Страница 8 из 11
Ловко замаскировав еще один пасс, я уже подготовилась направить чары в Шварц – они почти слетели с моих пальцев, – как вдруг!
– Остановитесь! – Между нами буквально из ниоткуда возник Честер. Запыхавшийся, словно бежал, но горящий праведным гневом.
Я в последний момент успела перенаправить чары в землю, оставив подле себя небольшой кратер. Грязь опала и на меня, и на Честера, и на Шварц, и – что приятно – на стоявших поблизости студентов.
Гул сменился звенящей тишиной.
– Ты что устроила? – Честер повернулся к Шварц. – Ты что, правда считаешь, что Браунс в ответе за дела своего отца?! Не думал, что ты настолько глупа.
А я почему-то сразу так и решила. Стоило ей только коснуться меня взглядом, так мгновенно и поняла.
– А ты? – сурово спросил он, обращаясь уже ко мне. – Если бы твои чары попали в цель…
То Шварц отделалась бы парой синяков, эка невидаль. На факультете боевой магии в АВМе даже пословица ходила: «Прошло занятие без синяков? Значит, хреново занимался».
– Позвольте поинтересоваться, что тут происходит? – Над толпой разлетелся требовательный мужской голос. – Браунс? И тут вы. Почему я не удивлен?
Я-то откуда знаю, почему вы, господин ректор, не удивлены. Я вот очень удивлена! Честное слово.
– Браунс со Шварц из-за Честера подрались! – Кто-то из толпы мерзенько хихикнул.
Мне оставалось лишь молча скрипнуть зубами.
Я вышла из защитной стойки и повернулась к ректору. Что, опять обвинять будет?
Он же оценивающим взглядом прошелся по оставленному мной кратеру, осмотрел Шварц на предмет повреждений – а между прочим, это она нападала, а не я! – и вернулся ко мне.
– Все трое ко мне в кабинет, – процедил он.
А мы что? Мы ничего. Слово ректора – закон. Даже если это ректор какого-то идиотского ВАКа, где студенты сами моют туалеты и питаются хуже скота в неблагополучных деревнях.
На ковре – в переносном смысле, ведь никакого ковра в этой комнате не наблюдалось, – мы стояли уже через десять минут. В тот момент я во второй раз порадовалась, что измазалась в грязи. Буквально наслаждалась, ощущая, как она плюхается на идеально чистый пол.
– Очень внимательно слушаю вашу версию событий, студент Лекс.
Лекс? Не слышала такую фамилию среди аристократов. А ведь парень явно ведет себя так, будто является потомком знатной семьи. Неужели это просто из-за самоуверенности?
– Не могу сказать, из-за чего началась драка. Могу только предположить, – сдержанно ответил Честер, глядя на ректора.
– Мне не нужны предположения, мне нужны факты, – сухо отрезал Дарен Неррс.
– В столовую вбежал один из студентов и сообщил, что на улице женская драка.
– Кто именно? Вбежал и сообщил.
– Не могу знать.
Честер явно соврал. Вот прям ушами чую, соврал.
– А цвет формы?
– Не могу знать.
И снова ложь. Я бы тоже соврала. Закладывать своих? Это низко.
– Дальше.
– Когда я добрался до… кхм… места боя, они обе уже успокоились.
Успокоились? Интересная интерпретация.
– И мило беседовали о модных нарядах? – ректор позволил себе ехидство.
– Не могу знать, – уже традиционно ответил Честер. – Я не вслушивался.
– Студентка Шварц, ваша версия событий. – Ректор перевел взгляд на блондинку.
Та если и измазалась в грязи, то совсем немного.
– Браунс поскользнулась в грязи, упала и отчего-то посчитала, что я ее толкнула. Она тут же бросила в меня боевыми чарами, и мне пришлось защищаться. После чего я попросила ее остановиться. К этому моменту и подоспел студент Лекс.
Браво! Отчего-то именно такой версии событий я и ждала. Интересно, а врать в глаза ректору тут такая милая традиция? И ведь Неррс прекрасно понимает, что врут – но почему ничего не делает?
– Студентка Браунс, жду вашу историю.
– В тысяча пятом году состоялась битва при Грандолине, – совершенно спокойным тоном начала я. – Соотношение сил было неравным, но дретонцам удалось одержать верх в той битве. На стороне галуасских войск было численное превосходство, однако дретонцам было не занимать хитрости и военной смекалки. Они воспользовались непогодой, выставили сооруженные наспех чучела, чтобы создать иллюзию большого…
– Отлично, студентка Браунс. Плюс пять баллов за знание истории и минус десять за пререкания с ректором. – Ректор театрально захлопал в ладоши. – Однако меня интересует история, которая произошла пятнадцать минут назад.
– Я могу предположить, что пятнадцать минут назад в столовой повесилась мышь, – все тем же показушно-равнодушным тоном отчеканила я.
– Мышь? – Неррс, мягко говоря, удивился.
– Оттого, что ей было нечего есть, господин ректор, – предельно вежливо пояснила я.
– Еще минус пятнадцать баллов, Браунс. В этот раз за неприкрытое хамство. Не напомните, сколько их уже у вас? Баллов.
– Минус двадцать баллов за угрозу жизни декана Росс, плюс пять баллов за знание истории, минус тридцать баллов суммарно за пререкание с ректором и минус пятнадцать за неприкрытое хамство, – рапортовала я. – Итого: минус шестьдесят баллов.
– Молодец, Браунс, хвалю. Начисляю пять баллов за прекрасное знание арифметики.
– Итого: минус пятьдесят пять баллов, – услужливо пересчитала я.
– А за сколько дней, не напомните?
– А вы поставите мне пять баллов за то, что я разбираюсь во времени?
– Браунс, вы откровенно нарываетесь.
– За полные сутки, – ответила я.
– Не находите это несколько… кхм… провальным? – иронично поинтересовался Неррс.
– Никак нет. Я горжусь своими баллами. За то время, что их зарабатывала, я умудрилась спасти жизни двух человек, раскрыть дело о преступной халатности декана факультета искусств и найти неопровержимые улики, подтверждающие укрывательство просчетов педагогического состава ректором. А также блестяще ответить на вопрос по истории и арифметике. И все это за одни полные сутки. Боюсь представить, что будет дальше.
Скорее всего, дальше ничего не будет. Все происходящее в ВАКе, начиная со вчерашнего дня, раздразнило меня настолько, что я была готова вылететь из академии со свистом, лишь бы не иметь отношения к этому цирку. И не копошиться во всей той несправедливости, с которой мне довелось столкнуться всего за день.
Ничего. Перепоступлю потом в любое другое учебное заведение, пусть и на несколько рангов хуже, если отца не выпустят. Лишь бы не тут.
– Ничего не забыли перечислить? – поинтересовался ректор, в ожидании изогнув бровь и склонив голову набок.
Забыла? Это вряд ли. Умолчала. Но если вы так настаиваете, господин ректор… Хотели про драку, а получите про унитазы. А ведь я их еще даже не мыла!
– Ах да, конечно, еще я узнала об эксплуатации труда студентов на низменных работах.
– Характером вы явно пошли в бабушку.
– Не считаю этичным говорить гадости за спинами тех, кого рядом нет, – огрызнулась я. Какой бы моя бабушка ни была, ругать ее не позволю.
– Ну что вы, студентка Браунс, это был комплимент. Но ваша реакция о многом говорит.
Я прикусила язык. Пожалуй, настало время промолчать. Все, что я хотела, уже сказала.
– Вам стоит пройти на пары. В этот раз я закрою на произошедшее глаза, посчитав все простым недоразумением. Но если впредь подобное повторится, судить буду по двойной строгости. Надеюсь, с этого момента вы посчитаете, что решили все возникшие разногласия.
Недоразумение? Он что, издевается? То есть за пререкания с ректором с меня списали тридцать баллов, а за участие в драке… Ничего? Даже выговора не будет?
– Конечно, – тщательно скрывая ехидство, протянула я, – я даже готова к примирительным объятиям.
И даже руки развела пошире, чтобы продемонстрировать желание помириться в полном объеме (а заодно и подсыхающую корку грязи на и без того отвратительной форме).
Шварц брезгливо отшатнулась.
– Господин ректор, хотел бы отметить, что сомневаюсь, что Браунс стала инициатором драки, – внезапно добавил Честер, чем несказанно меня удивил.