:
– Вы наши враги, потому что продались Романовым.
Прислуга, испытав большую неловкость, удивленно переглянулась.
– Вы, милостивый государь в нашем благородстве ошибаетесь, – смело ответил камердинер Волков.
Побледневший от позора и гнева офицер, не найдя, что сказать на дерзкие слова камердинера, со злым выражением на лице прошествовал мимо. Военный же министр, не обратив никакого внимания на недостойное поведение своего подчиненного, прошел, даже не повернув головы в сторону прислуги…
На следующий день в Царское село прибыл императорский поезд с Ники. На перроне Александровского вокзала для встречи с Ники собралась большая любопытная толпа.
Государь в красивой казачьей черкеске и с кинжалом на поясе, вежливо попрощался со свитой и, поблагодарив их за честную службу, вышел из вагона вместе с князем Долгоруковым и ни на кого, не глядя, сел в автомобиль на заднее сиденье, рядом с ним присел Долгоруков, на переднем сиденье расположился вахмистр Пилипенко. Свита, не пожелав разделить свою судьбу с царской семьей, как стая тараканов разбежалась в разные стороны. Ну что ж каждому свое.
Заметно повеселев, комиссары передали Романова полковнику Кобылинскому:
– Наша миссия закончена, гражданин Романов передан в ваши руки.